Потом берется за англоязычные системы. Заходит в AltaVista… в Yahoo!.. Набирает «ephim kaplevich murder death»… Ничего. Мы видим задумчивое лицо Тима. Он, кажется, ошибся… Потом он набирает имя иначе — «kaplevitch». Поисковая система выдает ссылки… Тим вперивается в одну из них… кликает. Это англоязычная нью-йоркская газета. Раздел криминальной хроники. На экране — англоязычный текст:
«…Вчера в собственной квартире в Гринвич-Вилледж был обнаружен мертвым Ефим Каплевич, 25 лет. Как установила полиция, смерть Каплевича, менеджера компании „ИндиКом“, иммигранта из России, наступила в результате черепно-мозговой травмы. Вероятно, орудием убийства послужил стеклянный графин — его осколки были обнаружены рядом с телом…»
80
Вечер. Сумерки. Лестничная клетка Тима. Тусклый свет пыльной лампочки. По лестнице поднимается Алиса в альпинистской куртке с надвинутым капюшоном, на плече — давешний штурмовой рюкзак, накрытый непромокаемым чехлом. Видно, что к рюкзаку приторочено нечто продолговатое — но из-за чехла не понять, что именно. Алиса останавливается на лестничной площадке перед дверью квартиры Тима. Звонит в дверь. В квартире явно никого. Алиса оглядывается, прислушивается. Все тихо. Она внимательно осматривает дверь, трогает пальцами замок. Потом сбрасывает рюкзак — и отвязывает продолговатый предмет, оказывающийся ледорубом.
Примерившись, Алиса ловко втыкает острый конец ледоруба между дверью и косяком возле замка — и коротким движением, используя ледоруб как рычаг, взламывает дверь. Даже почти без треска.
Входит в квартиру и прикрывает дверь за собой. Только внутри Алиса сбрасывает капюшон — лицо ее жестко, собранно. Она идет по длинному коридору в Тимовой квартире — по направлению к кухне, туда, куда указывала стрелка на обнаруженном давеча Тимом листке… Заглядывает во все двери. Сбрасывает — посреди коридора, к стенке — рюкзак. Ставит рядом ледоруб. Достает из рюкзака и надевает налобный альпинистский фонарь. Заходит в комнату, включает фонарь и начинает обыск. Выдвигает ящики стола, открывает дверцы шкафа… Действует быстро и решительно. Добирается до картонной коробки на подоконнике, раскрывает.
В коробке — горка пивных пробок и видеокамера. Алиса берет горсть пробок, по одной ссыпает обратно… Пробки от пива разных экзотических нерусских сортов.
Берет в руки камеру. Раскрывает вбок дисплейчик. Отматывает чуть назад. Включает. И видит… себя. У стойки регистрации в аэропорту. Вдруг оператор поднимает камеру — и фиксирует надпись на табло над стойкой. Там значится: НЬЮ-ЙОРК.
…Алиса уже на кухне. Она шарит по столам… распахивает дверцу кухонного шкафчика… открывает холодильник, озаряясь мертвенным светом из его нутра: почти пустые полки, на одной из них — ополовиненная бутылка водки.
…Алиса в санузле. Здесь уже горит свет (снаружи все равно не видно), фонарь у Алисы на лбу выключен. Она роется на полочках. Вдруг замирает. Беззвучно делает шаг в угол. Осторожно, но без промедления извлекает пистолет. Плавно и тихо взводит затвор.
Держа ствол в обеих руках, тихонько придвигается к дверному косяку. Вслушивается в тишину снаружи. Потом, решившись, толкает плечом дверь и, обтекая телом косяк, выкатывается в коридор, пистолет — в напряженных вскинутых руках. Так она застывает.
В противоположном конце коридора, метрах в шести-семи — Тим. В абсолютно такой же позе. Чуть смещенный к противоположной стенке. И тоже — с пистолетом в напряженных руках.
Они смотрят друг на друга. Пистолеты в их руках нацелены визави точно в лоб.
Длится неприятная пауза.
— Хай, — глухо говорит Тим.
— Хай, — еще помедлив, отвечает Алиса.
— Таиланд, говоришь? — очень напряженно (издевательская интонация в основном угадывается) произносит Тим.
— Пошел ты, — без выражения.
— А почему графин?
— Он умер? — хмыкает отстраненно.
— Хороший вопрос.
Очевидно, что диалог ими ведется практически механически. Они, собственно, ничего не хотят сказать друг другу — они просто не знают, что делать.
— Я не знала. Я сразу свалила.
— Ну-ну.
— Все еще смешнее. Это была самооборона.
— Вот так вот?
— Он тоже на нервах был… Нажрался… Полез…
— Чего-то у тебя хреново сегодня с фантазией.
— У тебя не лучше. Про Эмиля — это у тебя совсем байда получилась. Про поссать отошел.
— Ты не поверишь… — хмыкает, — но так все и было.
Руки с пистолетами чуть подрагивают, в полумраке коридора поблескивают бисеринки пота на лицах.
— На хрена ты это — с крышками? — Алиса.
— Это не я. Это Негатив… Когда он понял, к чему дело идет… Что вы щас просто друг друга перемочите… Он пытался хоть как-то вас отвлечь. Сбить с толку.
— Откуда пробки?
— Он… Негатив… Ток-шоу когда-то делал. Про коллекционеров… Какую хрень известные люди собирают… Он тему-то придумал, потому что помнил про Нашего… Он тогда познакомился с козлом одним, который тоже пробки собирал… А сейчас позвонил ему… и купил все это.
— Ну допустим… А у тебя оно откуда?
— Он сказал, что это все у него на работе… Пробки и кассеты… С тобой кассеты. Ну, когда он взорвался… Я к нему на работу поехал — и забрал все это дело.
— Плохо сочиняешь.
— А ты чего сочинишь? Про Таиланд?
— Я хотела поговорить с ним. С Фимой. Я… Тогда я не была уверена, что это не он.
— Знаешь, когда он начал тебя снимать? Негатив? Как он понял, что это ты? Это же ты ему подкинула идею про Голышева — а потом предложила перетереть с Дроном… А потом сама Артему подкинула идею про Горбовского… Они же с Дроном схавали друг друга по твоей подсказке!
— Полное фуфло.
— Ты мне про буквы расскажи.
— Стреманулись?
— Твоя работа?
— Моя.
— На хрена?
— Чтоб вы задергались. Выдали себя. Один из вас.
— Откуда у тебя коды?
— От НЕГО. От Нашего.
— Наш умер. Застрелился. Семь лет назад.
— Ты уверен?
— Ты тоже. Откуда коды?
Руки у обоих дрожат уже явно. Пот течет по лицам струйками. Алиса непроизвольно облизывает губы.
— Я у него их выпросила… У Нашего… Еще тогда, в школе… Коды всего класса… Собиралась, — хмыкает, почти истерически, — на выпускной вам сюрприз устроить…
— Полное фуфло.
— Не веришь?
— М-м, — отрицательно.
— И я тебе.
Пауза. Уже оба дышат тяжело, шумно. Напряжение нарастает. Алиса снова облизывает губы. Тим судорожно моргает.
— Че делать будем? — Тим.
— Варианты?
— Как всегда — два…
— Завалим друг друга…
— Или… поверим друг другу.
Вибрирующие в руках пистолеты продолжают выцеливать оппонентов.
— Тим… Ти-им… Они же так и сдохли все…
— Не верили друг другу?
— Глупо будет… так сдохнуть.
— Трудно будет… поверить.
— Рискнем? — после паузы.
— Кто первый?
— На счет «три»… на предохранитель.
Повисает очередная пауза. Потом Тим хмыкает — почти смущенно.
— Еще раз, — хмыкает она в ответ. — Один…
— Два…
Оба одновременно:
— Три…
Тихие щелчки предохранителей. Алиса и Тим смотрят друг на друга, как бы не очень веря в происходящее.
— Опускаем… — Тим.
Оба медленно, ни на мгновение не отрывая взгляда от визави, опускают пистолеты.
— Обойму… — Алиса.
Тим мелко кивает; все еще не отлипая взглядами друг от друга, они с Алисой, помедлив, выщелкивают обоймы, глухо стучащие о линолеум.
— На пол… — Тим.
Они бросают стволы. Еще одна пауза. На лицах Алисы и Тима начинают синхронно и как бы частями проступать неловкие, непроизвольные, полулунатические улыбки. Постепенно становятся все естественней и естественней; позы делаются менее напряженными… Тим делает осторожный шаг вперед; Алиса тоже трогается с места. Еще пара осторожных движений — и вот они, уже нормально улыбаясь, движутся навстречу друг другу… И когда между ними остается метра два, Тим с той же улыбкой мгновенно нагибается и подхватывает прислоненный Алисой к стене ледоруб.
