«Ну вот, – мысленно хмыкнула я, наблюдая, как опешивший маг раздумывает за оградкой, идти ли ему ловить наглую студентку, все еще сжимающую в руке окровавленный пистолет и пообещавшую втоптать доброе имя главы академии в грязь, или все же позаботиться о раненом. Надеюсь, он слабо разбирается в лечении и решит, что стонущего урода, как сломавшую ногу лошадь, надо убить из милосердия. – Теперь чародеи начнут разбираться с тем, что же случилось. Просканируют память свидетелей и попробуют замять дело, ведь им скандал не нужен. И я им это позволю, спрятав свой разум за стенами снятого особняка, откуда без Хильды до решения дела не высунусь. Серьезно давить на меня не решатся, уверена в этом. Если дело раскроется – архимагу доверят разве только фокусы на ярмарках показывать. А отчисление или судебную тяжбу… переживу как-нибудь. Отец поймет. А нет – имею я право на маленькие капризы время от времени или как?!»

Часом позже, кабинет ректора академии

– Ну и как это понимать? Я вас спрашиваю! – Удар посоха, с которым архимаг Лериаль лек Феанос не расставался практически никогда, чуть ли не проломил столешницу и заставил присутствующих в кабинете вздрогнуть. – Вы, сэр Валентайн! Вы и ваш любимый Мист, от которого за первый год обучения в академии были только одни проблемы! Что вы думаете теперь делать?!

Развалившийся в кресле декан факультета воды барон Валентайн Транский в ответ на эти слова побагровел и воздел к потолку украшенные многочисленными перстнями пухлые пальцы.

– Это возмутительно! Студентка Туиллойска наигрубейшим способом нарушила постановления совета академии, напав на другого учащегося. Нанеся тому сильные увечья, которые сейчас не позволяют ему присутствовать тут при разборе этого возмутительного случая! – Опустив руки и поправив неаккуратно закатавшиеся рукава мантии, декан продолжил: – Несомненно, необходимо поднять вопрос о ее исключении и передать студентку Туиллойска городской страже. Ведь это немыслимое варварство – напасть на сына такого уважаемого человека среди белого дня!

После столь патетической речи барон удовлетворенно сложил руки где-то в районе талии на проступающем сквозь свободную мантию животике и с удовлетворенным видом посмотрел в сторону ректора. Ответный взгляд архимага заставил декана неожиданно даже для себя икнуть и побелеть от страха.

Взгляд ректора академии, став вдруг практически материальным, наполненной камнями повозкой прошелся по присутствующим, заставив их втиснуться в спинки антикварных кресел, жутко дорогих, но, несмотря на это, не слишком удобных для повседневного использования. Этот мебельный гарнитур, расставленный вокруг ножки буквы «Т», примыкающей к столу архимага, предназначался в первую очередь для размещения посетителей и для вымещения злости разменявшего более чем восьмую сотню лет архимага. Во всяком случае, естественная убыль «пыточных кресел», как их называли все, кому выпадала столь неоднозначная честь их использовать, составляла не менее двух в год – обычно перед посещением представителей Верховного совета и перед визитом главы казначейства.

– Вы идиот?! – Если в столь эмоциональной фразе ректора и была доля вопроса, то уж очень небольшая и практически неразличимая на слух. – Барон, вам стоило хотя бы изредка поднимать свою задницу и изучать личные дела студентов, и не только тех, от родителей которых вам перепадает за зачисление этих тупых гоблинов на ваш факультет.

Белизна, покрывавшая лицо барона, при этих словах архимага стала стремительно сдавать свои позиции волне красного цвета, заливающей поры его обрюзгшего лица.

– Да как вы смеете!!!

– Смею! – Спокойный, наполненный усталостью голос ректора заставил присутствующих в кабинете деканов и начальника службы охраны академии напрячься. – Вы идиот. – Спокойная, размеренная констатация прозвучала как удар молотка гробовщика, после чего архимаг продолжил: – А ваш разлюбезный Мист не кто иной, как обычное быдло, лишь по недоразумению упомянутое в бархатной книге.

– Вы! Вы!!! – Задыхающийся от возмущения декан факультета воды попытался резко вскочить из-за стола, но конструкция кресел, а скорее всего, объемные телеса не дали ему этого сделать, и поэтому он только затрепыхался, пыхтя и подпрыгивая на сиденье. – Когда это услышит граф Суагримский, вы горько пожалеете о своих словах!!!

Горькая ухмылка, появившаяся на губах ректора, замечательно оттенила падающие на присутствующих слова, подобно звуку метронома:

– Клер Шатраэн Отхильда Дербас Туиллойска… Торкат и Гроткар Одрогар… – Дав присутствующим некоторое время для обдумывания прозвучавших имен родов и кланов, архимаг продолжил, с трудом сдерживая начинающую разгораться ярость: – Последние-то ладно. В аристократии гномов их род, несмотря на древность, занимает одно из последних мест в связи с бедностью и жизнью на поверхности в качестве нанимаемых людьми специалистов. Невеликого полета птицы, рот им заткнуть можно легко. Но вот известная вам студентка… То, что ее отец входит во вторую сотню самых богатых людей страны, а она его единственная наследница, вам, как я понимаю, неизвестно.

– Вы преувеличиваете, – осторожно заметил Валентайн, на которого лавина информации вкупе с предсказанием возможных угроз произвела некоторое впечатление. – Шатраэн Отхильда Дербас Туиллойска. Я никогда не слышал об этом клане.

Глубоко вздохнув, Лериаль лек Феанос продолжил.

– А о золотых копях Тринского хребта ты слышал? – язвительно осведомился глава академии. – Это владение нашей студентки и ее отца, других претендентов нет, род почти вымер. Если их будущая владелица захочет, то газетчики будут обливать нас грязью лет двадцать, не меньше. И вполне заслуженной, надо сказать. Обвинение в изнасиловании, несомненно подтвержденное тремя представителями благородных семей. Вы в своем уме, барон? Да ваш наидражайший граф Суагримский самолично придушит своего выродка, хоть это и не спасет репутацию его рода. И после этого вы заикаетесь об отчислении леди Туиллойска? Или еще того хуже – взятии ее под стражу?!!

Устав мерить кабинет шагами, ректор наконец-то добрел до своего кресла и устало в него опустился.

– Лучшее, что мы можем сейчас сделать, – это всеми силами попытаться замять этот инцидент. Как будто его не было. Поэтому, как это ни неприятно, ваш любимый Мист не будет с позором выгнан из академии. А о достойной компенсации леди Туиллойска, способной сгладить у нее воспоминания о столь чудовищном инциденте, я прошу договориться вас, леди Мериэль.

Взгляд ректора, устремленный на декана факультета целительства Мериэль лек Фаххильд и по совместительству единственную женщину среди руководящего состава академии, был наполнен теплотой и чем-то еще, о чем полностью зациклившая себя на науке эльфийка по какой-то странной причине не догадывалась.

Тем же вечером

– Клер, деточка, все же ты поступила опрометчиво, – мягко укоряла меня тетушка Хильда, когда я вместе с ней совершала вечернюю прогулку по одному из столичных парков. Впрочем, в голосе гномки особого укора не чувствовалось. Гномка-воительница просто выполняла свои профессиональные обязанности, журила подопечную за глупый поступок. Хотя сама, уверена в этом, поступила бы так же. А может, и покруче. Опыт как-никак. – Расисты были всегда. Рождаются и исчезают народы, но разнообразное отребье вечно. Истреблять бесполезно. Пробовали. И если угрозу нажаловаться газетам я одобряю, то вот мордобой… благородным леди не пристало пользоваться рукояткой пистолета не по назначению. Можно было бы оформить вызов на дуэль и пристрелить его ко всем дохлым демонам. Или проткнуть… Думаю, выбери ты в качестве оружия двуручный топор, у него вообще бы шансов не было. Нет, решительно надо было как-то иначе… дипломатией, может быть. – Последние слова наемница произнесла с явным сомнением. Наверное, этот способ решения конфликтов был известен ей большей частью теоретически. – Ну или, на худой конец, мне бы сказала, – встряхнула головой она и покосилась на меня снизу вверх. – Знаешь, с какой дистанции я могу пробить голову мишени в человеческий рост из своей любимой винтовки?