Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Наш единственный марсельский контракт предусматривал участие в представлении «Театра Варьете», в ревю Дэда Райсела, которому без нашего участия удалось провести пятьсот представлений в Париже. В первый же вечер один зритель, которому вполне понравился спектакль, пришел поприветствовать нас и грустно добавил с местным акцентом: «Да, тонко, очень тонко!» Мы перевели это так: «Что поделаешь, ничего не получится». И в самом деле, мы не продержались даже до конца недели, поскольку выручка действительно была тонкой, очень тонкой.

Ку — ку, а вот и мы!

Когда Эдит уехала в Соединенные Штаты, мы с Пьером решили устроить ей сюрприз — без предупреждения отплыть в Нью — Йорк и, заняв места в первом ряду мюзик — холла «Версаль», посмотреть, как она удивится, увидев нас. Но все произошло совершенно иначе.

Во время своего второго путешествия в Америку Эдит снова выступала в «Версале». Это был знаменательный год, когда должен был состояться поединок между Серданом и Тони Зейлом, чемпионом в своей категории. Мы, как полагается, отмечали отъезд, как вдруг, между рюмками, она бросила: «Жаль, что ты не едешь с нами». Я ответил, как мне тогда показалось, очень метко: «Понятие «невозможно» — не во французском, а тем более не во французско — армянском стиле». «Кишка тонка!» — ответила она. На следующий день после ее отъезда я явился в офис Рауля Бретона с двумя новыми песнями, которые мы с Пьером только что сочинили, и одну из которых, «Этот парень», Эдит собиралась записать по возвращении в Париж. «Сколько?» — спросил тот. Я все хорошо подсчитал: два билета до Нью — Йорка, несколько долларов на карманные расходы и на самое необходимое, пока мы не найдем работу. Итого — сто восемьдесят тысяч франков, старыми, конечно. Рауль закашлялся — он всегда начинал кашлять, когда с него требовали аванс. «Аванс в сто восемьдесят тысяч франков, это существенная сумма! Я никогда не соглашаюсь платить больше двух — трех тысяч франков за песню, да и то известным авторам». «Все понятно, но нам это необходимо, чтобы встретиться с Эдит. Если вы против, то мы пойдем к Бешеру!» Рауль не мог отпустить своих авторов к конкуренту. Поэтому, хоть и с большим сожалением, согласился дать эти деньги. Едва упаковав багаж, я пошел на базарчик Тампля, купил пару туфель из кожи питона и обменял наши франки на доллары. Вот и все, теперь я был готов заткнуть Америку за пояс.

Прошлое и будущее - img_1.jpeg

«Бабушка моей матери, мои отец и мать, спасшиеся от геноцида»

Прошлое и будущее - img_2.jpeg

Прошлое и будущее - img_3.jpeg

«Бабушка моей матери, мои отец и мать, спасшиеся от геноцида»

Прошлое и будущее - img_4.jpeg

«Мы с Аидой исполняем русский танец»

Прошлое и будущее - img_5.jpeg

Приор, певец из Марселя, с детской труппой «Кузнечики»

Прошлое и будущее - img_6.jpeg

Концертную деятельность Азнавур начал в 1943 году вместе со своим другом Пьером Рошем. Афиши дуэта «Рош и Азнавур» и концерта Шарля Азнавура в театре «Капитоль»

Прошлое и будущее - img_7.jpeg

«Моя первая супруга Мишлин с нашей дочерью Патрицией»

Прошлое и будущее - img_8.jpeg

Любимая сестра Аида

Прошлое и будущее - img_9.jpeg

С музыкантами Виктором и Франсуа Рабба и режиссером Дани Брюне

Прошлое и будущее - img_10.jpeg

«Эдит была чудом. А чуду невозможно сопротивляться…» Эдди Баркли, владелец студии звукозаписи, Азнавур и Ив Монтан

Прошлое и будущее - img_11.jpeg

Прошлое и будущее - img_12.png

Прошлое и будущее - img_13.jpeg

Встреча с бабушкой после долгой разлуки

Прошлое и будущее - img_14.jpeg

С женой Уилой и детьми

Прошлое и будущее - img_15.jpeg

В гостях у младшего сына Николя в Монреале

«Дьявол и десять заповедей», реж. Жюльен Дювивье (1962 г.)

Прошлое и будущее - img_16.jpeg

С Франсуа Трюффо во время съемок фильма «Стреляйте в пианиста» (1960 г.)

Прошлое и будущее - img_17.jpeg

«Переход через Рейн», реж. Андре Кайятт (1960 г.)

Прошлое и будущее - img_18.jpeg

Во время репетиции в Москве

Прошлое и будущее - img_19.jpeg

Выступление в «Карнеги — холле»

Прошлое и будущее - img_20.jpeg

Прошлое и будущее - img_21.jpeg

«Королевские почести».  Шарль Азнавур на приеме у королевы Великобритании Елизаветы II

Прошлое и будущее - img_22.jpeg

«Патрика любили все…» Старший сын Азнавура, умерший в 25 лет

Прошлое и будущее - img_23.jpeg

«Она просто протянула мне руку и сказала: „Я — Лайза”». С Лайзой Миннелли

Прошлое и будущее - img_24.jpeg

Концерт в Армении

Прошлое и будущее - img_25.jpeg

«В Грузии с Патриархом Алексием II и новым Католикосом Армении Гарегином II»

Прошлое и будущее - img_26.jpeg

«Папа Римский Иоанн Павел II и я»

Прошлое и будущее - img_27.jpeg

Отцовская тележка

И вот мы отбыли в «Америки» — так, наверное, будет правильней сказать. Мы ничуть не сомневались, что нас с распростертыми объятиями ждут Бродвей, джаз, мюзиклы, все те места, которые мы знали только по американским фильмам, и, чем черт не шутит, может, даже сам Голливуд. Как бы не так, Шарль! По правде сказать, мы были молоды и беззаботны, если не сказать неразумны. Я произвел небольшие подсчеты в уме: родители приехали во Францию, чтобы оттуда отплыть в Америку, в сентябре 1923 года, сейчас же был сентябрь 1948, то есть я отбывал на эту землю обетованную двадцатью пятью годами позже, почти день в день. И уже не как эмигрант, а как турист. И не в трюме какого‑нибудь жалкого и ветхого суденышка, а на самолете, извините — подвиньтесь. К тому же не совсем наугад, поскольку мы рассчитывали, что по приезде остановимся у Эдит. Но была одна проблема: на что будет жить моя семья, пока я не устроюсь на работу и не смогу отсылать им деньги? Отец собирался арендовать небольшой ларек на одном из блошиных рынков Сент — Уэна. Он был убежден, что все прекрасно получится, тем более что отец Мишлин, который тогда уже держал магазинчик на улице Розье, всегда мог помочь советом.

Сказано — сделано. Мы выбрали рынок Малик. С этого дня отец стал наведываться в аукционный зал улицы Друо, где по дешевке приобретал бесконечное количество странных предметов, продаваемых корзинами. Чего там только не было — посуда, постельное белье, лампы, не знаю, что еще… да все что угодно! Сделав покупки, он брал внаем тележку и нагруженный как мул, задыхаясь и потея, усталый, но полный решимости, тащил ее с улицы Друо на блошиный рынок. Эту чертову тележку, забитую доверху, надо было тянуть за собой, поднимаясь на Монмартр, а затем, спускаясь с него, тормозить изо всех сил. Я помогал, как мог, подталкивая ее сзади. Думая о том, что отныне ему придется таскать тележку самому, я очень переживал. Но чего только не делали наши родители, чтобы прокормить семью и поднять детей. Наступив на горло собственной гордости, они меняли сцену — на улицу, успех — на тяготы повседневной жизни, пряча в глубине сердца и своей нищенской жизни надежды и мечты молодости, прошедшей в стране, на языке которой они говорили. В стране, где у них были соседи, родственники и друзья, ныне умершие или разбросанные по всему свету, и с которой было связано столько грустных и радостных воспоминаний. Образ отца с его тележкой до сих пор стоит у меня перед глазами, и каждый раз, мысленно возвращаясь к нему, я испытываю боль. Но отец тащил свою тележку так, словно это было что‑то совершенно естественное, и, я бы даже сказал, делал это с воодушевлением. Он был уверен, что мы пробьемся, и мы пробились.

19
{"b":"153755","o":1}