Я проезжаю мимо добротных каменных домов, построенных еще бельгийцами для африканских обходчиков парка, и поднимаюсь на вершину холма, где стоит великолепная вилла управляющего Кагера-парком. Английские лесничие в Восточной Африке умерли бы от зависти, увидев, какие роскошные жилища выстроили бельгийцы для директоров своих национальных парков!
После продолжительных поисков я наконец нахожу и самого хозяина дома — африканца Джеймса Хабиямбере. Он был в гараже, где стоял в зацементированной яме под своей машиной. Старая, заслуженная колымага явно требовала тщательного ремонта. Машина была его собственная. Во всем национальном парке нет ни одной служебной машины, ни одного вездехода или микроавтобуса. Сорок два обходчика, находящихся в его распоряжении (вместо прежних 110), не в силах охранять такую огромную территорию, не имея транспортных средств.
Выбравшись из ямы, директор национального парка принес мне старую, сохранившуюся еще с «бельгийских времен» книгу для особо почетных гостей и попросил в ней расписаться. Полистав ее, я обнаружил, что последний раз был здесь десять лет назад.
Африканский директор целый день катал меня на своей легковой машине по пыльной дороге, ведущей вниз до самой реки Кагера. На берегу реки фыркают бегемоты, а на другой стороне уже начинается Танзания.
Я уверен, что на всей остальной громадной территории парка, куда не добираются обходчики, повсюду нещадно браконьерствуют, и в первую очередь люди, переправляющиеся на лодках с танзанийского берега реки. Ведь там, в Танзании, браконьерство в национальных парках карается тюремным заключением; а здесь браконьеров даже если поймают, то как граждан чужой страны только увещевают и отпускают с миром…
Но вокруг основной дороги, ведущей от въезда в парк вниз к реке, по которой постоянно курсируют обходчики и разъезжают немногочисленные туристы, животные держатся весьма доверчиво. Антилопы неохотно уступают машине дорогу, а в траве мы чуть не задавили большого бородавочника. Лев едва удостоил нас вниманием. В некоторых долинах пасутся гигантские стада рыжих антилоп топи, в своих синеватых «штанах» и желтых «чулках». В Восточной Африке их можно увидеть только небольшими группами. Зато гну здесь малочисленнее, чем там.
В небольшом, удачно вписавшемся в окружающий ландшафт отеле, построенном вне границ национального парка, но близко от въезда в него, можно действительно по-настоящему отдохнуть от городской суеты, пожив там несколько дней или даже недель. И если здесь обнаруживаешь в степи льва, то можешь быть уверенным, что через четверть часа его со всех сторон окружат автобусы с фотографирующими туристами, громко выражающими свой восторг на английском или немецком языке…
Но, к своему ужасу, я узнал, что и тут собираются посреди парка, в самом прекрасном его месте — на берегу реки Кагера, построить современный отель на сто мест. Даже один из ведущих европейских деятелей по охране природы, которого я встретил здесь в парке, сообщил мне об этом без тени возмущения. А ведь нам пора бы уже знать, что отель на сто мест требует обслуживающего персонала, вместе с семьями составляющего около тысячи человек, которые начинают строить вокруг свои домики, а затем и школы, церкви различного вероисповедания, больницы и т. д. При этом такой отель еще будет постоянно разрастаться, скоро вместо ста мест в нем будет триста, а то и пятьсот, и вот уже в «нетронутой местности» появляется настоящий городок со всеми его «прелестями». А ведь туристы из перенаселенных индустриальных стран только для того сюда и приезжают, чтобы здесь, в сердце Африки, насладиться желанной тишиной и красотой первозданной природы!
При этом нельзя забывать, что многие районы Африки только потому объявлялись заповедными, что в них свирепствовала сонная болезнь, от которой живущие там люди погибали мучительной смертью. Таким образом возникли, к примеру, национальные парки Мерчисон-Фоллз и Вирунга. Последних оставшихся в живых людей переселили из этих районов в другие, безопасные места. А трипанозомы — возбудители сонной болезни, между прочим, там так и остались, равно как и их переносчики — мухи цеце. Если теперь из-за туристов там снова появятся деревни местных жителей, то я убежден, что не миновать новых эпидемий этой страшной болезни. Потому что тогда ведь восстановится прежнее положение, которое с таким трудом ликвидировали…
Гостиницам не место в национальных парках, их нужно строить по ту сторону их границы. Оттуда гости ежедневно могут приезжать в парк и разъезжать по нему сколько душе угодно. На ночь же они должны возвращаться назад. Некомпетентные советчики, ничему не научившиеся на ошибках других стран, могут такому бедному государству, как Руанда, нанести страшный вред. Так, во втором руандинском национальном парке, носящем название «Парк вулканов», меня ждал такой сюрприз, который чуть не привел меня к шоковое состояние!
Парк этот представляет собой оконечность старого Нирунга-парка в Заире, простирающуюся на территорию Руанды. Поэтому он и невелик — всего 230 квадратных километров. Расположен он на восточных склонах вулканов Визоке (3711 метров) и Карисимби (4507 метров) — самого высокого из вулканов Вирунги. Эта прекрасная местность, покрытая девственными лесами, была взята под строжайшую охрану еще в 1925 году ради обитающих здесь редчайших животных — мощных горных горилл. Но после того как Руанда стала независимой, скотоводы-батутси начали пригонять сюда свои стада, выпасать их на лесных полянах и даже проникать на альпийские высокогорные болота. Нижнюю же кромку лесов все больше и больше вырубали, освобождая землю под пахоту.
Самое же страшное произошло за последние годы по совету и при денежной помощи односторонне образованных специалистов из Европейского экономического сообщества. Решая такой вопрос, они не удосужились привлечь к этому делу экологов и биогеоценологов, выслушать их мнение. Короче говоря, все более или менее низко расположенные и ровные места в национальном парке были планомерно вырублены и превращены в огромные плантации пиретрума. Из этого растения, как известно, изготовляется порошок против насекомых, и, безусловно, все это делалось с самыми лучшими намерениями, чтобы как-то развить экономику бедной перенаселенной страны. Однако тем самым подрывается другой, важнейший, источник дохода государства.
Дело в том, что в первом парке Руанды — в Кагера-парке водятся в общем-то те же самые виды животных, что и в больших знаменитых восточноафриканских национальных парках. Значение его в будущем сведется в основном к тому, что он станет как бы промежуточной остановкой на пути из Восточной Африки в Заир. В «Парке вулканов» же испокон веков жили горные гориллы, которых в восточноафриканских парках нет. Благодаря многолетней исследовательской работе, проводимой там английским биологом Диан Фоссей с целой группой научных сотрудников, эти гориллы стали вести себя по отношению к людям весьма доверчиво и дружелюбно. А поскольку к опушке леса проложены хорошие проезжие дороги, то здесь можно за час или полтора в сопровождении опытных проводников добраться до стоянки семейства горилл и фотографировать их с достаточно близкого расстояния. Переночевать можно совсем недалеко, в местечке Рухенгери, расположенном у подножия вулкана, где имеется вполне приличная гостиница с горячей и холодной водой и настоящими ванными. Проезд оттуда на автомобиле занимает не более получаса.
Диан Фоссей заверяла меня, что готова предоставить доступ группам разумных туристов в районы, где проводятся исследования, и даже обеспечить их опытными проводниками, несущими ответственность за то, чтобы с гостями не случилось ничего плохого при встрече с этими громадными животными.
Во время подобных пеших осмотров парка, которые подчас практикуются и в отдельных национальных парках Замбии, очень важно идти в сопровождении опытных специалистов и строго следовать их указаниям. Это нечто совсем другое, чем осмотр животных из окна машины. Если не придерживаться строгих правил — недалеко и до беды.
