В ремонтной мастерской в Ватсе, куда мы направились, выяснилось, что в нашей машине не хватает невероятного множества деталей, о существовании и необходимости которых мы даже не подозревали. Стартер совсем вышел из строя, система зажигания не подлежала больше ремонту — ее просто следовало выбросить и заменить новой. Найти запасной цилиндр для машины этой марки здесь невозможно. Владелец мастерской показал нам еще одну машину нашего типа, которая, оказывается, уже в течение четырех месяцев стоит у него в гараже, потому что заказанные по телеграфу детали к ней так до сих пор и не прибыли. Единственное, что он может нам предложить, — это заварить наш цилиндр, но тут же заявил, что заваренное место продержится не более пяти тысяч километров, а может продержаться и всего лишь двести километров… Позже оказалось, что и то и другое не соответствовало действительности: цилиндр сломался уже на пятом километре.
Поскольку починка должна была продлиться несколько дней, хозяин мастерской предложил дать нам напрокат другую машину вместе с водителем. Несколько настораживало, что он заставил меня написать под его диктовку пространное заявление на французском языке, в котором я обязуюсь не предъявлять к нему, как к владельцу транспортного средства, никаких имущественных претензий, чем бы ни закончилась наша поездка. Кроме того, я должен был ему точно указать день и час нашего возвращения. Если нас не окажется в указанное время, он вынужден будет послать другую машину на поиски.
Разумеется, этот бравый хозяйчик всячески ругал наш «Интернасиональ» и сокрушался, что нас ловко надули, навязав такой драндулет. Однако его машина отличалась еще большими странностями. Стоило водителю повернуть руль влево, как включался сигнал и гудел до тех пор, пока машина не выходила снова на прямую. Вначале это нас забавляло, но со временем стало здорово раздражать. Старания водителя выяснить причину таинственной связи между рулевым управлением и сигналом окончились неудачей. После тщетных попыток устранить этот дефект сигнал включился уже на непрерывное гудение, и выключить его не могла никакая сила… Водителю ничего не оставалось, как напрочь оторвать провод, ведущий к гудку. Теперь сигналить было нечем. Велосипедист, к которому мы после этого подкрались сзади без гудка, до того перепугался, что сиганул вниз с откоса, совершив пятиметровый олимпийский прыжок «ласточкой» через руль своего велосипеда. Это была картина, от которой Хуберт и наш водитель прямо корчились от смеха. Что касается велосипедиста, то тому было совсем не до веселья!
У бензобака нашей теперешней машины не было крышки — вместо нее торчала затычка из оберточной бумаги. Однако это не мешало водителю курить в самой непосредственной близости от бака. А когда по дороге у нас отвалилась выхлопная труба, водитель долго искал какую-нибудь проволоку или веревку, чтобы привязать ее на место. Не найдя ничего подходящего, он открыл капот, попросил у меня перочинный ножик и, запросто вырезав один из многочисленных проводов, привязал им отвалившуюся трубу. Машине недостающей провод, по-видимому, никак не повредил, во всяком случае она бодро катила дальше по дороге. Я с самого начала подозревал, что многое в ее внутренностях было совершенно лишним…
Поворот в Гарамба-парк был ничем не примечателен: ни дорожного указателя, ни щита с названием парка — обычное ответвление от основной дороги. Это сделано специально для того, чтобы не приманивать любопытных.
Пятикилометровый путь ведет прямо к дому смотрителя парка. Это современная просторная вилла, построенная всего два года назад. Местечко на языке народности азанде называлось Нагеро, что означает «мать деревьев геро». Эти высокие с раскидистой кроной деревья создают здесь живительную тень над источником чистой ключевой воды.
В красивом строении, стоящем напротив дома смотрителя, размещается настоящий музей. В нем содержатся чучела всех видов животных, обитающих в окрестности: птицы, ящерицы, мыши, хомяки и другие. Но предназначены они отнюдь не для посетителей, а для обучения африканских обходчиков парка. Когда им поручали поймать или наблюдать то или иное животное, они зачастую не могли понять, о каком именно идет речь. Когда же им показывали чучело этого животного, то уже не оставалось никаких сомнений, и ошибки были исключены.
Смотритель находился вдали от дома, в парке, и его помощники уведомили нас, что нам нужно следовать за ним туда. На пароме нас переправили через реку Дунгу. Я обратил внимание на то, что паром был укреплен на пустых железных бочках из-под бензина.
Опять эти бочки! На что их только не используют здесь, в Африке. Они служат непременным строительным материалом: разрезанные, они употребляются для покрытия кровель и для любого другого дела, требующего листового железа; залитые цементом — исполняют роль фрагментов толстых колонн; затянутые с двух сторон кожей — превращаются в огромные барабаны, которыми сзывают на работу людей; кроме того, они же — печки, резервуары для хранения воды, цветочницы, трубы, устои мостов, ведущих через овраги и пересекающих шоссейные дороги, — словом, все на свете.
Чтобы пересечь национальный парк Гарамба в одном направлении, нужно проехать 120 километров, из них первые 40 с большим удобством по проторенной колее: смотритель парка проезжает по ней по меньшей мере раз в день.
Рядом со мной сидит африканский обходчик парка, поехавший с нами в качестве проводника. Внезапно он кладет свою руку на мою и дает мне понять, что следует остановиться. Мы осторожно притормаживаем и тут же замечаем с правой стороны четырех жирафов, которые поспешным галопом приближаются к нам и с любопытством разглядывают нашу машину. Остановились всего в каких-нибудь 80 метрах, стоят и смотрят. Нам с Михаэлем еще ни разу не приходилось тогда видеть свободно живущих жирафов: в прежние годы мы бывали только в Западной Африке — в Гвинее, на Береге Слоновой Кости, в Верхней Вольте. Там мы ничего подобного не встречали.
А через мгновение у меня и вовсе перехватило дыхание и сердце бешено заколотилось: оглянувшись назад, я увидел целую компанию коровьих антилоп, этих удивительных созданий с противоестественно длинными мордами и смешно торчащими рожками. Это наиболее любопытные из всех антилоп: по-видимому, у них повсюду расставлены дозорные, потому что они тут же прибегают, когда появляется что-либо достойное их внимания. И убегают они тоже позднее всех других, если начать к ним приближаться.
Мы очень медленно продолжаем двигаться дальше по кочковатой степи. Впереди нас бегут около 20 цесарок с их неизменной оборкой вокруг шеи; самец-бородавочник стоит на обочине дороги с высоко поднятым хвостиком и долго провожает нас глазами. Через 100 метров мы увидели и его супругу с поросятами подросткового возраста.
Бородавочники кажутся уродливыми лишь тогда, когда рассматриваешь их несуразную голову в непосредственной близи, в зоопарке. Здесь же, на воле, я подивился их стройной комплекции: издали они напоминали скорее антилоп, чем свиней. Поскольку они объявлены вредителями и на них повсюду ведется неограниченная охота (которая облегчается еще тем, что эти животные ведут дневной образ жизни), бородавочники, как правило, очень пугливы и осторожны.
Но, как выяснилось, на это далеко не всегда можно полагаться. Так, один обходчик национального парка в Уганде в прошлом году наткнулся на целую семью бородавочников. Отец и мать мгновенно исчезли в кустах, а поросята упали в траву и притворились мертвыми. Однако как только этот человек поднял одного поросеночка, тот резко заверещал и начал дрыгать всеми четырьмя ножками, стараясь вырваться. В ту же секунду мамаша, грозно сопя, выбежала из своего укрытия и направилась прямиком к обидчику. Тот с испугу выронил поросенка, после чего все семейство кинулось бежать в одну сторону, а обходчик — в другую.
Должен сказать, что бородавочники, живущие в нашем зоопарке, тоже не отличаются особой любезностью. Когда их постоянный служитель находился в отпуске, замещавшим его людям приходилось привязывать к дверям стойла длинную проволоку, чтобы иметь возможность закрывать дверцу снаружи, стоя за оградой. А для того чтобы загнать этих своенравных постояльцев на ночь из загона в стойло, пользовались деревянными щитами и метлами, с помощью которых люди совершали весьма робкие вылазки в загон бородавочников. А те неизменно оказывали самое активное сопротивление, воинственно подняв кверху свои смешные хвостики. Для меня было весьма впечатляющим наблюдать, как старый смотритель, вернувшись из отпуска, отправился к своим бородавочникам, чтобы загнать их на ночь домой. Как ни в чем не бывало, он вошел к ним в загон и, ворчливо осыпая их упреками за непослушание, тоненькой хворостинкой погнал впереди себя, при этом раздавая самым нерасторопным шлепки по заду!..
