— Стойте! Я, кажется, нашел!
Во дворе стоял чей-то «Додж», тоже, видимо, в ожидании ремонта. У «Доджа» и «Интернасионаля» одинаковые ободья. Между кузнецом и его старшим подмастерьем завязался оживленный диалог, в котором явно шла борьба между совестью и деньгами. Разумеется, деньги взяли верх. С нас, правда, запросили 850 франков за «запасное колесо», а мы тут же согласились, не ощутив в душе даже тени какого-либо угрызения совести и желания разоблачить эту темную махинацию. Вот так это бывает в жизни.
Однако нам пришлось поторопиться, чтобы добежать до наступления темноты до единственного в этом местечке «отеля» и обеспечить себе ночлег. Владелец этого заведения любезно освободил для нас собственную спальню, где в углу теплилась лампадка перед ликом мадонны.
Хозяин тоже был грек. Нам стало казаться, что здесь живут вообще одни только греки. Они теперь так же плотно заселили отдельные районы Африки, как в прежние времена, три тысячи лет назад, наводняли свои колониальные владения на юге Италии и на Сицилии.
В отеле висело объявление, что по вечерам бывают танцы под европейскую музыку. Музыканты, конечно, тоже оказались греками, их было трое, и они играли на гитарах и баяне. Единственным танцором, поплывшим в танце меж столиков, оказался — кто бы вы думали? — наш кузнец! И представьте, танцевал чудесно, словно греческий бог. Исполнял он старинные народные танцы, грациозно держа за руку воображаемую партнершу. Среди присутствующих дам не нашлось ни одной, которая бы еще помнила красивые танцы своей родины. Дамы принимали участие только в современных танцах и вальсах. Когда наш кузнец приглашал какую-нибудь из них на танец, видно было, как он внутренне потешался над их неловкостью.
Он великодушно пригласил нас к своему столу и принялся угощать вином и каким-то странным блюдом, изготовленным из сыра и оливкового масла. Его земляки рассказали нам, что ему пришлось отправить жену в Европу, чтобы ей там сделали серьезную операцию на голове. Это, разумеется, влетело ему в копеечку, и он по уши в долгах. Теперь нам стало понятно, почему он нас так ободрал!
Я почему-то хорошо запомнил, что прямо против нашего стола на стене висел красочный рекламный плакат: какой-то торговец охотничьим снаряжением из Стэнливиля предлагает свой товар. На картинке изображалась сценка из охоты: охотники, в толстых шерстяных гольфах, мохнатых шапках, обмотанные шарфами по самые уши, в ярко-красных куртках на американский манер, в нерешительности остановились перед маленьким черно-белым зверьком с пушистым хвостом (явно скунс, или «вонючка»), которого здесь, разумеется, никто не знает. В Африке, у самого экватора, эта картинка мне показалась ужасно неуместной и смехотворной.
На следующее утро за руль сел Михаэль. Торопясь поспеть к моменту ловли слонов на станцию по приручению, он слишком усердно нажимал на газ, и машину снова начало швырять из стороны в сторону, к счастью, на этот раз на ровном участке дороги, но зато в рыхлом красном песке.
Я уж было начал сокрушаться, что теперь мы вряд ли снова найдем подобного «кузнечного ангела», но тут машина остановилась, причем ее занесло задом наперед и стояла она теперь носом в ту сторону, откуда мы приехали. Сзади, из кузова, вылез бой Хуберт — совершенно серый от испуга. Я искренне сочувствовал несчастному малому, потому что там, между ящиками, обитыми железными скобами, он должен был чувствовать себя в постоянной опасности. И вообще в кузове все эти броски из стороны в сторону были еще значительно неприятней, чем впереди, в кабине водителя. Но на этот раз все обошлось благополучно.
Вечером мы переправлялись по длинному узкому бетонному мосту, проложенному в месте слияния речек Дунгу и Кибали, которые здесь образовывали большую реку Уэле.
Населенный пункт Дунгу на карте многообещающе обозначен точкой, окруженной еще и кружком. На самом же деле здесь стояло всего несколько лавчонок, в которых нельзя было купить даже хлеба. Зато в Дунгу имелось нечто такое, от чего в Африке неизменно приходишь в крайнее изумление и стоишь, разинув рот от полной неожиданности: здесь была настоящая крепость с большим замком! Строению, как потом выяснилось, было не больше 80 лет, однако, поскольку лишенная истории Центральная Африка за 100 лет достигла того, на что у других стран ушли тысячелетия, нам это каменное сооружение показалось чем-то совершенно средневековым.
Мы въехали через арку ворот в подворье и спросили у какого-то человека в синем рабочем комбинезоне, моющего роскошную машину, где нам найти главного управляющего районом. Оказалось, что это он и есть. Когда мы показали ему свои рекомендательные письма, он любезно пригласил нас к себе в замок к ужину и распорядился отпереть для нас дом, предназначенный для приезжающих правительственных чиновников. Там нас и устроили на ночлег. Вечером мы принарядились, вытащили из чемодана белые пиджаки и трапезничали при электрическом освещении на веранде, высоко над бурлящими водами сливающихся рек.
Управляющий рассказал нам, что всего несколько недель назад вернулся из Кёльна, где страшно мерз. Здесь в его подчинении находится один из районов Восточной провинции Бельгийского Конго. Подвластная ему территория занимает 34 тысячи квадратных километров, то есть превышает площадь самой Бельгии, но население составляет всего лишь 140 тысяч человек. Повсюду встречаются еще совершенно дикие местности, куда не ступала нога человека. Так, одному из чиновников, рассказывал он, недавно пришлось просидеть несколько часов на дереве возле самой дороги, потому что внизу его караулил носорог.
Подобные истории мы всегда выслушивали с чувством безумной зависти: нам, конечно, никогда не привалит такое счастье, чтобы носорог загнал нас на дерево!
А то, что самая середина «черной Африки» так долго оставалась «белой», то есть «белым пятном» на карте, объясняется очень легко и просто. В Америке и Азии вы можете с легкостью подняться вверх по таким рекам, как Миссисипи, Амазонка, Ганг, Янцзы, и им подобным крупным водным артериям, служащим удобными путями сообщения. Африка же довольно круто поднимается из окружающих ее океанских и морских вод, почти нигде не имея плоской береговой полосы. Поэтому все ее реки — Нил, Конго, Замбези, Нигер и Оранжевая — кончаются высоченными водопадами, в которых вода низвергается с огромной высоты или же мчится головокружительными быстринами, — словом, они практически непреодолимы. Зато в Африке сосредоточено две пятых всей гидроэнергии на Земле, что вчетверо больше, чем во всей Северной Америке. Используется же пока только одна десятая процента этой энергии. Но будьте уверены: скоро все совсем изменится!
И действительно, трудно даже поверить в то, что такая огромная страна столь долгое время оставалась неисследованной! Финикийцы, правда, еще за 500 лет до нашей эры объехали на своих парусниках вокруг Африки {13} , а Птолемей {14} уже за 200 лет до нашей эры знал, что Нил питают два озера в Центральной Африке. Эти озера можно найти на его карте, хотя считается, что мы их открыли только в прошлом столетии. Значит, открыли повторно.
Только в 1492 году {15} португалец Диогу Кан «открыл» устье реки Конго. Впечатление оно произвело на него, по-видимому, потрясающее, потому что мощный и стремительный поток в этом месте сбрасывает в море ежесекундно от 50 до 120 тысяч кубических метров воды. А это немалое количество. Даже знаменитый водопад Ниагара и тот не сбрасывает и десятой части этого объема воды. И хотя река Конго не так уж длинна — всего 4600 километров [13](только в четыре раза больше Рейна), тем не менее она обводняет 3700 тысяч квадратных километров земли, а это почти в 20 раз превосходит площадь, обводняемую Рейном.
Во всяком случае Диогу решил установить мемориальный обелиск возле устья этой мощной реки, который голландцы в свою очередь спустя 160 лет повалили. Теперь этот обелиск можно увидеть в одном из музеев Лиссабона.
