В полдень мы добрались до довольно большой африканской деревни и остановились заправиться у «магазина», как называются здесь индийские лавчонки. Любезный хозяин этого заведения пригласил нас пообедать и за столом рассказал, что два дня тому назад, ночью, чуть не наехал на слона. Он возвращался вместе со своей женой довольно поздно вечером на машине, и на повороте внезапно выросла громадная фигура слона с колоссальными, наверное двухметровыми, бивнями. Чудом сохранив присутствие духа, владелец магазина резко рванул машину в сторону и чуть ли не в притирку проскочил мимо лесного великана. Их разделяло не более тридцати сантиметров. «Моя жена после этого всю ночь не сомкнула глаз, она никак не могла прийти в себя от страха», — закончил он свой рассказ.
Но к подобным историям мы с Михаэлем всегда относились скептически. Три года назад, когда мы приехали на Берег Слоновой Кости, нам тоже рассказывали всякие чудесные истории, в которых слоны то и дело перебегали дорогу и вообще попадались под ноги на каждом шагу, а потом нам в течение трех недель приходилось днем и ночью бродить по плантациям и по лесу, пока удалось увидеть хоть одного, и то издалека и мельком. (Правда, в Восточной Африке, куда мы попали позже, с этим обстояло значительно проще.)
М. Пьеран, с которым нас здесь познакомили, руководил дорожными работами. Его рабочие бригады периодически засыпали красной землей разъезженные автомобильные колеи и следили за исправностью деревянных мостов. Но помимо этого он считался общественным инспектором по делам охоты и наблюдал за тем, чтобы во вверенном ему районе неукоснительно соблюдались охотничьи законы.
— Ну разумеется же, вы увидите слонов, — обещал он нам. — Я дам вам местного провожатого, который знает, где их можно найти. Надеюсь, что пешком вы ходите хорошо, только возьмите с собой что-нибудь попить, потому что потеть вам придется изрядно…
Он задумался, а потом не спеша принялся нам рассказывать.
— Да, уж эти слоны! Стрелять в них не разрешается. И в то же время без конца прибегают местные жители, крича, что слоны потоптали и уничтожили их посадки. Никогда не знаешь, чего от них ждать. Вот тут недавно одинокий слон, искавший себе, по-видимому, компанию, стал пристраиваться к пасшимся возле самой деревни стадам коров. Он прогонял пастухов и «пас» стадо сам. При этом он обнюхивал своим хоботом коров, и те постепенно так к нему привыкли, что воспринимали его соседство как нечто вполне обычное. А в другой раз какой-то слон убил семь привязанных к изгороди коз и растоптал их ногами. Совсем недалеко отсюда, на юге Судана, одному стаду слонов взбрело в голову зайти в поселок Эпо и простоять там несколько часов прямо среди хижин местных жителей. Прогнать их удалось довольно оригинальным способом: чиновник по сельскому хозяйству, случайно оказавшийся на месте происшествия, догадался включить на полную громкость радиоприемник в своей машине, и шумная музыка, передаваемая из Леопольдвиля, так напугала лесных великанов, что они убежали.
Как видите, способ очень мирный — без единого выстрела. Дело в том, что мы ведь тут вечно попадаем в переплет. Так, два года назад одному моему английскому коллеге на юге Африки удалось заставить большое стадо слонов переселиться в другое место — за 150 километров от прежнего. А это, сами понимаете, дело не совсем простое. Он был вынужден пойти на такой шаг потому, что район, в котором обитали слоны, со всех сторон стали теснить жилые поселки. Ему удалось подбить местных жителей принять участие в этой операции, и они холостыми выстрелами и невероятным криком стали теснить этих толстокожих все дальше и дальше к северу, туда, где не было никаких поселений. При этом приходилось зорко следить за тем, чтобы серые великаны не впали в панику и не врывались на фермы или в расположенные вблизи дороги африканские деревни. Операция, как ни странно, удалась — слоны не вернулись на свою прежнюю родину и живут теперь там, куда их прогнали.
Но вот как прикажете поступать в таких ситуациях, как это было во время сильной засухи в 1950 году в Кении?. Животные тогда сотнями умирали от жажды: в пересохших руслах рек то и дело можно было наткнуться на мертвых зебр и антилоп, увязших в клейком иле, а затем запеченных беспощадным солнцем в высохшем дне… Слоны в то время повадились забираться в загоны для скота и, не обращая ни малейшего внимания на попытки людей их прогнать, выпивали всю воду из корыт и чанов, в которые местные жители с трудом начерпывали ее из колодцев. Трех человек, рывших колодец и находившихся уже далеко внизу в шахте, буквально завалило песком, потому что мучимый жаждой слон старался сверху протиснуть туда свою голову. Женщинам, ходившим по воду, часто приходилось бросать свои кувшины и убегать что есть духу: за ними гнались слоны, чтобы попользоваться желанной влагой. А людям, занимавшимся рытьем колодцев, приходилось хорошенько отжимать и сушить свою одежду, прежде чем отправиться вечером домой: слоны чуяли воду на большом расстоянии и, гонимые смертной жаждой, шли за ними по пятам.
А сейчас у нас начнется новая морока с этими толстокожими, ведь надвигается сезон дождей, и, как это ни странно, именно в это время они устраивают свои набеги на посадки местных жителей. Хотя, казалось бы, кругом и так все зеленеет и цветет, корма предостаточно. В засушливый же сезон как раз поступает наименьшее число жалоб. А теперь вот опять начнутся скандалы.
Здесь, в Конго, в течение пятидесяти лет вплоть до 1946 года ежегодно отстреливалось 10 тысяч слонов. Это можно было довольно точно подсчитать по вывезенной слоновой кости. Потом, в 1946 году, учредили наше Охотничье управление, и жизнь слонов значительно улучшилась: в 1947 году число убитых слонов снизилось до 5867, год спустя это число уже равнялось 3 тысячам и с тех пор больше не повышалось. Да, если бы у этих животных не было пресловутой слоновой кости, им бы уже с самых давних пор жилось бы значительно спокойнее. У индийского слона самки не имеют бивней, поэтому их оставляют в покое. А поскольку у наших «африканцев» оба пола снабжены бивнями, их могут истребить гораздо быстрее «индийцев».
Число слонов, которое здесь, в Конго, прежде разрешалось отстреливать, безусловно, завышено. Нельзя ведь забывать, что в стаде обычно только половину животных составляют взрослые половозрелые особи, из которых только три пятых — самки. Такая самка в среднем приносит одного слоненка в четыре года. А из новорожденных слонят 15 процентов погибает. Так что годовой прирост у слонов составляет не более 6 процентов, а это значит, что отстреливать их вообще нельзя.
Формальными законами о запрете охоты мало чего достигнешь. Вот, например, в 1935 году французы на том берегу реки Конго запретили африканцам стрелять в слонов и торговать слоновой костью. В то же время разрешалось ввозить ее из Бельгийского Конго, с нашего берега реки, несмотря на то что и у нас налагался запрет на торговлю этим товаром. Таким образом, оставалось все по-старому: наши браконьеры сбывали свою кость на тот берег, а их браконьеры под шумок сплавляли и свою собственную: кто же там, во Французской Экваториальной Африке [11], смог бы отличить «бельгийскую» кость от «французской»? И только в 1938 году эту глупость отменили, официально разрешив африканцам сдавать «найденную» слоновую кость (правда, только за треть продажной стоимости). При этом принимались только крупные бивни, чтобы таким способом сохранить хотя бы самок и молодняк. Но тогда разразилась какая-то странная «эпизоотия», которая удивительным образом поражала только крупных самцов. В Судане же, где принимались и более мелкие бивни, эта «эпизоотия» косила подряд и самок, и подрастающий молодняк, и, судя по количеству сдаваемых бивней, слоны должны были бы повсюду валяться мертвыми в окрестных кустарниках…
Одна «слоновья» история за другой, и одна бутылка пива за другой. Пиво сюда поставляет пивоварня из Стэнливиля.
— Нашел один обходчик слона, попавшего хоботом в петлю самолова, устроенного браконьерами, — продолжал рассказывать Пьеран. — Поскольку человек этот был безоружен, то побежал поскорее за помощью, но, когда вернулся, злополучный слон исчез, а в петле болтался один метр хобота.
