Но попробуйте, так вот запросто, корове попасть шприцем в вену! Для этого необходимы ветеринары и специалисты. Кому же захочется каждые две недели отлавливать полудиких африканских коров, пасущихся на свободе, вязать их, валить на землю и инъецировать? И кто согласится при столь низких ценах на скот нести расходы по этому мероприятию? Никто. Следовательно, средство это оказалось практически непригодным.

Тем временем английские исследователи сделали открытие, преобразившее лик Африки. Группа, состоящая из 25 ветеринаров, биологов и химиков во главе с доктором Кардом и доктором Давейем, некоторое время назад выпустила замечательный препарат против малярии. Называется он палудрин и вырабатывается на базе каменноугольной смолы. Продолжая экспериментировать с этим препаратом на мышах, исследователи обнаружили, что он оказывает определённое действие и при лечений болезней, переносчиком которых служит муха цеце. Дальнейшие эксперименты показали, что действие на трипанозомы оказывает не сам палудрин, а некий побочный элемент палудрина, своего рода «загрязнение» чистого препарата. Это «загрязнение» удалось отделить и получить в чистом виде. Так появился новый препарат М-7555, известный теперь под названием «антрицид». Скоту он не наносит никакого побочного вреда, и его не нужно вводить внутривенно. Фермер может сам, без чьей-либо помощи, вводить его под кожу обыкновенным шприцем. Уже одно это — большое преимущество. Судя по описанию нового препарата, антрицид является надёжным средством для лечения нагань! у домашних животных. Но что ещё важнее — это то, что профилактическое инъецирование антрицидом делает животных не восприимчивыми к заболеванию в течение четырёх и даже шести месяцев.

На новые медицинские препараты обычно возлагают слишком большие надежды. Но если даже не это изобретение, то какое-нибудь другое или третье в скором времени позволит покончить с вопросом о нагане.

Однако перспективы, которые открывает подобное новое средство, не самые радужные… На сегодняшний день нагана господствует почти во всей тропической Африке, области, в 75 раз превышающей по размерам Англию и в четыре раза Аргентину. Она тянется от Судана до Наталя. А в таких странах, как Кения, Танзания, Ньясаленд и Северная Родезия [29], а также в большинстве «небританских» стран Африки более половины земель заражено и не пригодно для скотоводства. По Южной Родезии нагана тоже распространяется с каждым годом всё дальше и дальше, захватывая всё новые районы. На Золотом Берегу, в южной части Нигерии и в стране Ашанти — такая же картина. Если найдётся эффективное средство против наганы, то новые бескрайние области, заросшие сейчас зелёной растительностью, будут вытоптаны копытами непомерно огромных стад коров. Тогда и там исчезнут последние антилопы, жирафы, слоны, зебры и буйволы, а вслед за ними и львы, леопарды, гепарды и гиены. Исчезнет всё.

Точно так же, как сейчас охотящихся на бизонов краснокожих можно найти только в книжках, так же и сообщения исследователей Африки, их приключения со слонами и львами через пару десятков лет станут легендами из далёкого прошлого. Там, где ночью в степи раздавался мощный рык льва, там всё заполнят стада рогатого скота, скашивающие, словно сенокосилка, траву с последней, нетронутой части света. Современные культурные растения высосут все соки из земли и ничего не вернут ей назад. И тогда — как мы это видим уже сегодня в Северной Америке, Аргентине и других южноамериканских странах — огромные части этого континента будут становиться год от года всё засушливее, потеряют плодородие и неминуемо пойдут навстречу своей необратимой «пустынной» судьбе…

Я собирался наблюдать в Африке за зоопарковскими животными, обитающими на воле, но вовсе не намеревался захватывать кого-либо из них с собой, домой. Поэтому я уже заранее взял два обратных билета на самолёт — себе и сыну. Но, как известно, «привычка — вторая натура», да и Михаэль донимал меня всю дорогу своими просьбами «не возвращаться с пустыми руками».

Во время нашей погони за «королём Тимоко» по окрестным лесам портового города Сасандры мы как-то зашли в клуб белых жителей города под названием «Cercle». Там я познакомился с одним французским коммерсантом, который рассказал мне, что недалеко, за городом, какой-то голландец держит у себя на пальмовой плантации молодого шимпанзе, от которого будет рад избавиться. Мой любезный собеседник даже предложил отвезти меня туда на своей машине. Недолго думая, я согласился, и вскоре мы уже катили мимо бесконечных, аккуратно, как по линейке, посаженных пальмовых плантаций, пока не добрались до виллы мистера Фюита. Это был настоящий «дворец», построенный непосредственно на берегу тропической Атлантики, на выдающейся в море косе.

Мы сразу увидели маленькую самочку шимпанзе, бегавшую вокруг их дома, словно сестричка нашей Катрин, что жила тогда у нас во Франкфурте. Фюиты получили её в подарок от африканцев, подстреливших и съевших её мать.

Между прочим, именно таким способом большинство шимпанзе попадают в зоопарки. Это важно знать тому, кто проводит зоопсихологические опыты. Потому что в Европе многие воображают, что шимпанзе отлавливают каким-нибудь опасным способом в романтичной обстановке или в крайнем случае заманивают в западни. Ничего подобного. И кому это охота сегодня ангажировать за бешеные деньги население целой африканской деревушки, эдак человек сто, чтобы окружить семью шимпанзе? Ведь африканцы получают теперь почти повсюду почасовую оплату, как и европейские рабочие. Поэтому пойманные таким способом животные стоили бы целое состояние. А кроме того, я, например, не представляю себе, кто бы это мог справиться с диким взрослым самцом-шимпанзе, не стреляя в него.

Девочка-шимпанзе Ака была настоящим сорванцом. К тому же достаточно нахальным. Её больше не пускали в жилые комнаты, потому что она там всё переворачивала вверх дном. Зато она в своё удовольствие развлекалась в помещении маслобойни, включала и выключала рубильники, выпускала пар или нажимала на кнопку сирены. Её приёмная мать, госпожа Фюит, всё время волновалась за обезьянку: не дай бог попадёт ногой или рукой в какой-нибудь приводной ремень! Поэтому было решено отправить её в Амстердамский зоопарк. Однако французское колониальное министерство не давало разрешения на вывоз животного, потому что шимпанзе находятся под охраной государства. Я же перед своим отъездом раздобыл в Париже на всякий случай разрешение на вывоз нескольких человекообразных обезьян и поэтому с лёгкостью договорился с Фюитами, что заберу их питомца с собой.

С Фюитами — да. Но не с маленькой Акой. Она была страстной автомобилисткой и охотно залезла в нашу машину, усевшись в кабину водителя. Однако, как только француз, который нас сюда привёз, сел за руль и собрался трогаться, она громко заверещала, стала рваться к своей «мамаше», а когда её попытались удержать, впала в настоящую истерику и до того разволновалась, что обделала всё сиденье и запачкала рубашку любезного французского господина.

Делать нечего, пришлось вынести из дома её клетку (которую нам дали с собой). Это было аккуратно и с любовью изготовленное сооружение из твёрдой древесины, с решёткой из круглых железных прутьев. Однако нельзя забывать, что человекообразные обезьяны значительно умнее всех других животных, и, когда эта махина уже стояла у нас в кузове, Ака поняла, что её увозят, и наотрез отказалась в неё заходить. Она даже укусила свою «мать», пытавшуюся уговорить её туда зайти.

Что делать? Мы с Михаэлем переглянулись и тяжело вздохнули. Сейчас нам придётся продемонстрировать не очень-то приятную сцену: хорошо отработанной хваткой зоопарковских работников надо молниеносно схватить обезьяну за руки и заломить их за спину. Затем удержать и обе ноги, да притом следить за тем, чтобы взбешённое животное не сумело дотянуться до нас головой и укусить. Вот так. Теперь скорее в клетку, дверь на засов и поехали! В такие моменты чувствуешь себя не слишком-то приятно. Словно живодёр какой-то! Госпожа Фюит украдкой, за нашей спиной, вытирала слёзы…