В портовом городе Абиджане кинотеатр находится прямо рядом с респектабельным зданием гостиницы «Hotel du Раге». Поскольку у кинотеатра нет крыши, а окна в гостинице, разумеется, незастекленные, то, лёжа в постели, невольно, слышишь весь диалог демонстрируемого фильма. И наоборот: однажды вечером внимание публики было отвлечено невиданным зрелищем — из дымовой трубы отеля то и дело вырывался каскад искр, напоминающий настоящий фейерверк.

Наряду с новейшими и современнейшими фильмами я увидел и такой, в котором нацистские солдаты со свастикой на рукаве спускались с небес на парашютах, обстреливали Тарзана в лесу из пулемётов, а затем по рации передавали свои донесения на немецком языке в Берлин… Гомерический хохот вызвал здесь один американский фильм, в котором всех негров играли грубо намалёванные белые; каким-то племенем правила белая королева с красиво уложенной в парикмахерской причёской и в ослепительном модном купальнике; какой-то мужчина в безлюдной степи в течение десяти минут боролся со львом, причём голыми руками, не имея при себе даже ножа, а потом встал как ни в чём не бывало — без единой царапины, — отряхнул руки и пошёл.

Когда шёл какой-нибудь арабский фильм, наши сирийские хозяева, у которых мы как раз гостили, видимо, из патриотических соображении всегда шли его смотреть и тянули нас за собой.

Фильмы эти обычно снимались в Каире, дублировались на французский язык и содержали ходовые американские сюжеты, только на восточный манер и на фоне восточных пейзажей. Обычный в таких случаях юный, талантливый, но никому не известный певец из кабаре здесь заменялся тоже юным и тоже никому не известным муэдзином, ежеутренне поющим с минарета мечети свои молитвы. Его «открывает» театральный импресарио, и вскоре он становится всемирно известным оперным певцом. Разумеется, и здесь не обходится без глубокой и самоотверженной любви…

Нередко киномеханик проделывал следующий трюк: он молниеносно и со свистом прокручивал всю ту часть фильма, где обычно на французском или на арабском языке (большей части зрителей непонятном) указаны фамилии всех этих актёров, режиссёров, сценаристов, гримёров, названия фирм проката и так далее и тому подобное, и начинал фильм прямо с действия. По- моему, новшество, вполне достойное подражания…

В одни прекрасный день мы купались в небольшой горной речушке, протекающей совсем рядом с шоссе. Женщины из близлежащей деревни приходили сюда же стирать бельё. Вот и сейчас они, беззаботно сняв с себя свои европейские платья, в чём мать родила, стирали их у самого берега.

Купающиеся вместе с нами африканцы, ухмыляясь, рассказали мне, что недавно какая-то американская киногруппа снимала здесь фильм «На мотоциклах через Африку». Они подъехали на грузовиках (на которые были погружены их мотоциклы!), попросили нескольких африканцев снять одежду и в таком виде, перебираясь по скалистым уступам, перенести мотоциклы на другую сторону реки. В то время как всего в ста метрах от этого места имелся хороший массивный мост…

— Когда снимаешь это снизу вверх, то создаётся полная иллюзия смелого форсирования бурного потока в девственном лесу, — объяснил им режиссёр.

Вот как это, оказывается, делается.

Наибольшей популярностью пользуются у здешних кинозрителей, так же как и у наших, детективные и ковбойские боевики. Лишь бы в них побольше стреляли и орали. Публика реагирует по-разному. Иной африканец значительно благовоспитаннее, чем белый, облокотившийся с ним на один и тот же подлокотник. Другие, только недавно прибывшие из буша, из «brousse», как здесь говорят, реагируют на всё весьма темпераментно. «Tirez!» («Стреляй же!») — кричат они возбуждённо, когда кто-то на экране поднимает пистолет, а после окончания сеанса заглядывают за белое полотно экрана, желая узнать, где тут артисты будут ночевать. Когда паровоз или самолёт наезжает крупным планом на зрителей, первые ряды частенько вскакивают и отбегают в сторону, к безумному удовольствию более просвещённой части зала.

Один белый как-то спросил меня, какого я мнения об их колонии. Я ответил, что она напоминает мне Америку в лучшие годы пионерства, вот только ограбления почтовых карет не хватает… всё здесь уж очень мирно и безопасно, у этих африканцев.

— Чему-чему, а этому-то мы их, к сожалению, скоро научим, — ответил он. — Вот недавно в Данане очистили сейф с деньгами. Притом все двери в доме оставались запертыми и не были взломаны. Чудеса, да и только. Но в конце концов где-то в углу обнаружили мешок, которого раньше там не было. Из него вылез африканец, который, оказывается, столь хитроумным способом остался с вечера в доме и дождался, пока его запрут. Все страшно удивились, как этот простоватый парень мог оказаться таким продувным и находчивым? Хотите знать разгадку? А очень просто: он видел всё это в кино и скопировал. Вот вам и плоды просвещения!

Вот так кинематограф передаёт африканцам опыт нашей белой «культуры», притом значительно действеннее всех миссионеров, вместе взятых!

Целая проблема здесь — это лампы. Ведь в семь часов уже темно. Значительно раньше, чем у нас летом. Но именно тогда- то, с наступлением вечерней прохлады, и хочется посидеть вместе и поболтать. Электрического освещения здесь нет. А тому, кто заведёт себе движок и динамо, тому начинают досаждать соседи с просьбами подключить их тоже. Так что и у таких счастливцев лампочки горят настолько тускло, что читать при них невозможно. Поэтому здесь у всех в ходу керосиновые лампы, которые прежде висели и у нас в Европе перед каждой ярмарочной лавчонкой; светят они, действительно, ярко и сильно. Однако поддерживать их постоянно «в боевой готовности» не так-то просто. Дело в том, что эти лампы производятся несколькими странами: есть среди них австрийские, английские и французские. Запасные детали одних не подходят к другим. Один или два запасных фитиля фирмы отпускают вместе с лампой. Но когда они сгорают и владелец начинает подыскивать им замену, фитили, как правило, не подходят. Значит, надо покупать новую лампу, а она стоит хорошеньких денег. А спички? Вечно приходится думать о спичках! Сколько я их накупил за то время, что был в Африке: и английских, японских, и шведских, чешских, итальянских и ещё бог знает каких! Шутки ради из них можно было бы составить целую коллекцию.

В каждой комнате в домах у белых, живущих в Африке, вы найдёте в углу специальную подставку для лампы на четырёх ножках и высотой почти в человеческий рост. Лучше всего, когда таких подставок две — в противоположных углах комнаты: тогда свет падает наиболее равномерно. Но ни в коем случае нельзя ставить такую лампу на обеденный стол. Потому что тогда во всех тарелках и стаканах будут плавать мошки, жуки, бабочки, крылатые термиты и муравьи, вообще вся эта мелкота, которая обычно так бездумно летит на свет, чтобы опалить себе крылья или даже покончить жизнь самоубийством… Кошки во всяком случае довольны этими лампами. Они сидят под ними и ждут очередную жертву…

Мы уже посетили бегемотов, снимали шимпанзе, и теперь, согласно нашей программе, осталось ещё встретиться с дикими лесными слонами. Если верить рассказам здешних белых торговцев и фермеров, то для этого достаточно ехать и ехать по шоссе до тех пор, пока проезд дальше будет закрыт, потому что его преградит слон. Но я — то в это не верю. Ну разумеется, были подобные случаи, наверняка были. Однако стоит расспросить обо всём поподробнее, как непременно выяснится, что случилось всё это совсем с другим человеком, да и прошло с тех пор лет эдак двадцать…

На границе Либерии я познакомился с одним бывшим военным из Иностранного легиона, разъезжающим на грузовике в поисках рабочей силы для своих плантаций, расположенных на побережье близ Сасандры. Но хлопоты его не увенчались успехом — людей, желающих работать на плантациях, почти не было.

Этот человек и рассказал мне о том, что у одного из его соседей в течение года стадо слонов разоряет и вытаптывает большую банановую плантацию. Причём являются толстокожие туда почти еженощно.