— Но не меня, — выпалил Ланс. — Она…

Он остановился, но чувствовал странную потребность продолжить, притягиваемый гипнотическими глазами Просперо: эта мудрость веков, которая, казалось, глубоко отпечаталась на его бородатом лице, этот намек на сострадание, которое было почти отцовским.

Все это вызвало мысли об отце Ланса, таком далеком и недостижимом. «Но разве Анатоль Сет-Леджер когда-нибудь был другим», — подумал Ланс. Странный комок образовался в его горле.

Даже если бы его отец был дома, Ланс не представлял, что мог бы обратиться к нему за помощью и советом. Как мог Ланс прийти к ужасному лорду Замка Леджер и рассказать, что он снова доказал, насколько плох старший сын и наследник Анатоля? Описание того, что он сделал, могло только разочаровать и огорчить отца, которым Ланс так отчаянно восхищался.

Но Просперо… Если даже половина слухов правда, значит, он точно такой же как Ланс: дикий и безрассудный, лжец и негодяй. Кто лучше поймет подлеца, чем подобный ему?

Ланс уныло опустился на один из сундуков. Положив подбородок на руки, он рассказал Просперо все ужасные детали того, как обманул Розалин Карлион.

— И теперь она пообещала выйти за меня, — уныло произнес Ланс. — Но она не хочет меня. Она хочет его.

Он ожидал, что Просперо рассмеется над этой нелепой ситуацией: мужчина, соперничающий сам с собой. Если бы это случилось с кем-то другим, Ланс боялся, что и сам мог бы захохотать.

Хотя в глазах чародея появились подозрительные искорки, Просперо достаточно торжественно ответил:

— Что ж, мальчик, кажется, у твоей проблемы есть очень простое решение.

Ланс поднял руку в усталом протесте.

— Не советуй мне рассказать ей правду.

— Почему нет?

— Потому что она обожает сэра Ланселота. Если бы ты видел, как сияют его глаза при его появлении. Она начинает светиться. Если я разубежу ее в существовании сэра Ланселота, я больше никогда не увижу ее такой, а мне это слишком сильно нравится.

В этом было трудно признаться. Нравится? Черт! Он становился зависимым от улыбки Розалин, нуждался в ней, желал ее также сильно, как желал попробовать вкус ее сладких губ.

— Ах, значит, ты полностью влюбился в молодую леди, — задумчиво произнес Просперо, поглаживая кончик своей блестящей бородки.

— Нет, это не так. Я просто… — Ланс начал инстинктивно возражать, но тут же запнулся, вдруг не в состоянии продолжать отрицать. Даже для самого себя.

Тысяча образов Розалин пронеслась в его голове. Ее наивный интерес ко всему, что имело отношение к легенде, ее пылкое мужество, когда она боролась, чтобы спасти меч, ее отважный оптимизм, с которым она противостояла самым унылым сторонам своей жизни.

Его Владычица Озера с упрямым подбородком, вздернутым носиком и мягкими голубыми глазами. Босоногая чародейка, всегда одетая в простую белую ночную рубашку и мягкую дымку грез.

«Миледи… Я буду любить вас вечно».

Голос, отозвавшийся в его голове, принадлежал Ланселоту дю Лаку. Но слова… Эти слова, удивленно осознал Ланс, пришли прямо из сердца Ланса Сент-Леджера.

— Черт! — ошеломленно выдохнул Ланс. — Я люблю ее. Так сильно. Я готов умереть за нее.

Просперо улыбнулся.

— Тогда я советую тебе, мальчик, сказать это ей. Не мне. И… ммм… в этот раз без кольчуги.

Ланс приподнялся, задумавшись над этими словами, его сердце забилось в надежде, но он тут же вернулся к действительности и немедленно опустился обратно.

— Я не могу, — простонал он.

— Почему, черт возьми, нет? — спросил Просперо с толикой нетерпения.

— Потому что моя любовь к ней ничего не изменит, — грустно ответил Ланс. — Я дал ей легендарного рыцаря, совершенного героя. Если я заберу сэра Ланселота, что я могу предложить ей взамен? Только очень несовершенного мужчину?

— Ты был бы удивлен, узнав, сколько мужских пороков может стерпеть женщина, пока она чувствует, что любима и желанна.

Ланс только покачал головой в упрямом неверии, а Просперо издал звук очень похожий на раздраженный вздох.

— Ах, эти смертные. Я никогда не пойму, почему вы превращаете что-то такое простое как любовь в такое запутанное дело.

— Если ты думаешь, что все так просто, значит, ты никогда не любил.

— Весьма вероятно — нет, — любезно согласился Просперо. — Я выбрал мою жену по намного более земным соображениям: из честолюбия и жадности.

Несмотря на бушующие в нем эмоции Ланс посмотрел на Просперо с благоговейным удивлением.

— Ты был женат? И без помощи Искателя Невест?

— Их не было в мое время. Если ты помнишь, я был первым лордом Сент-Леджером. Я должен был полагаться на свой собственный ум, — губы великого колдуна изогнулись в редком выражении самоуничижения. — Умный мальчик, каким я и являлся, я выбрал честную девушку с простым лицом и очень большим состоянием.

— Но в семейных документах нет записей о ней. Она не похоронена в склепе Сент-Леджеров под церковью.

— Все потому, что моей Агнес хватило ума снова выйти замуж после моей смерти. За простого достойного мужчину, который был слишком чувствительным, чтобы изучать запретные вещи, который дал бедной женщине больше покоя, чем она знала, когда была моей женой.

Задумчивое выражение проскользнуло по обычно надменным чертам Просперо, его взгляд, казалось, был направлен внутрь, перебирая какие-то воспоминания, которые, очевидно, были отягощены сожалением.

Это тяжелое молчание длилось так долго, что Ланс почувствовал нежелание беспокоить колдуна, но любопытство победило.

— Прошу прощения, милорд. Но не думаете ли вы, что возможно из-за этого вас сожгли на столбе? — спросил Ланс. — Из-за проклятия Сент-Леджеров, женящихся на неправильных женщинах.

— Нет, мальчик. Я сумел сам проклясть себя без помощи легенд.

Просперо расправил плечи, стряхнув свои горестные мысли.

— Но хватит о древней истории. Мы обсуждали твое будущее. Если ты не можешь разоблачить свой маскарад во имя любви, тогда сделай это по более практическим соображениям. Твоя жизнь. Эти ночные скитания опасны для тебя. Намного больше, чем ты можешь вообразить.

— О, да, я понимаю, — Ланс встал на ноги, пренебрежительно пожав плечами. — Мой отец часто предупреждал меня: «Тот, кто обладает великой силой, должен использовать ее мудро», — Ланс передразнил строгий голос Анатоля Сент-Леджера. — Если я когда-нибудь отделюсь от своего тела слишком надолго и не вернусь в него прежде, чем солнце полностью встанет, тогда, весьма вероятно, я умру.

— Умрешь? Ты будешь желать умереть, мальчик!

Неожиданная свирепость в голосе Просперо испугала Ланса. Он посмотрел на предка с удивлением, когда Просперо мрачно продолжил:

— Жизнь, на которую ты будешь осужден, намного хуже твоих самых худших предположений. Пойманный навечно где-то между небесами и адом, смотрящий как все, что ты знал, увядает и исчезает с безжалостным ходом времени. А ты продолжаешь безжалостно существовать, не в состоянии прожить остаток своей жизни, не в состоянии умереть. Бесконечность, состоящая из ничего. Только скитания.

На мгновение Ланс почувствовал сильное волнение от слов Просперо. Затем он выдавил неловкий смешок, уверенный, что лукавый колдун просто пытается испугать его, чтобы он прекратил свой маскарад, изображая Ланселота дю Лака.

— Как ты можешь знать, что случится со мной? — насмешливо спросил он. — Нет записей ни об одном Сент-Леджере, имевшем силу, хотя бы отдаленно напоминающую мою. Откуда ты знаешь, что мне будет суждена такая ужасная…

Ланс замер, ответ ясно вырисовался для него в глубинах безнадежного взгляда Просперо, взгляда уже проклятого мужчины.

— Боже мой! — прошептал Ланс. — Это ты. Ты когда-то был таким же ночным скитальцем как я.

Просперо ничего не сказал, плотнее укутываясь в плащ, как будто пытаясь вновь скрыться за аурой таинственности, которая покрывала его жизнь.

— Просто помни, что я сказал тебе, мальчик.

И прежде чем Ланс успел моргнуть, колдун исчез. Ледяной холод прошел сквозь него, когда он вспомнил, как раз или два был близок к тому, о чем говорил Просперо.