— Это и не нужно, потому что того, что ты сообщил, вполне достаточно. Теперь я знаю, что мы доберемся до маленького озера в нужное время. Давай же поедем вперед!

Во время этого короткого разговора Уэллер скрылся из глаз; значит, мы могли ехать дальше. И мы тронулись сначала медленно, чтобы опять не оказаться слишком близко от него; но потом, когда мы свернули в третью боковую долину, погнали лошадей во всю прыть; выбравшись на равнину, мы поскакали по ней галопом, давая, правда, лошадям короткий отдых и разрешая тогда им идти медленным шагом, но это случалось только тогда, когда мы поняли, что, продвигаясь все время в бешеном аллюре, мы приедем к озеру слишком рано; а нам не хотелось, чтобы нас кто-либо увидел там днем.

И как раз в то время, когда солнце исчезало за западным горизонтом, мы увидели на востоке лес.

— Пожалуй, это те деревья, которые стоят около ручья, — предположил мой мимбренхо.

Я был того же мнения и направился, стало быть, к лесу. Когда мы добрались до него, уже стемнело. Мы спешились и дальше повели лошадей в поводу. Деревья стояли близко друг к другу; мы легко шли вперед, пока местность не стала понижаться и через непродолжительное время мы увидели слева от себя мерцание озера. Сюда должен был подъехать молодой Уэллер. Прежде всего надо было так спрятать наших лошадей, чтобы их нельзя было обнаружить, но где бы росла трава и была вода, необходимые нашим животным для утоления голода и жажды. Очень скоро мы подыскали такое место. Лошади остались под наблюдением мальчишки, который был мне совсем не нужен; ружья я тоже оставил ему, так как они бы могли только помешать мне. Я приказал мальчику, чтобы он никуда не уходил с этого места, а сам отправился на другой берег озера, по которому должен был проехать Уэллер. Лежа в траве, за одиноким кустом, я ожидал его прибытия, и оно, по моим расчетам, должно было произойти очень скоро.

Место, где я лежал, как и то, где остался с лошадьми мой юный друг, оказалось весьма удачным, потому что ни его, ни меня не потревожили пастухи, охранявшие стада и табуны асьендеро. Кроме тихого шороха листвы, вокруг царила глубокая тишина, так что малейший звук ночного леса доносился до меня.

Я ждал уже с полчаса, когда раздались легкие шаги человека, приближавшегося с левой стороны. Это было как раз то направление, откуда должен был подойти бывший стюард. Он шел по дорожке, петлявшей по берегу озера, и должен был миновать меня. Это не была проторенная дорога, это не была даже тропинка, какие встречаются в населенной местности, это был просто поросший травой берег озера. Пожалуй, днем здесь можно было видеть ходящих по ней людей, но ночью незаметная дорожка полностью сливалась для глаза с травой, покрывающей дно долины. Трава была такой мягкой, что только мое опытное ухо могло услышать шаги Уэллера издалека.

Он продвигался пешком, а значит, должен был где-то в укромном месте оставить свою лошадь. Он двигался медленно, порой останавливался и прислушивался, словно кого-то очень опасался. Тем самым я получил возможность незаметно следовать за ним. Шел бы он побыстрее, я, пожалуй, скоро перестал бы слышать его шаги, а увидеть ничего было нельзя. Так вот так и крался я за ним, пригнувшись, останавливаясь, когда не слышал больше шагов, и продолжал движение, как только он возобновлял свой путь. Так мы оставили озеро за собой и оказались у впадавшего в него ручья.

Шагах в пятидесяти от устья, прямо у воды стояла высокая ольха с широкой кроной, поблизости от которой не росли кусты. Середину этой открытой площадки закрывала своей тенью ольха. Я остановился у последнего куста, потому что перестал слышать шум шагов; видимо, стюард остался стоять под ольхой. Несколько секунд я напряженно вслушивался, но ничего не услышал; и тогда я предположил, что именно под этим деревом он должен встретиться с мормоном. Это мне меньше всего могло понравиться, потому что я не мог незаметно пересечь открытую поляну перед ольхой. Под деревьями и в кустарнике было темно, а здесь, хотя луна еще и не взошла, света хватало, и мои передвижения непременно бы заметили, тем более что на мне остался старый светлый костюм. Новый находился в тюке за седлом. Но именно это обстоятельство навело меня на мысль, как достичь цели. Берега ручья были довольно крутыми, а значит, я мог воспользоваться руслом, чтобы подобраться к ольхе. Если бы я облачился в новый, дорогой костюм, то, пожалуй, идея вымочить его насквозь вряд ли бы показалась мне привлекательной.

Я опустошил свои карманы, снял пояс со всем, что на нем было навешано, спрятал эти вещи в кустах и вошел в воду.

Вблизи устья ручей был глубок, вода была мне по грудь. Чтобы погрузиться до подбородка, мне пришлось немного присесть. К тому же берег возвышался над водой куда больше, чем на локоть; значит, меня могли заметить только те, кто будет специально наблюдать за поверхностью ручья.

Я шел вперед, медленно, шаг за шагом, стараясь не плескаться. Чем дальше я продвигался, тем осторожнее становился, тем ниже приседал в воде. Время от времени я останавливался и прислушивался. И вот я услышал голоса. Два человека негромко беседовали между собой. Через какое-то время я добрался до дерева и мог теперь чувствовать себя в безопасности, потому что здесь, в тени, отбрасываемой кроной, меня вряд ли Кто сумел бы заметить.

Я вытянул руки, ощупал край берега, крепко уперся в него и медленно подтянулся вверх, так что моя голова слегка приподнялась над краем берега. Я увидел, что двое людей сидят под деревом, совсем недалеко от меня. Ими оказались бывший стюард и его отец. Мелтона с ними не было. Я напряг слух и разобрал, как отец говорил сыну:

— Асьендеро, конечно, не понравилось мое предложение.

— Может быть, ты мало ему пообещал? — спросил сын.

— Я не делал никаких предложений, потому что он сразу же сказал, что не намерен продавать свои владения. Но когда там окажутся индейцы, он заговорит по-другому. Даже если бы он захотел продать асиенду, моя цена оказалась бы настолько ничтожной, что ему просто нельзя было бы на нее согласиться. Не вижу оснований предлагать ему за поместье сейчас три четверти стоимости, если позже я получу весь хлам всего за четверть.

— Ну, пожалуй, так дешево не выйдет!

— Ты так думаешь? Асиенда находится в таком жалком состоянии, что необходимо вложить на ее обновление много денег, но их у владельца нет. Если он не захочет стать нищим, ему придется продать имение.

— А если он получит кредит?

— Я не думаю, что это у него получится. Ни одному мексиканскому финансисту не захочется сделать подобное вложение; к тому же у владельца нет спекулянтской жилки. Мы — совершенно другие люди. Рано или поздно мы должны будем уехать из Соединенных Штатов. Юта уже потеряна для нас, а наш прекрасный город у Соленого озера в недалеком будущем попадет в руки нечистых. Многоженство вдруг стало противоречить христианской морали и законам государства, жители которого считают себя «самыми нравственными». Но мы не откажемся от него, а значит, нам придется готовиться к исходу, не имеющему себе равных в истории. Чем окажется исход детей Израиля из Египта по сравнению с мощным народным потоком, который начнется, когда Святые Последнего Дня вместе со своими женами и детьми, вместе со всем своим скарбом покинут Штаты! Можно спросить, куда они пойдут? На север, в Канаду? Нет, потому что Канада принадлежит Англии, а набожные, но при этом грешные англичане также не переносят многоженства. На восток или на запад, то есть через океан? Тоже нет. Стало быть, на юг! Там лежит Мексика с обширными, только еще ждущими прихода новых хозяев просторами. В ее законах ничего нет о многоженстве; оно не запрещено, а значит, разрешено. Мексика, если она долгое время будет находиться в сильных руках, расширит свою территорию далеко на юг и превратится в великое государство, которому Соединенные Штаты уже не смогут диктовать свои условия. Вот где место для нас; здесь будут жить наши потомки, число которых сравнится с обилием песчинок в пустыне. Здесь нам предстоит со временем обосноваться, и для этого мы предпринимаем первые шаги, чтобы узнать, с какими условиями нам предстоит столкнуться. Нам нужна эта асиенда, потому что она является богатым поместьем и очень удобно расположена. Мы должны ее заполучить, а если владелец не хочет ее продавать, мы его заставим. Это лишь первый шаг, который мы делаем через границу; если он будет удачным, то скоро сюда прибудут другие братья, и их будет много.