— Возможно, — согласилась Энн, хотя подумала, что вряд ли так могло произойти.

Что ж, она поедет сейчас в дом Лейверти. Так или иначе, но это даст возможность подольше находиться вдали от Тэйлор-Хауса и его неуправляемого хозяина.

В кабинете полицейского комиссара Ной, начальник полиции и шеф пожарной охраны округа в молчании просматривали видеокассету. Когда же она закончилась, тот и другой одновременно подняли на Ноя глаза, полные страха и откровенного нежелания поверить только что увиденному. Помолчав, оба углубились в чтение принесенных Ноем документов.

— Голос, который комментирует семейные съемки, в точности соответствует звучавшему на пленке, уничтоженной во время последнего пожара, — уверенно заявил Ной.

— Верно, — согласился шеф пожарных. — Это голос Росса. Но вы понимаете хоть что-нибудь из того, что он здесь говорит? И в чем вы его обвиняете?

Конечно, Ной все понимал. Вот уже несколько дней, как он переболел каждым звучавшим на пленке словом.

— Восемьдесят процентов нераскрытых преступлений в этом округе, связанных с поджогами, было совершено в то время, когда Росса Лейверти не было на дежурстве. Началось это двадцать лет назад. Как раз тогда, когда Росс поступил на работу в противопожарную охрану. — Ной показал рукой на бумаги, которые изучали шеф полиции и высокопоставленный пожарный, и добавил: — Оставшиеся двадцать процентов нераскрытых поджогов относятся к небольшим пожарам, которые не нанесли большого ущерба и обошлись без человеческих жертв.

— Боже мой, — прошептал шеф полиции, еще раз просматривая лежавшие у него на коленях документы. На лице его отразился неподдельный ужас.

— Росс Лейверти — не настоящие имя и фамилия этого человека, — продолжал Ной. — Раньше его звали Бадом Хинсоном. Тогда он жил в Техасе, где работал пожарным.

— Что?! — воскликнул шеф пожарной охраны.

Ной виновато посмотрел на него. Он знал, как серьезно этот человек относился к своему делу, как внимательно и придирчиво отбирал каждого кандидата в рядовые пожарные. Уже не говоря о начальнике пожарной охраны города, пост которого занимал Росс. Все, что сейчас сказал Ной, находилось в вопиющем противоречии с клятвой, которую давал каждый поступающий на противопожарную службу. Эти люди были призваны спасать жизни, а не отнимать их.

— Этот человек, — добавил Ной, — однажды устроил пожар в открытом поле, поросшем сухой травой. Он стоял у кромки и любовался огнем. А трое детей, игравшие на том поле в прятки, получили смертельные ожоги и умерли.

— Господи, — прошептал начальник полиции.

Однако Ной жестом остановил его и заговорил вновь:

— До Техаса этот человек жил в Южной Каролине. Там он звался Джеком Халстоном и работал лесничим. Его скоро уволили за то, что будто бы он не смог заставить детей прекратить играть с огнем в лесу. Из-за подобных игр в штате периодически возникали лесные пожары.

— А дети оказались ни при чем, не так ли? — сжимая кулаки, воскликнул шеф пожарной охраны.

— Ни при чем, — подтвердил Ной, чувствуя себя уже совсем больным. — Но тем не менее всю вину свалили на них. Даже обвинили в поджоге летнего лагеря, при котором сгорели и получили увечья около тридцати человек, включая девятерых детей…

Начальник полиции выглядел так, будто его вот-вот вырвет. Они с Россом были близкими друзьями вот уже двадцать с лишним лет.

— Но ведь Росс слишком молод, чтобы успеть совершить такое количество преступлений, — попытался возразить он. — Тем более что он с незапамятных времен живет здесь. В городе его все знают, любят и уважают! Очень трудно поверить в то, что вы говорите!

— Ошибаетесь. Росс скрывает свой возраст. Ему не под пятьдесят лет, как он утверждает, а шестьдесят один. Это — очередная ложь. До миссис Лейверти — матери Энн и Джесси — у него было две семьи. И каждая погибла при загадочных обстоятельствах во время пожаров.

В кабинете начальника полиции воцарилась зловещая тишина. Но по лицам сидевших за столом было видно: все сомнения в виновности человека, которого они знали как Росса Лейверти, у них исчезли…

Энн вошла через заднюю дверь и громко позвала Росса. Ответа не последовало. В доме стояла мрачная, жуткая тишина. Энн почувствовала, как всю ее начинает трясти от страха. Но тут же рассмеялась: ведь это — дом ее детства, где все напоминало не только о трагичных, но и о светлых, счастливых днях детства. А потому не могло быть никаких причин для страха.

— Росс, — вновь позвала она.

Энн перешла из кухни в гостиную. По полу были разбросаны его инструменты. На спинке кресла висел светлый пиджак. Она улыбнулась: Росс где-то здесь.

Быстро взбежав по лестнице на второй этаж, Энн задержалась на верхней площадке и посмотрела вниз. Конечно, Ной убьет ее за то, что пришла сюда одна! Впрочем, при чем здесь Ной? Почему она должна все время о нем думать? Да, он добился места в ее сердце, а затем — и в ее постели. Так что же? Ведь после этого он уехал! На следующую же ночь после карнавала. Скрылся, даже не предупредив и не задумываясь о том, что с ней будет. При одном воспоминании об этом у Энн закололо в сердце. Как бездумно она отдалась ему, не сумев устоять!

Бесспорно, он желал ее. Но Энн было этого мало. Она хотела жить в его мыслях, в его душе, в его сердце, а не отдавать лишь свое тело! И пока она не добьется этого, будет стараться держаться на расстоянии. Так лучше.

Это были несомненно трезвые мысли. Но горькая правда заключалась в том, что Энн не могла держаться на расстоянии от этого человека, продолжала любить его.

— Росс! — снова позвала она, с улыбкой вспомнив, как воевала в соседней комнате с зеркалом.

Тогда Ной очень смеялся. Да и действительно, было над чем!

Но зачем ему понадобились кассеты со съемками семейного отдыха Лейверти в разные годы? Эта мысль занимала Энн, пока она шла по коридору, освещая себе дорогу фонариком.

Все собственные пленки Ноя погибли во время пожара в его коттедже. Вместе с той, на которой был записан голос поджигателя.

Энн резко остановилась, почувствовав, как часто забилось сердце. Ее ночные кошмары и страхи заставили Ноя включиться в поиски поджигателя и доказательств взаимосвязи всех пожаров, случившихся за последние десять лет. Мысль об этом наполнила душу Энн теплым чувством, но одновременно заставила думать и о том, чего она не хотела знать.

Все съемки отдыха семьи Лейверти были в той или иной степени связаны друг с другом. Сейчас, кроме нее самой, на свете остался лишь один человек, носивший эту фамилию, который, оказывается, мог иметь отношение ко всей цепи трагических событий.

— Росс! — уже в который раз крикнула Энн.

И снова — молчание. Она почувствовала, как страх начинает сковывать сердце. В этот момент откуда-то сверху донесся неясный звук. Энн подняла голову и прислушалась. Может быть, Росс что-то делает на чердаке? Почему бы и нет?

Наверх вела узкая темная лестница. Энн подошла к ней и в нерешительности остановилась у нижней ступеньки.

— Росс!

С трясущимися поджилками она стала медленно подниматься наверх, подбадривая себя тем, что смешно умирать со страху в родном доме, где прошло ее детство.

И вот дверь, за которой чердак… Кругом тьма. Энн пожалела, что еще на нижней ступеньке почему-то забыла карманный фонарик…

Из полицейского участка Ной позвонил в Тэйлор-Хаус. Ему сказали, что Энн еще не возвращалась. Он положил трубку и озабоченно покачал головой.

— Я все больше начинаю беспокоиться. Что, если она с ним?

— Но он же не знает о том, что нам все известно, — возразил окружной шеф пожарных.

Ной вздрогнул, подумав о том, что в последнее время у Энн и поджигателя установились очень хорошие отношения. Сейчас она куда-то исчезла… Что, если?.. Нет! Он не должен даже думать о чем-либо подобном! Такого никогда не случится! Этого просто нельзя допустить!

— Нам надо срочно ее найти! — решительно сказал Ной.