— Ну, если ты так хочешь, я согласна.

— Спасибо, — улыбнулся в ответ Ной.

Проводив Розмари до главного здания приюта, Ной и Энн направились к коттеджу. Любопытство подгоняло Энн, и она шла быстрыми шагами.

— Ты что-то собираешься рассказать мне?

— Лучше, если я тебе покажу.

Его слова прозвучали для Энн сладкой музыкой. Хотя она понимала, что Ной говорит совершенно искренне и отнюдь не намерен просто воспользоваться удобным моментом. Но на пороге его коттеджа Энн все же на секунду задержалась, постаравшись скрыть свою нерешительность за очаровательной улыбкой. Она думала, что еще не готова к тому, что могло сейчас произойти. Там, в доме, особенно после его безумного поцелуя, ей казалось, что этот момент назрел. Но сейчас почувствовала, как натянуты ее нервы. Нет, не надо торопить события! Все, что должно между ними случиться, слишком важно для обоих! И никакой спешки быть не должно. В этом она безусловно права! Сейчас надо попытаться загасить скорость.

Энн посмотрела на Ноя, ожидая встретить голодный страстный взгляд. Но на его лице было спокойное, мягкое выражение.

— Я не собираюсь тебя насиловать, — тихо сказал он. — Во всяком случае, сегодня.

— Это меня успокаивает, — пробормотала Энн, почувствовав странное разочарование.

Они вошли в коттедж. Ной зажег свет.

— Где же пленка? — спросила Энн.

— Сейчас. Она…

В тот же момент где-то рядом прогремел выстрел.

— Что такое? — воскликнул Ной, бросившись к окну и вглядываясь в темноту.

— Вроде как я слышала выстрел? — испуганно спросила Энн.

— Так оно и было, — бросил в ответ Ной. — Кто-то стрелял!

Он открыл наружную дверь и выскочил на улицу.

— Ты куда?! — паническим голосом закричала ему вслед Энн.

— Подожди здесь!

— Черт побери, — выругалась про себя Энн, высунувшись в окно и пытаясь рассмотреть Ноя, исчезнувшего в темноте за зеленой лужайкой. Ничего не увидев, она выскользнула из дома и, бесшумно ступая по мягкой траве, устремилась за ним.

Ной был готов поклясться, что стреляли где-то возле дома Энн. Но дом выглядел совершенно необитаемым. Поблизости тоже никого не было видно. Улица тонула во мраке. Ни в одном из соседних домов не горел свет.

По спине у него ползли мурашки. И все же Ной медленно и осторожно шел вперед. Чувствуя на себе чей-то взгляд. Он крадучись обошел дом Энн. Увидев слева от себя чью-то тень, Ной сделал резкое движение и прыгнул на преследователя. Услышав испуганный женский крик, он успел повернуться в воздухе и упал на траву. Повернув голову, Ной увидел лежащую рядом Энн, споткнувшуюся о его длинные ноги.

— Черт побери, что ты здесь делаешь? — злобно прошипел Ной.

Энн подняла на него взгляд и увидела дышащее яростью лицо.

— А ты меня за кого принял? — попыталась защититься Энн.

Он схватил ее за руку, поднял с земли и принялся изо всех сил трясти за плечи.

— Я думал, что ты… Что ты тот самый человек, который стрелял. А может быть, поджигатель, чуть было не спаливший дотла дом. Или же псих, устроивший на днях кавардак в твоем коттедже.

При этих словах лицо Энн сделалось белым как мел.

Ной же снова принялся трясти ее за плечи, в негодовании повторяя:

— Я же говорил… Говорил тебе… Чтобы ты оставалась в этом чертовом коттедже и никуда не выходила! А ты, черт побери…

— Виновата, Ной! Очень виновата! Прости!

— Тебя же могли…

— Что?

И она обняла его за талию…

Наверное, с минуту Ной был не в состоянии вымолвить ни слова. Он хотел сказать Энн, что ее могли убить так же, как десять лет назад Джесси, но вместо того сконфуженно пробормотал:

— Ты должна была меня послушаться…

— Я же сказала, что виновата и извиняюсь! — с раздражением оборвала его Энн.

— Ладно. Забудем об этом.

Ной повернулся и вдруг почувствовал резкую боль в коленке. Он сделал шаг назад и тут ж свалился на землю.

— Ной! — в ужасе закричала Энн.

Но его глаза были устремлены вдаль. Там, за спиной Энн, за зеленой лужайкой и мрачным зданием приюта, где теснились коттеджи, вздымались вверх клубы дыма, сквозь который вырывались длинные языки пламени…

Энн проскользнула в главное здание приюта, а затем в комнату, где спал Ной. Солнце еще не совсем поднялось из-за горизонта, но о каком сне можно было думать после вчерашнего пожара в коттедже? Энн держала в руках поднос с завтраком, который сумела приготовить: чашкой кофе и тостом.

Услышав скрип отворяемой двери, Ной вскочил и сел на край кровати, тщетно пытаясь скрыть боль в коленке. Энн же старалась не подать виду, как взволновал ее вид этого чудесного мужского тела, еще не оправившегося от долгого лежания в постели. Особенно ей бросился в глаза его обнаженный торс…

От бессонницы веки Энн слипались. Голова нестерпимо болела. Неловко поставив поднос на ночной столик, она спросила:

— Ну, как ты себя чувствуешь?

— Пока еще не на смертном одре! — хмыкнул Ной, с жадностью смотря на чашку с кофе.

Энн стояла перед ним и нервничала. Руки ее дрожали. Она не знала, что сказать. Все это было так на нее не похоже, что правая бровь Ноя удивленно поползла вверх.

— Что с тобой?

Энн смотрела на него, с трудом сдерживая слезы. Она понимала, какую ужасную боль сейчас испытывает Ной. Видела это по его затуманенным глазам, по тому, как осторожно он пошевелил больной ногой. Девушка села рядом с ним на край кровати и прошептала:

— Я очень виновата, Ной…

— Виновата?

Она утвердительно кивнула, глазами прося его о прощении.

— Если бы я не побежала вслед за тобой этой ночью! Если бы послушалась тебя! — запричитала Энн.

Но Ной тут же прервал ее:

— Боже мой, Энн! Опомнись! Подумай, что бы случилось, если бы ты не побежала за мной! — Голос его вдруг захрипел и оборвался. Ной взял руку Энн и тихо, почти шепотом договорил: — Если бы ты послушалась меня и осталась в коттедже, то заживо бы сгорела. И я стал бы невольным виновником твоей смерти.

— Но твоя коленка…

— Я повредил ее на корте. Причем давно. Вчера я просто разбередил старую рану. Вот увидишь, через несколько дней все пройдет.

Ной чуть повернул ногу и с трудом удержался, чтобы не скорчиться от боли. Энн сделала вид, что не заметила этого. Он вздохнул и бодро сказал:

— Так что не надо меня жалеть. Все будет хорошо! Ты же видишь, что сам я не волнуюсь и не переживаю по этому поводу.

— Хорошо. Но этой ночью…

— Этой ночью был очередной поджог.

— Кто мог это сделать?

Всю ночь Энн задавала себе этот вопрос. Ведь они вышли из коттеджа всего на несколько минут… После пожара к Ною пришел Росс и о чем-то долго с ним говорил. Но о чем ни он, ни отчим ей так и не сказали.

Ной дотянулся до чашки с кофе и сделал большой глоток, затем бросил скептический взгляд на поджаренный ломтик хлеба:

— Это называется завтраком?

— Ной, — с упреком сказала Энн, поняв, что он просто хочет избежать ее расспросов.

— Я молодой мужчина, — продолжал тот, поглаживая свой очень впавший живот. — Того, что лежит на подносе, мне мало.

— Ной, расскажи мне все! — раздраженно проскрипела Энн.

Он вздохнул, прикусил нижнюю губу и, помедлив несколько секунд, сказал:

— Ты помнишь выстрел, который мы слышали ночью?

— Да.

— Это была провокация. Кому-то понадобилось, чтобы мы на какое-то время ушли из коттеджа. Как видишь, сработало превосходно!

— Но… зачем и кому это было нужно?

— Я знал, что ты задашь такой вопрос и опасался его. Что ж, все равно рано или поздно на него пришлось бы отвечать. Слушай внимательно. Поджигатель, видимо, знает о том, что у меня есть доказательство причины пожара в твоем доме…

— Доказательство?! У тебя есть доказательство?!

— Да. Но я понял это лишь вчера вечером. Когда просмотрел пленку, оказавшуюся в видеокамере, которую нашел на месте пожара. Это какой-то почти сексуальный гимн красоте всепожирающего огня. Человек, заснявший это, стоял около горящего дома и любовался делом своих рук. Если бы только нам удалось по голосу установить, кому принадлежали оставшиеся на записи восторженные восклицания, то этого было бы достаточно, чтобы надолго упрятать мерзавца в тюрьму!