Ной понял этот взгляд. Там, на берегу, он потерял контроль над собой. И их отношения не могли больше оставаться прежними. Но, черт побери! Даже сейчас он думал только о том, как бы снова поцеловать ее! Ведь какой умиротворенной и счастливой тогда показалась ему Энн!

Ной сунул руки в карманы и с силой сжал кулаки. Искушение обнять Энн и вновь погрузиться в ту блаженную истому было слишком велико. В тот момент он, казалось, отдал бы все на свете, чтобы сошвырнуть со стола всю эту гору бумаг, бросить на него Энн и ощутить, как напрягается под ним ее роскошное тело, а ноги обхватывают его бедра.

— Почему ты не доверяешь мне, Ной? — будто сквозь туман донесся до него ее голос.

— Не понял?

— Доверься мне. Я ведь прошу у тебя очень немногого.

Ной оторопело смотрел на Энн, не в силах что-либо ответить.

— Ну что ты смотришь на меня, как на Великого инквизитора? — усмехнулась она.

Ной действительно чувствовал себя, как у подножия эшафота. Довериться ей… А почему бы, в сущности, и нет?..

Но он еще слишком хорошо помнил, как доверял женщине, давшей ему жизнь. И ее слова: «Не плакать, детка! Иначе вылетишь отсюда навсегда. Понял?» Потом он постарался об этом забыть. Потому что та женщина его предала. А она была ему родной матерью…

Ной отвернулся и сказал, снова отрешенно глядя в окно:

— Я не доверяю никому.

— Даже Розмари?

— Розмари уже наполовину не в себе. Как можно ей доверять?

Энн с сомнением посмотрела на него. Но Ной продолжал смотреть в окно. Океан начинал волноваться. Так всегда бывало по вечерам. И он любил это время дня. А сейчас ему так хотелось оказаться там, на песчаном берегу… Вместе с Энн…

— Мне ты мог бы довериться, — вкрадчиво сказала она.

— Почему ты в этом уверена?

— Ведь когда-то так было.

— В детстве.

— С тех пор изменились не только мы. Разве не так? Скажи мне!

— Нет.

— Боишься, что придется говорить о твоей родной матери?

— Я ее не помню.

— Она предала тебя уже в десятилетнем возрасте. Значит, кое-что ты все-таки должен помнить.

Энн подошла к Ною совсем вплотную, коснувшись плечом его выпуклых бицепсов. Их глаза встретились в отражении оконного стекла. Любопытные, теплые — ее, и враждебные, настороженные — его.

— Почему она отказалась от тебя, Ной?

— Она продала меня за наркотики.

Зачем, зачем он сказал ей об этом?! Вот уже и глаза Энн стали влажными и скорбными. Движения — напряженными. Сейчас она начнет его жалеть! Это отвратительно!

— Ной, — прошептала Энн.

Он через силу холодно улыбнулся, продолжая смотреть в окно.

— Меня купил один полицейский.

Ной промолчал о том, что вся эта история сделала его совершенно беззащитным. В школе его стали сторониться. Никто не хотел с ним дружить. Все только дразнили и издевались.

Это тянулось до тех пор, пока не появился Джесси и не предложил Ною свою дружбу. Издевательства и бойкот тут же прекратились. Но его единственный настоящий друг погиб. Правда, некоторое время спустя Ной уже стал всемирно известным профессиональным теннисистом. И тогда очень многие стали набиваться ему в друзья или стараться как-то заполучить в свою компанию. Ной отлично понимал, что им интересовались не как личностью. Нужна была его слава. Да и возможность при случае урвать что-нибудь вполне материальное.

В глазах Энн вспыхнуло негодование, презрение и что-то еще, чего Ной не мог понять.

— Как твоя родная мать могла пойти на такое?

— Как видишь, могла!

— Но…

— Давай не будем говорить на эту тему.

— Пусть так. Но у тебя была невеста. Кто она?

— Ты сегодня настоящий кладезь вопросов, Энн!

Энн виновато пожала плечами, не особенно, впрочем, смутившись, и продолжала настаивать:

— Все же, расскажи мне о ней.

— Что именно?

На этот раз уже Энн долго смотрела в окно.

— Конечно, ты можешь мне нагрубить или наговорить гадостей, Ной Тэйлор. Я уже успела к этому привыкнуть. Но все же скажи: она умела стирать или готовить?

— Нет.

— Хорошо. Я также не умею делать ни того, ни другого. Почему ты решил от нее отделаться?

— Она задавала слишком много лишних вопросов.

Энн довольно искусно изобразила на лице улыбку и уже не так естественно рассмеялась.

— Вот как! Что ж, это, наверное, и впрямь дурная привычка!

— А почему ты так уверена, что я решил от нее избавиться?

Энн мягко и тепло посмотрела на Ноя.

— Только не говори мне, что она устала от твоих умопомрачительных и проникающих до костей поцелуев. Я все равно этому никогда не поверю.

Ной понял, что если она не перестанет на него так смотреть, то он уже не сможет за себя ручаться. Поэтому изобразил на лице кислую мину и с деланным равнодушием ответил:

— В общем-то, так оно и было.

— Это не дело, Ной!

Голос Энн звучал уверенно и строго. И все же Ной подумал, что она не права. Как он мог объяснить, что был помолвлен с женщиной, которую, как ему казалось, тогда любил. Но позже выяснилось, что все это было далеко не так.

Ее звали Трейси Поупуэлл. Это была очаровательная и сексуальная молодая актриса, которая снималась во множестве популярных фильмов. Трейси знали буквально все. Но при этом она чувствовала себя очень одинокой. Чему способствовали сиротское детство и как следствие — дикий нрав. В этом смысле они были в какой-то мере похожи с Ноем. Его потянуло к ней с первого взгляда. Для Трейси то время было особенно трудным. Ее внимания домогался директор, а соперница, тоже известная кинозвезда, строила всяческие козни. Нужен был друг. Преданный, спокойный и вместе с тем неназойливый. В ее ближайшем окружении таким был один Ной. Остальные же, по мнению Трейси, не заслуживали ни дружбы, ни доверия.

Трейси не без труда удалось убедить Ноя в том, что они созданы друг для друга. И он верил этому почти год. Она же старалась во всю. Постоянно была рядом и поддерживала в Ное уверенность, что именно такая женщина ему и нужна. Видимо, не случайно все это совпало по времени с пиком его популярности как профессионального спортсмена. Хотя и сама Трейси также пользовалась широкой известностью. Ее все любили, и она это знала. Однако у нее было сердце… Так, по крайней мере, казалось Ною… Но вот тут с ним случилось несчастье. И…

— Она решила не связываться с калекой, — угрюмо сказал Ной. — На следующий день, после того как я загремел в больницу, она ушла.

Взгляд Энн остановился на его колене. На смуглой коже узкой белой полоской выделялся шрам.

— Неужели она бросила тебя, мечущимся от боли по больничной койке? — спросила Энн с некоторым недоверием в голосе.

— Почем ты знаешь, что я метался от боли?

— Разве нет?

От воспоминания о тех днях и страданиях, через которые ему пришлось пройти, на лбу у Ноя проступил пот.

— Может быть, — тихо ответил он, с деланным равнодушием пожав плечами, как будто его все это вовсе не касалось.

— И с тех пор ты уже никому не доверял, — вздохнула Энн. — По крайней мере, до сегодняшнего дня. Окружил себя людьми, которым нужен, которые тебе доверяют. Дети, Розмари, твои служащие. Ты не хочешь с ними расставаться. Считаешь, что нашел себя. Что ж, после всего, что тебе довелось пережить, это можно понять. Но ведь за стенами Тэйлор-Хауса бурным потоком течет жизнь. В ней так много интересного, прекрасного. Зачем же превращать себя в затворника?

— Мне очень хорошо, Энн, — просто возразил Ной. — И прошу тебя, не надо подвергать мою жизнь психоанализу.

Энн протянула руку и ласково потрепала Ноя по щеке.

— Доверие надо заслужить. Это очень непросто. И если ты окажешь доверие мне, то я буду хранить его, как бесценное сокровище.

Ной отчаянно боролся с собой, стараясь не поддаться этим речам, не прильнуть губами к ее ладоням и не покрыть их поцелуями. Он знал, это Энн прав. Доверие никогда не давалось ему легко. Ни в детстве, ни тем более сейчас. Теперь Ной гораздо больше боялся довериться кому-нибудь, чем когда-либо раньше, чем когда его избивала родная мать и продала за наркотики, чем когда в школьном дворе над ним измывались более сильные однокашники, чем когда вынужден был покинуть профессиональный спорт…