— Пора еще раз выпить отвара ивовой коры, — сказала она, стараясь не смотреть на его горящие лихорадочным огнем глаза.

— Прости, Лив, — вдруг сказал он и погладил ее по щеке. — Я не люблю болеть. Особенно после того, как уже почувствовал себя лучше.

— Да, — сказала она, избегая его прикосновений, и занялась отваром. — Я знаю.

— Ты отыщешь это для меня? Ты ведь отыщешь?

Шло время, Оливия мучилась, а Джек постепенно все больше поддавался лихорадке. Только что он был в себе, в следующий момент уже барахтался между двумя мирами, а потом ускользал неведомо куда.

Грейс осмотрела рану и сказала Оливии, что это будет самая тяжелая ночь. Леди Кейт предложила, чтобы кто-нибудь сменил Оливию. Но та не могла допустить этого. Не могла отойти от Джека, когда ему так плохо.

К десяти часам она была полностью вымотана душевно и физически. Джек неспокойно спал с неизменной холодной тряпкой на лбу. В комнате было душно. Оливия подошла к окну, приоткрыла его и с удовольствием вдохнула теплый ветерок.

Окно выходило на широкую, шикарную рю Рояль и парк за ней, где под пышными кронами деревьев и мерцающими фонарями прохаживались парочки. Церковные колокола пробили час. Прошло шесть дней после сражения, и на улицы стали возвращаться обычные звуки: постукивание колес, цоканье копыт, монотонные низкие крики продавщиц фиалок, обрывки разговоров, пронизываемые музыкальным женским смехом.

Оливии нестерпимо захотелось туда. Нет, не совсем так. На самом деле ей захотелось просто быть далеко отсюда. Возвратиться в маленький домик в Девоне и оказаться вдали от всего этого. Там она могла бы вернуть себе способность здраво мыслить. Ей хотелось исчезнуть отсюда прежде, чем противоречивые чувства доведут ее до состояния, в котором легко совершить непоправимую ошибку.

Она не может позволить себе любить Джека. К нему вернется память, и он снова прогонит ее. Во второй раз ей не перенести этого.

Но она не ушла. Она стояла, прислушиваясь к метаниям Джека в постели. Он совершал странные движения, словно рылся под одеялом, похлопывал себя там, где могли бы быть карманы, искал что-то. Или кого-то.

— Мими! — время от времени звал Джек.

— Возможно, это его старый пони, — услышала Оливия голос за своей спиной.

Оливия обернулась и увидела стоящую в дверях леди Кейт.

— Если так, то этот пони блондинка с грудями как гранаты.

Маленькая герцогиня прошла внутрь, и Оливия увидела, что на этот раз она была в пеньюаре из мерцающего шелка, расшитого золотыми драконами.

— Как гранаты? — повторила она, глядя на Джека. — Господи. Я заметила, что он изменился, но кто знал, что он станет лириком?

Оливия задумалась.

— Он изменился, да?

Леди Кейт вынесла свой вердикт.

— Он больше не наш многообещающий золотой мальчик Джек. Я думаю, жизнь в конце концов настигла его.

Оливия покачала головой.

— Что-то произошло. — Вернувшись на свое место у постели Джека, она сняла с его лба ставшую теплой тряпочку. — Я просто хочу, чтобы он вышел из этого состояния и сказал нам, что ни в чем не виноват.

— Ему уже лучше, — с гримаской сказала леди Кейт. — Если этого не случится, я просто не знаю, что нам делать.

Оливия посмотрела на бледное, измученное лицо Джека и вздохнула.

— Если бы вы спросили меня об этом до Ватерлоо, у меня нашлось бы несколько соображений.

Леди Кейт улыбнулась.

— Когда они уходят и возвращаются полуживыми, становится невозможным благородно негодовать — вы это имеете в виду?

Оливия намочила тряпочку и выжала.

— Все так. — Лицо ее исказилось. — До тех пор пока они не начинают звать другую женщину.

Леди Кейт фыркнула.

— Что ж, тогда он не заслуживает вашего преданного служения. Завтра днем берите отпуск и присоединяйтесь к живущим нормальной жизнью.

— Можно, — сказала она. — Если я сначала не задушу его подушкой и не отправлюсь в тюрьму.

Леди Кейт положила руку ей на плечо.

— Мною движет не желание облегчить вашу ношу. Вы нужны мне, чтобы помочь с посетителями.

Оливия прикрыла глаза. Только не паниковать. Она не хотела никого видеть. Особенно Джервейса. Он непременно заявится, в этом не было сомнений.

Но разве здесь было легче?

— Кто-нибудь посидит с Джеком, — продолжила леди Кейт, — Грейс тоже присоединится к Нам. Судя по всему, завтра ей не удастся получить консультацию у доктора Хьюма, а никому другому она не доверяет.

Оливию одолевала тревога.

— Круг моих друзей не отличается добронравием, — беспечным тоном сказала леди Кейт. — Вам это может не понравиться.

— Чепуха, — возразила Оливия, дрожащей рукой вытирая Джеку лицо. — Я сама графиня в разводе, укрывающая возможного предателя. В сравнении со мной они просто померкнут.

Леди Кейт сделалась серьезной.

— Оливия, я считаю, вам необходимо присутствовать. Вы поможете нам оценить все, что мы услышим о Джеке.

Не от Джервейса. Она не в силах оказаться лицом к лицу с Джервейсом.

— Если Джеку станет лучше.

— Даже если не станет. Мы не можем ждать. Оливия кивнула, понимая, что леди Кейт права.

— Если память не вернется к Джеку в ближайшее время, нам придется просить помощи. Но я не знаю, кому мы сможем довериться и рассказать все.

— Забавно, что это произнесли вы, — сказала леди Кейт. — Я как раз собиралась предложить моего кузена Диккана. Он в дипломатическом корпусе — значит, может узнать, не проводится ли какого-нибудь официального расследования. И способен хранить секреты.

Оливия подняла бровь.

— Даже если секреты касаются безопасности страны? На этот раз леди Кейт не смогла остаться безмятежной.

— Я не знаю, — призналась она. — Подождем до завтра. Он обещал быть у меня в приемный день. Если он не поможет, то по крайней мере развлечет нас. Его умение злословить доведено до искусства.

Леди Кейт это явно утешало больше, чем Оливию.

— Прекрасно.

Леди Кейт собралась уходить, когда Джек снова заметался.

— Мими! — звал он. — Ah, mignonne, je trouver vous! [9]

Леди Кейт остановилась.

— Это французский.

Оливия кивнула:

— И отличный французский.

Леди Кейт удивилась:

— Его французский всегда был ужасен! Я хорошо помню.

— Не теперь.

— Мими…

— Ici [10], Джек, — приговаривала она, пока он не успокоился. — Je sues Mimi. Soyes facile [11].

«Успокойся»! Как будто это так просто. Оливии казалось, что его слова жгли ей грудь.

Леди Кейт изумленно смотрела на него.

— Не думаю, что он сказал бы ей что-нибудь… важное.

— Например, что он был во французской армии или что продавал секреты Наполеону? Нет. Я задавала вопросы на английском и на французском. Он лишь сказал, что ищет какую-то вещь и клянется — она у него есть. Я подумала — это могла быть та депеша, и протянула ему бумагу в том виде, в каком нашла ее в ранце. Он уронил ее. Так что я решила, что он искал что-то другое.

— Мими, — повторил он. — Ou etes-vous. Где ты?

— Кроме, конечно, Мими, которая, как я полагаю, не очень-то заботилась о нем. — Она жестко улыбнулась. — Мужчине не следует заблуждаться относительно своей любовницы.

Она просидела у Джека еще два часа. Пыталась влить отвар ивовой коры в его иссушенное горло, но он вдруг обхватил ее и опрокинул чашку.

— Скажи мне, что я не потерял ее, — потребовал он, хватая руку Оливии. — Это все, что у меня осталось… — Его глаза открылись, он смотрел испуганно. — Скажи мне.

— Ты не потерял ее, — произнесла она, чтобы успокоить его.

Он постепенно успокоился. Его дыхание стало более глубоким. Он ослабил хватку, закрыл глаза.

— Не потерял…?

Но вскоре он снова начал рыться в одеяле, возобновляя бесконечные поиски. Внезапно она почувствовала, что больше не в силах переносить это.