Словно не заметив ее руки, он пошел к транспортеру за багажом. Миа подхватила большую дорожную сумку и поспешила за ним.

– Коул?

Никакой реакции.

Черт бы его побрал, сердито думала Миа, он нарочно меня игнорирует! Она была совершенно не в настроении играть в игры, но поведение Коула прибавило ей решимости. Поправив на плече ремень дорожной сумки, Миа догнала Коула на эскалаторе и встала на ту же ступеньку, оттесняя его к краю. Они оказались так близко, что Миа ощутила аромат его лосьона после бритья.

– Если ты будешь меня игнорировать, мы не сработаемся, – предупредила она.

Коул повернул голову и несколько секунд молча смотрел на Миа. В глубине его темных глаз мелькнуло нечто опасное. Затем он медленно произнес:

– Мы не сработаемся, если ты начнешь действовать самостоятельно, не посоветовавшись ни со мной, ни с остальными участниками операции. Я имею в виду твой звонок в редакцию. О чем ты только думала? Ты хочешь, чтобы шантажист узнал, что его кто-то выслеживает? Предполагалось, что мы будем действовать под прикрытием, ты не забыла? А этот твой звонок… Лучше уж сразу заявиться в отель на полицейской машине с сиреной и мигалкой.

– Рэйн, я же не идиотка. Я представилась корреспондентом журнала о туризме и сказала, что собираю материал о курортах Флориды. Ничего подозрительного.

Миа скрестила руки на груди, ожидая, что Коул извинится, но он, по-видимому, не собирался это делать. Что ж, подумала она, ладно, видно, работенка предстоит не из приятных. Вероятно, Коул рассчитывает, что она станет только выполнять его приказы, не задавая вопросов и не высказывая свое мнение. Но, хотя формально главным считался Коул, это их общая миссия, и Миа была полна решимости участвовать в ней на равных, что бы там Коул ни думал.

Они сошли с эскалатора. Миа не отставала от Коула, но ее раздражение нарастало с каждым шагом.

– Ты не хочешь выслушать другие мои идеи? Или так и будешь меня игнорировать?

На этот раз Коул остановился. Миа мысленно прибавила себе еще два очка.

– Послушай, Миа, я смертельно устал. Я не спал три ночи.

Он перевесил сумку с одного плеча на другое и улыбнулся. Это была не какая-нибудь насмешливо-снисходительная улыбка, а самая настоящая. Миа поняла, что, если Коул и дальше намерен так улыбаться, ей будет трудно поддерживать в себе благородное негодование.

– Я тебя не игнорирую, – сказал он. – Я просто хочу поскорее получить багаж, взять машину и выехать. А когда мы окажемся на шоссе – пожалуйста, можешь говорить, сколько угодно. Договорились?

Миа хотела возразить, что не намерена играть вторую скрипку, но факты – вещь упрямая и, как бы она к этому ни относилась, Коул назначен старшим. Мало того, он ведет себя вполне прилично, чего Миа никак от него не ожидала, учитывая историю их взаимоотношений. Не то чтобы ее гнев совсем растаял, но определенно подтаял по краям и стал не таким острым. Ей вдруг вспомнилась поговорка, что на мед поймаешь больше мух, чем на уксус. Вообще-то Миа эту поговорку терпеть не могла, но сейчас она казалась очень уместной.

Коул дожидался ее ответа, и вдруг в его глазах мелькнуло что-то такое – Миа не поняла, что именно это было, – что пошатнуло ее решимость, и она сдалась.

– Ладно. – В последний момент Миа спохватилась и мятежно задрала подбородок. – Поговорим в машине.

Коул вздохнул с облегчением. Он приготовился к стычке – когда дело касается Миа, всегда нужно быть готовым к стычке, – и даже удивился, когда она уступила без боя. Он решил не гадать о причинах столь необычной уступчивости, а просто принять этот маленький дар с благодарностью. Коул не сомневался, что в машине его ждет пикировка, но сейчас ему нужно было помолчать и собраться с мыслями. О том, что ему предстоит работать вместе с Миа, Коул знал уже несколько дней, но только сегодня, увидев ее сидящей в зале аэропорта, осознал реальность происходящего. Миа склонилась над бумагами, ее вьющиеся рыжие волосы упали на лицо, и на Коула вдруг разом нахлынули, казалось бы, давно забытые чувства: желание, досада и дух соперничества.

Досада была вполне объяснима – Миа снискала себе репутацию любительницы рубить сплеча, а Коул предпочитал играть по правилам. Дух соперничества тоже был понятен: во время учебы в академии они постоянно соревновались друг с другом, и Коул сомневался, что кому-то из них удастся оставить прошлое в прошлом. Но вот желание… Спору нет, раньше Коула влекло к Миа, но, как он теперь думал, то была не любовь, а просто похоть, чисто физическое влечение. Он был молод, горяч, и то, что Миа постоянно бросала ему вызов, возбуждало его еще больше. Но с тех пор Коул повзрослел. Он больше не мечтал стать суперагентом, вся жизнь которого – хождение по краю пропасти. Коул все яснее осознавал, что хочет нормальной, простой жизни. Нет, он не собирался уходить из ФБР, но ему хотелось осесть, жениться, завести детей, может, даже завести кошку или собаку.

Работа тайного агента неизбежно накладывает ограничения на личную жизнь, но за последние несколько месяцев Коул ухитрился пару раз сходить на свидание. Женщинам, с которыми он встречался, было нужно то же, что ему. Каждая из них была милой, умной, интересной в общении, словом, женщиной, а не заряженным пистолетом. Такая ему и нужна. Но тогда почему его тело реагирует на близость Миа так, словно он год соблюдал обет безбрачия? Почему он ощущает аромат ее шампуня даже тогда, когда она идет в нескольких шагах позади него? Напрашивался только один ответ: видно, пары свиданий за несколько месяцев недостаточно для того, чтобы удовлетворить физические потребности здорового тридцатилетнего мужчины. Надо же было такому случиться, что больше всего его влечет к той самой женщине, которая в прошлом сводила его с ума, а потом бессовестно использовала! Слава Богу, что существует такая вещь, как выдержка.

Но, к несчастью Коула, к тому времени, когда они оказались перед транспортером, на котором вот-вот должен был появиться багаж, его выдержка изрядно ослабела, а тело, точнее один орган, наоборот, окрепло. Но Миа еще три года назад ясно дала понять, что он ее не интересует, и Коул очень сомневался, что в этом смысле что-то изменилось. К тому же он не стал бы заигрывать с Миа, даже если бы вопреки всякой логике надеялся, что она отнесется к этому благосклонно. Секс сексом, а работа работой, прежде всего Коул был профессионалом, и сейчас его и Миа связывали чисто служебные отношения. Так должно оставаться и впредь.

Коул повернулся к Миа и, чуть резче, чем хотел, сказал:

– Может, пока я жду чемодан, получишь машину? Предлагаю встретиться у стойки.

– Уже пытаешься от меня избавиться?

Уголки губ Миа чуть заметно дрогнули, и Коул испытал совершенно абсурдное желание ее поцеловать. Это сразу дало бы ей понять, кто здесь главный. А может, совсем наоборот, показало бы и Миа, и ему самому, что он не так силен, как считает.

– Просто пойди и сделай это, – устало сказал Коул.

Миа совсем ни к чему было знать, что она попала в точку. К счастью, она подчинилась. Коул посмотрел ей вслед, позволив себе задержать взгляд на ее бедрах, соблазнительно обтянутых джинсами, и одновременно злясь на себя за это.

На транспортере выстроилась вереница почти одинаковых черных чемоданов, но Коул довольно быстро узнал свой по сиреневой ленточке, привязанной к ручке. Правильно ему подсказывала интуиция: не стоило браться за это дело. Работать с Миа будет чертовски трудно, и эти трудности перевесят любую награду за успешно выполненное задание. Его положение осложнялось еще и тем, что Миа, по-видимому, была счастлива заняться наконец «живым» делом. Коул не знал, почему она застряла в конторе, но ее желание оттуда вырваться было прямо-таки ощутимым, как запах. К сожалению, нетерпение Миа таило в себе потенциальную опасность, и, когда Миа рассказала ему о своем звонке в газету, Коул чуть не сделал ей выговор, хорошо еще, что она назвалась репортером. Неужели Миа не понимает, что они должны действовать незаметно? Предполагалось, что они разведают обстановку, не привлекая к себе внимания, а не ворвутся в «Приют любви», паля из пистолетов.