— Вы купили этот огромный дом ради несуществующей жены и детей?

— Дети уже существуют, но я их, если можно так выразиться, унаследовал. И, ради справки, я помолвлен, но не женат.

Последнее заявление изрядно поколебало уверенность Мэри, однако она не собиралась верить на слово.

— Не вижу большой разницы, — возразила она и тут же из чистого любопытства спросила: — А как наследуют детей?

— Мой брат и его жена погибли в автокатастрофе, — ровным голосом пояснил Мейсон.

— Мне очень жаль, — пролепетала Мэри, прибегая к дежурному сочувствию. Ее нежное сердечко болезненно сжалось, хотя она инстинктивно чувствовала, что этому человеку добрые слова не нужны — он из тех замкнутых, самодостаточных людей, которые не приемлют жалости. Как ужасно, должно быть, выйти за такого замуж. Ведь в любви отдаешь всего себя, без остатка!

— А уж детям-то каково! Не просто жаль, а на всю жизнь больно, — вздохнул Джеф.

— Сколько их?

— Четверо.

— Должно быть, для вашей невесты это был настоящий шок? Не каждая женщина примет на себя ответственность за целую семью.

— В то время мы еще не были помолвлены. Вас интересуют еще какие-нибудь личные подробности? Вы спрашивайте, не стесняйтесь.

— Да что же спрашивать… Начинать семейную жизнь с четырьмя детьми на руках куда как непросто.

— Начинать семейную жизнь всегда непросто.

— Что-то не слышу я в вашем голосе особого восторга.

— Я бы не пошел на этот шаг, если бы не дети.

Столь холодный прагматизм возмутил романтичную Мэри.

— А ваша избранница об этом знает?

— Сандру вполне устраивали наши отношения, равно как и меня. А в создавшейся ситуации она показала себя с наилучшей стороны.

— Я рада, что вы оценили ее жертву. — Отчужденное равнодушие собеседника вызывало недоумение. — Вы давно знакомы с… невестой?

— А если я тактично промолчу?

Нимало не смутившись, Мэри скрестила стройные ножки.

— Если бы природа наделила вас способностью чувствовать, я, пожалуй, проявила бы больше такта, но в вашем случае… — Ее кривая улыбка и взгляд яснее слов говорили о том, сколь невысоко она оценивает эмоциональную восприимчивость собеседника. — Хорошо, подожду, пока местные сплетницы раззвонят по городу все пикантные подробности. — Она задумчиво поджала губки. Пожалуй, недели за две слухи достигнут ее ушей. К тому времени история обогатится самыми красочными подробностями…

— Мы знакомы давно, но никогда не жили вместе. Вы довольны?

— Никогда?

— Нам не хотелось стеснять друг друга, — пробурчал Джеф, и чувствовалось, что чаша его терпения грозит вот-вот переполниться.

Мэри тихо присвистнула и лукаво улыбнулась.

— Ну, теперь вам волей-неволей придется приноравливаться друг к другу. И как давно вы знакомы? Год… два?

— Три года. Я хорошо знал ее семью.

— Ах, какой страстный роман. Да вы, видно, просто ошеломили эту особу своим вынужденным натиском.

— Вы хотите сказать, что я не вправе навязывать ей свои проблемы?

Боже, да он и впрямь наивен! Неужели ему не приходит в голову, что эта самая Сандра усмотрела в ситуации идеальную возможность упрочить свое положение и заполучить мужа? Впрочем, я несправедлива к бедняжке, виновато подумала Мэри, берясь за чашку. И уж, разумеется, нисколечко не ревную. Джеф Мейсон — сущее чудовище, и любая женщина, готовая стать его женой, заслуживает сочувствия.

— Я уверена, что ваша Сандра — просто чудо. Наверное, она сама предложила этот выход? — невинно улыбнулась Мэри. — Мне лично отнюдь не польстило бы, если бы мужчина сделал мне предложение только ради того, чтобы его приемные дети обрели мать.

— Я весьма сомневаюсь, что вы когда-нибудь окажетесь в подобной ситуации.

— А Сандра знает, что вы до сих пор не прочь облапить подвернувшуюся под руку девицу? — с ехидством полюбопытствовала Мэри, взбешенная замечанием в свой адрес.

— Вы похожи на кошку. Да, в вас определенно ощущается нечто кошачье, — медленно протянул Джеф, пожирая взглядом хрупкую гибкую фигурку и теряя нить разговора. Внезапно осознав, что отвлекся, он недовольно нахмурился. — Признаю, что на какое-то время я потерял голову и оказался в роли жениха.

— Неужели за три года нельзя было разобраться в своих чувствах? — С каждой минутой болезненное любопытство Мэри разыгрывалось все больше. Странно, но то, что она уже услышала, ни малейшего удовольствия ей не доставило. Вот ведь мазохистское занятие!

— Послушайте, да, мы давно знакомы, но наши отношения не дают ей или мне права на что-то претендовать.

— Значит, вы морочите голову одной, а с другими занимаетесь, чем вам заблагорассудится?

— Я не культивирую случайные связи, если ваша вспышка праведного гнева подразумевает именно это.

— А если она спит с кем попало? — чуть поколебавшись, спросила Мэри, свято веря, что любые серьезные взаимоотношения основаны на обоюдной верности.

— Сандра достаточно тактична, чтобы первой заводить разговор на столь щекотливую тему, а я никогда не спрашивал.

— Какой современный подход, — с отвращением поморщилась Мэри. — Прямо в духе сексуальной революции.

— А мне казалось, что такая свободолюбивая натура, как вы, по достоинству оценит подобную договоренность.

— И вы ошиблись! — воскликнула девушка, вскакивая на ноги. — Если бы я узнала, что любимый человек мне изменяет, я бы молчать не стала. Я бы… я бы…

Джеф не сводил с гостьи глаз. Кулачки гневно сжаты, выразительное личико пылает негодованием, грудь вздымается. Закрыть глаза на последнюю деталь было особенно трудно.

— Познав на себе ваши навыки самообороны, могу вообразить, что бы вы сделали. Значит, и вам не чужд собственнический инстинкт?

— Если бы я доверилась любимому, в ответ я ожидала бы безоговорочной преданности. Ненавижу лжецов!

— Интересная вы особа… — уставился на нее Джеф.

Мэри без сил опустилась на пошатывающийся стул, ноги почему-то отказывались ее держать. Пожалуй, виной тому стали хрипловатые интонации в голосе собеседника и игривый блеск в глазах. И зачем она разоткровенничалась с этим человеком?

— Скажем так: у нас диаметрально противоположные взгляды на любовь и брак, — отшутилась она, решив, что пора поставить точку в дискуссии. Еще не хватало открывать душу какому-то цинику! Ее непрактичная мечта о союзе сердец и умов наверняка позабавит этого кромсателя человеческих тел. А ей кажется отвратительной холодная расчетливость.

Мейсон не сводил глаз с точеных пальчиков, нервно теребивших край рубашки. Проследив направление его взгляда, девушка заставила себя чинно сложить руки на коленях, а тот заговорил:

— Не знаю, правильно ли мы понимаем друг друга. Да, плотские радости, безусловно, украшают жизнь, но при чем тут брак? Взаимное уважение и общие интересы — вот одна из основ семейной жизни. — Он о чем-то задумался, глядя на собеседницу, и, холодно усмехнувшись, продолжил: — А теперь о чисто физическом влечении. Взять хоть нас с вами… мы в первое же мгновение принялись раздевать друг друга взглядами, однако связаться с вами все равно что обосноваться на вулкане!

— По крайней мере, со мной не соскучишься! — неожиданно для себя выпалила Мэри.

Услышав слова о «чисто физическом влечении», она протестующе вспыхнула, однако природная честность не позволила ей возразить: замечание Мейсона прозвучало грубо, однако доля истины в нем была. А ведь собиралась избегать этого человека как чумы, и что же сделала при первой возможности? — горестно размышляла девушка. Словно последняя идиотка заявилась к нему домой и в полуодетом виде распивает с ним чай! Вдруг осознав опасность своего положения, она поплотнее запахнула рубашку.

— Не соскучишься? Это я уже заметил, — процедил Мейсон с видом человека, которого собираются соблазнить.

Мэри разозлилась — хватит болтовни о всех этих плотских радостях.

— Сколько вам лет? — вперила она взгляд в лицо собеседника. Тридцать пять или тридцать шесть? А рассуждаете вы так, словно распланировали свою жизнь, наподобие космического полета, — ни одной внештатной ситуации. — Карие глаза девушки воинственно поблескивали — она разгорячилась не на шутку. — Я уверена, что намерения у вас самые добрые. Но если ваши племянники росли в нормальной, любящей семье, новые порядки их ни на минуту не обманут. — Мэри перевела взгляд на развешанные по стенам картинки. — Это они нарисовали?