— Кстати, мне сегодня снова звонила Присцилла. Она буквально плевалась от ярости и заявила, что «я и мой рыжий любовник-адвокат еще пожалеем о том, как с ней обошлись».

— Хорошо, что сказала мне. Я займусь этим.

— Ты считаешь, это серьезно?

— Сейчас все серьезно. Но ничего, у меня найдется средство заткнуть ее хорошенький ротик. А если не у меня, то у Макса и его коллег… — Он немного помолчал, затем спросил: — Ты ни о чем не жалеешь, Олли?

— Нет, — решительно ответила она. — Ни на мгновение. — И легкомысленным тоном добавила: — В конце концов, лишняя реклама не повредит моим полотнам. Даже наоборот. Мой агент будет в восторге. Он имеет десять процентов, так что…

— Черт, Олли, о нем-то я и не подумал! — воскликнул Дуэйн. — Что этот идиот наболтает прессе?

— Он совсем не идиот, — мягко возразила Оливия, — а очень приятный пожилой господин. И его отличительная черта — это ненависть к газетчикам. Что, конечно, более чем странно для человека его профессии. Но это факт. Так что тут мы можем быть совершенно спокойными.

— Вот как! Что ж, приятно слышать, что еще остались на свете люди с нормальным, здоровым отношением к прессе.

Оливия рассмеялась, хотя ей было совсем не смешно. Несмотря на предстоящее нашествие журналистов и связанные с ним неприятности, она продолжала думать о том, что до возвращения любимого остается еще целых два дня. Самое меньшее.

— Я позвоню тебе завтра. А сейчас переговори, пожалуйста, с Джеком и миссис Грейнджер и отдыхай. Ничего не бойся. И помни: я люблю тебя. Спокойной ночи, милая.

— Спокойной ночи.

Она послушалась его совета-приказания и позвонила своему бесценному управляющему, несмотря на поздний час, он еще не ушел.

— Джек, у меня для вас неприятные новости, — прямо сказала она. — Завтра с утра к нам могут нагрянуть репортеры. И мне бы не хотелось встречаться с ними. Вы можете это организовать?

— Конечно, мисс Олли, — с готовностью ответил Джек. — Нет проблем. А может, вы хотите, чтобы я отвез вас сегодня к миссис Майлз? Или в Миссулу, в отель?

— Нет-нет, Джек, спасибо, но полагаю, пока это излишне, — сказала Оливия, оценив его такт, ведь, несмотря на странность просьбы, он не стал выспрашивать, чем вызван неожиданный интерес репортеров. И решила поставить его в известность. Все равно скоро это будет известно всем и каждому. — Дело в моем бывшем муже. У него возникли весьма серьезные проблемы с законом. И мои знакомые считают, что журналисты захотят побеседовать со мной на эту тему.

— Мисс Олли, вы не обязаны мне что-то объяснять. Я соберу ребят и позабочусь о том, чтобы вас не беспокоили.

— Спасибо, Джек, я искренне признательна. Кстати, как там наши новые подопечные?

— Великолепно, мисс Олли, просто великолепно! Завтра ветеринар приедет, осмотрит, сделает прививки и через недельку, пожалуй, выведу их заниматься делом.

Олли улыбнулась.

— Неплохая у них жизнь, если разобраться.

Джек усмехнулся, потом заметил:

— С одной стороны, отличная. Все лето заниматься любовью, всю зиму лежать и жевать лучшее сено. Но, с другой — родись ты быком, и девяносто девять шансов из ста, что тебя кастрируют, а жизнь ты закончишь на филе в виде гамбургера. Сомнительное удовольствие.

Хозяйка ранчо фыркнула и слегка покраснела.

— Пожалуй, зайду попозже взглянуть на них.

— Договорились. Я предупрежу Джерри, сегодня его дежурство.

Они расстались. И Оливия в очередной раз подумала, как ей посчастливилось найти такого надежного и честного управляющего. С ним ее участие в ежедневных заботах о ранчо сводилось к минимуму, а благосостояние росло на глазах.

Побродив из угла в угол, она включила телевизор. Посидела недолго, бездумно глядя в экран, потом решительно выключила его, натянула сапоги и отправилась на конюшню.

— Ну что, малышка, как себя чувствуешь? — нежно поглаживая шелковистую гриву, спросила она Ржавую Подкову. — Хочешь прогуляться?

Лошадь фыркнула в знак согласия, и Оливия легко закинула на широкую спину седло, затянула подпругу и сунула ногу в стремя.

Сколько дней пройдет, прежде чем у нее появится возможность снова беспрепятственно ездить верхом, когда вздумается? Кто знает?..

Проклятый Эндрю! Почему и как он дошел до такого? — уныло размышляла Оливия, направляясь вслед за быстро спускающимся к горизонту солнцем. Ведь я хорошо помню, каким он был в самом начале: добрым, ласковым, внимательным… Или не был? И мне все это только казалось? Она вздохнула. Какая разница. Что толку теперь рассуждать на эту тему? Отца не вернуть, невинного ребенка не оживить.

Молодая женщина вздрогнула от вечерней прохлады, зябко повела плечами и обвела глазами окрестности.

Господи, ты создал великолепный мир! Так почему же позволил жить в нем бесчестным, бессовестным людям, подобным Эндрю и Присцилле?

Очарование прогулки было безнадежно отравлено невеселыми думами, и Оливия вскоре вернулась домой. Завтрашний день не сулил ничего хорошего. И разлука с Дуэйном тяготила все больше и больше…

К ее несказанному изумлению, на следующее утро репортеры не появились. И к вечеру тоже. Странно. Весьма странно. Она поделилась своим удивлением с Дуэйном, но он посоветовал не расслабляться.

— Газеты полны грязными сплетнями. Одна из актрисулек дала интервью скандальной газетенке. Все с восторгом обсуждают, гей Уоррен или нет.

— Бог с ними, — нетерпеливо ответила Оливия. — Как продвигаются дела?

— Уоррен был арестован вчера вечером, а сегодня утром его выпустили под залог в двести пятьдесят тысяч. Но на практике все, как правило, ограничивается десятью процентами. Я пытался выяснить, кто заплатил за него, но не удалось. Впрочем, это не важно. Орландо уже дал показания, так что теперь все пойдет своим чередом. Уоррену не уйти от ответственности. Разве, что он решит скрыться, хотя я сомневаюсь. Макс договорился с кем-то из местных коллег, что они присмотрят за ним.

— Ясно…

— Ты… недовольна, Олли? Может быть, жалеешь, что мы затеяли это расследование?

— Нет, ну что ты, конечно нет! Просто… знаешь, мне так тяжело, так одиноко. Все время думаю, как могло дойти до такого? Проклятая жизнь! Ведь когда-то давно Эндрю был неплохим человеком…

— Олли, Олли, что с тобой, малышка? — встревожено спросил Дуэйн. — Ты это серьезно?

Она выдавила из себя смешок, но как-то неубедительно.

— Не обращай внимания, милый. Пожалуйста.

— Любимая, я собираюсь вернуться завтра утром. Позвоню тебе с работы, ладно?

— Ладно. А когда мы увидимся?

— Пока не знаю. Думаю, мне стоит воздержаться от визитов на ранчо. Но я что-нибудь обязательно придумаю. Обещаю. Ты веришь мне?

— Да, дорогой. Конечно. И буду ждать.

— Постараюсь, чтобы ты ждала не напрасно. У меня есть кое-что для тебя, — поддразнивающим тоном произнес он.

— Правда? А что это?

— Сюрприз. И не допытывайся, все равно не скажу. Придет время, тогда узнаешь, — довольно ответил Дуэйн.

Они еще несколько минут обменивались нежными словечками, прежде чем решились расстаться. И Оливия отправилась спать уже не в таком мрачном расположении духа. Завтра! — пела ее душа. Завтра!

Начало дня выдалось сумрачным, туманным, совсем не похожим на летнее утро. Но даже оно было не в состоянии испортить ликующего настроения Оливии. Она вскочила в начале седьмого и первым делом выяснила, когда же прилетает самолет ее возлюбленного. Осталось всего около четырех часов. Еще час ему понадобится, чтобы добраться до фирмы и выяснить, как обстоят текущие дела. И потом позвонить ей. Когда же они увидятся?

Дуэйн, безусловно, прав: сейчас ему лучше не приезжать к ней. Но в таком случае, почему бы ей не отправиться к нему? Если репортеры не появятся и сегодня, то препятствий к этому никаких. Если же появятся… Что ж, тогда она может попробовать незаметно удрать. Пусть ищут!

Придя к такому решению, Оливия начала не спеша приводить себя в порядок. А когда закончила и спустилась вниз, то обнаружила, что миссис Грейнджер уже суетится в кухне.