Резко, с взвизгом, Джесси тронулась с места, чего обычно себе никогда не позволяла, и помчалась в сторону дома. Примерно на середине пути Кристи подала голос:

– Джессика, почему ты рассердилась на Питера?

Осторожно так спросила, боясь реакции старшей сестры на свои слова. И не напрасно боялась. Джессика просто взвилась:

– На Питера?! – заорала она на весь салон. – На какого еще Питера?! Зачем ты с ним разговаривала?! Он что, друг тебе?! Ты несносная девчонка! Разве можно разговаривать с чужими людьми?! Я все расскажу отцу!

Кристи зашмыгала носом. Но ее слезы не тронули Джессику. Она просто пылала негодованием.

– И о чем ты с ним говорила? Отвечай быстро! Что он у тебя выспрашивал?

Испуганная девочка заревела в голос.

– Ничего он не выспрашивал, – всхлипывая, ответила она. – Мы просто поговорили. О Карамельке и обо мне. Он сказал, что таких прелестных девочек, как я, не видел. Он хороший, не то что ты.

Джесси резко крутанула руль и ругнулась шепотом.

До дома она донеслась за считанные минуты. Визгом скрипнули тормоза, когда Джесси остановилась у дверей. Охранник удивленно смотрел на молодую хозяйку, он никогда не видел ее в таком состоянии. Еще больше он удивился, когда она, выскочив из автомобиля, бросила на ходу, пробегая к дверям дома:

– Поставь машину!

До сих пор она никому не доверяла своего желтого любимца, сама ставила в гараж.

Джесси стрелой пронеслась по холлу, в секунду одолела лестницу, вбежала в свою комнату, с шумом захлопнула дверь и, не останавливаясь, бросилась на кровать лицом вниз. Чувства, непонятные ей самой, рвались наружу, и, чтобы не разреветься и выпустить эти чувства наружу, Джесси стала колотить кулаками по неповинной ни в чем кровати.

Постепенно гнев, переполнявший ее, ушел, но обессиленная девушка продолжала лежать на кровати. Она не спала, но не видела окружающих предметов, и в голове ее была пустота. Джесси даже сомневалась, что она думала о чем-то в то время.

Из оцепенения ее вывел осторожный стук в дверь. Джесси села, подтянула колени к подбородку и обхватила их руками.

В дверь просунулась голова матери.

– Можно зайти?

Джесси кивнула. Мать села на край кровати и осторожно спросила:

– Что случилось? Кристи чуть успокоилась, но все равно объяснить ничего не может. Только повторяет, что ты плохая и злая. Я не понимаю, Джесси, что у вас произошло. Вы поссорились? Кристи что-то натворила?

Джесси положила голову на плечо матери.

– Нет, Кристи не виновата. Просто, мама, я не знаю, что со мной случилось. Сестру напугала, раскричалась неизвестно почему.

Мать погладила Джесси по голове.

– Это нервы, девочка. Просто нервы. Если бы ты знала, как я нервничала перед свадьбой, чуть ли не каждый день в истерику впадала. Ты еще хорошо держишься. Молодец!

– Нет-нет, мама. Нельзя плохие поступки оправдывать нервами. Разве Кристи виновата, что у меня нервы шалят? И совершенно чужой человек… разве он виноват?

Джесси спрятала лицо в ладонях, но мать обняла ее и притянула к себе.

– Что за человек?

– Рабочий зоопарка, – неопределенно сказала Джесси. – Я на него тоже накричала. Ни за что, если подумать, просто так. Разве он виноват в моих нервах?

– Не виноват, но и ты не виновата, – строго сказала мать. – И не переживай. Все пройдет. Думай о хорошем. Кстати, звонил Дэниел. Я сказала, что тебе нездоровится и ты спишь. Не обижаешься, что я так сказала?

Джесси покачала головой.

– Нет. Ты правильно сделала, я никого сегодня не хочу видеть. Даже Дэниела.

А может быть, особенно Дэниела? – спросила себя Джесси, когда мать, поцеловав ее в щеку, покинула комнату.

Глупости… Какие глупости. Как она может не хотеть встречи с Дэниелом? Самым лучшим, самым добрым, самым заботливым мужчиной на свете. Тем единственным, кому она уже совсем скоро пообещает стать верной и преданной женой.

Джесси забралась под одеяло, откинулась на подушки и прикрыла глаза. Усилием воли она вызвала в мыслях образ Дэниела. Всегда аккуратного, в дорогом костюме и светлой рубашке, с коротко подстриженными темными, почти черными волосами и очках в тонкой золотой, очень дорогой, оправе.

Джесси частенько потешалась над решением Дэниела носить очки. У него было отличное зрение, и очки ему нужны были не для коррекции, а для создания имиджа.

– Я слишком молодо выгляжу, – объяснил он свое решение. – И у клиентов может возникнуть недоверие к молодому и неопытному адвокату. Очки мне придают солидности.

– Ага, – посмеялась тогда Джесси. – Не солидности они тебе придают, а глупый вид.

Дэниел обиделся, но очки не снял. Он слишком серьезно относился к своей работе, чтобы позволить ей стать поводом для шуток.

А иначе и быть не могло. «Адвокатская контора Виллари. Отец и сын» – самая известная в городе. Но не только самая известная, но и самая дорогая. Основатель ее, дедушка Дэниела мистер Джон Виллари, в конце сороковых годов прошлого столетия появился в Биттауне почти что ниоткуда. Во всяком случае, он не любил распространяться о днях своей молодости. История рода Виллари словно начинается со времени открытия небольшой адвокатской конторы, штат которой состоял всего из двух человек: самого мистера Джона Виллари и секретарши Элизабет, ставшей впоследствии миссис Виллари.

Саму миссис Виллари Джесси никогда не видела. Та умерла в середине семидесятых, а до семейных альбомов Джесси еще не допустили. Лицезреть историю семьи в фотографиях ей еще предстоит, когда она станет молодой миссис Виллари.

Но по легендам, которые в подобных Биттауну маленьких городках передаются из уст в уста, считалось, что предприимчивая секретарша, сумевшая окольцевать шефа, красотой не блистала. Зато была умная до ужаса. Именно благодаря ей адвокатская контора Виллари достигла того уровня и положения, в котором находится сейчас.

А вот деда Дэниела, Джона Виллари, Джесси знала хорошо. В свои восемьдесят с небольшим он выглядит вполне прилично, увлекается гольфом и не прочь приударить за молоденькими девушками.

Свою практику адвоката он оставил ради внука, три года назад окончившего Стэнфорд. Традиции нарушать нельзя. Раз в название их конторы входят слова «отец и сын», то и работать в ней должны отец и сын Виллари. А деду места нет.

Но только на словах. Джон Виллари держит все дела конторы под неусыпным наблюдением, чем доводит отца Дэниела до тихого, впрочем, ни в чем не выражающегося бешенства. Без консультации с ним невозможно приступить ни к одному делу. Кому же понравится такой постоянный контроль?

Дэниел же деда обожает. Хотя тоже ни одного шага без его совета не делает. Джесси уверена, что и женитьба на ней, дочери Роджера Корна, владельца шоколадной фабрики, на которой работает большая часть жителей Биттауна, не раз обсуждалась Дэниелом с дедом. И если Дэниел сделал предложение Джесси Корн, то только с позволения и одобрения деда.

Незаметно для себя Джесси заснула, а когда проснулась, за окном уже стемнело. В доме стояла тишина. Отец и мать, скорее всего, в библиотеке, обсуждают сегодняшние дела и расшатанные нервы Джесси. Кристи уже легла спать. Надо было бы, конечно, у девчонки прощения попросить, но это можно сделать и завтра.

Джесси встала с кровати и прошла в ванную. Включила воду, умылась. Долго рассматривала себя в зеркале, занимавшем всю заднюю стену. Лицо после сна припухшее, глаза покраснели. Джесси показала отражению язык, оставшись недовольной своим видом, и отвернулась.

Среди подруг Джесси считалась красавицей. В выпускном классе ее даже выбрали Мисс школы. Глупый конкурс тогда получился. Участвовать в нем ее уговорила Бетти. Джесси долго сопротивлялась, считая конкурсы красоты напрасной тратой времени. Все в них было ненастоящим. И корона, которую надели на голову Джесси, как победительнице, была подделкой. По возвращении домой Джесси отдала корону, обклеенную фальшивыми брильянтами, Кристи. Та не снимала ее с головы несколько дней, даже в кровати рядом на подушку клала. Потом корона куда-то затерялась. Но Джесси совсем об этом не жалела.