Наш самолетишко загромыхал по взлетной полосе. Я, скрючившись, пряталась за спинкой переднего сиденья.

В голосе Хини зазвучали скорбные нотки.

— Я сожалею, Эван, что так произошло с вашими друзьями. Поверьте, искренне сожалею. Томми был одним из лучших…

— Да, я знаю.

— Послушайте, я могу назвать вам одного человека в полиции Лос-Анджелеса. Женщина-лейтенант из отдела убийств и ограблений. В данном расследовании она не участвует, но может свести вас с теми, кто занимается этим делом. Ссылайтесь на меня и на нее, и тогда, возможно, Джесси получит какое-то снисхождение. Во всяком случае, они не станут применять оружие при задержании.

Я записала имя и сердечно поблагодарила его. Закатное солнце лупило в иллюминаторы, заставляя пассажиров щуриться. Я набрала номер отдела убийств и ограблений, и мне было велено подождать.

Что заставило Джесси пойти на такое безрассудство? Я откинулась на сиденье и уставилась на горы, черными силуэтами высившиеся вдалеке. Не что, а кто. Мой отец толкнул его на это. Я пыталась подавить в себе гнев и не могла. Не могла не злиться на отца, потому что он, пытаясь манипулировать Джесси, довел все до катастрофы. О чем он, интересно, думал, когда сказал Джесси, что эту беременность нужно прервать и другого выхода нет? Говорить Джесси о невозможности чего-то все равно что тыкать острой палкой пуму.

Отдел убийств и ограблений наконец ответил. Знакомой Хини на месте не оказалось, поэтому я назвала свое имя и номер телефона и сообщила, что срочно должна поговорить с ней насчет Джесси Блэкберна. Забыв о конспирации, я высунулась из-за сиденья, собираясь попросить, чтобы кто-нибудь встретился со мной в Уэствуде, чтобы…

В проходе надо мной стояла стюардесса. Протянув руку, она сказала:

— Мэм, отдайте мне ваш телефон.

— Я говорю с полицией Лос-Анджелеса! — шарахнулась я от нее.

— Я уже в третий раз прошу вас прекратить разговаривать по телефону. Отдайте мне аппарат!

— Еще только три секунды! Пожалуйста!

Самолет выруливал на взлетную полосу.

— Отдайте телефон, или мы вернемся на терминал и вас снимут с рейса.

Я отвернулась, но она не отставала, порываясь отнять у меня телефон. Мать положила руку мне на плечо и строго сказала:

— Отдай ей мобильный.

Я уступила.

— Вы можете получить его обратно в Лос-Анджелесе. — Стюардесса ядовито ухмыльнулась. Я готова была съездить ей по роже. Она убрала мой телефон в карман и засеменила на свое место.

— Фашистка! — огрызнулась я, откинувшись на сиденье.

Мать легонько похлопала меня по руке. Двигатель взревел громче, и самолет пошел на взлет. Теперь мне оставалось только надеяться, что текстовое сообщение, которое я послала Джекс и Тиму, будет получено.

«Примакон лаб. Помогайте!»

Удача благоволит дерзким. Это сказал не воин, а поэт. И хотя Вергилий кое-что смыслил в устройстве мира, он не знал про неучтенную карту.

Койот гнала машину по сумеречной дороге, анализируя ситуацию. Уж чем-чем, а дерзостью она сегодня отличилась, и все-таки удача только посмеялась над ней. Она так ловко прикинулась Валери Скиннер, так ловко заманила Чанга и Хэнкинс на кольцевую дорогу, но охота не удалась. Мысль о сегодняшнем провале была невыносимой.

Чанг и Хэнкинс погибли, но не дались ей в руки. Приближаясь к машине и увидев в руке Эбби гранату, она поняла, что́ та собирается сделать. Будто добралась до реки, чтобы напиться, и обнаружила, что та пересохла. Более того, Делани и дети по-прежнему были недосягаемы.

Терпение ее истощалось. Когда взорвалась та граната, Делани сидела у нее на хвосте — при оружии и с полицией. Позже, выбравшись выше по течению из оврага, она видела в бинокль, как эта Эван наблюдала за спасательной операцией. Видать, погибшие были этой Эван дороги.

А Эбби Хэнкинс, надо признать, оказалась храброй бабенкой. Придавленная машиной, она не могла убежать и все-таки предпочла борьбу. Хотела убить ее. Но граната сработала с четырехсекундной задержкой, поэтому, когда Эбби сорвала чеку, она успела убежать. И все-таки две такие необычайно храбрые женщины за один день — это не иначе как знак.

Сумерки быстро сгущались. Шоссе было забито машинами, возвращающимися в Лос-Анджелес.

Она подвигала плечом, в которое угодил осколок. Она все-таки успела отбежать, и основная сила взрыва пришлась на машину, но все равно потеряла много крови и получила мелкие осколочные ранения. Койот повращала левой рукой — та двигалась с трудом, и мышечная сила ослабла процентов на десять. Это оставалось в пределах нормативов миссии и все же не могло не беспокоить. И еще на плече была сильно содрана кожа — после прыжка из машины, когда та летела в пропасть. Рану следовало обработать и обколоть антибиотиками. Перелом большеберцовой кости она перевязала самодельным жгутом, но требовалась более жесткая повязка. В общем, нужно было срочно возвращаться на базу.

Мобильник затрещал, сигнализируя о полученном сообщении. Она только глянула на аппарат, и перед глазами вспыхнуло красное пламя. На дисплее она увидела фотографию своего амулета. Крик подобрался к горлу. Кто-то похитил ее амулет. Выходит, они узнали. Обнаружили квартиру.

Но оказалось, что амулет попал не в полицию. Оказалось, это была… Суэй.

Она узнала ее по телефонному номеру. Это Суэй похитила амулет. Зачем?

Она гнала машину, лихорадочно соображая, пытаясь понять почему. Ведь Суэй была на ее стороне. Суэй дала ей все. Тогда зачем она забрала амулет?

Мобильник опять запищал — пришло новое сообщение. Она прочла его, и поднимавшийся в горле крик отступил. Хищник и жертва, альфа и омега. Охота, похоже, все-таки завершится удачно. Суэй взяла амулет, но собиралась вернуть его вместе с другой вещью, нужной Койоту.

После перевала Сепульведа она свернула на Четыреста пятое шоссе. Она приближалась к городу, уже виднелся Уэствуд. Высотки на бульваре Уилшир выстроились в ряд, как деревья вдоль речного берега. Она опустила стекло, чтобы уловить дух Лос-Анджелеса — этот до боли знакомый металлический букет. В нем было намешано столько всего — запах автомобильного выхлопа и бумажных денег, запах пота, крови, мусора. Одним словом, всех вещей, которые она знала с детства и от которых Суэй помогла ей освободиться. Сейчас он манил ее обратно.

Рука онемела. Футболка присохла к спине вместе с кровью. Необходимо завершить миссию, прежде чем она окончательно потеряет физическую форму. Койот еще раз прочла слова, высветившиеся на телефонном дисплее.

«Эван Делани».

В электрическом свете вечерних огней она гнала машину к «Арджент-тауэр».

Джесси казалось, будто что-то металлическое давит ему между лопаток. В ушах звенело, голова трещала, рот словно засыпали песком. А еще очень хотелось отлить.

Он открыл глаза и увидел перед собой похабно лыбящееся пластиковое лицо.

Он хлопнул по этой бесстыжей роже, та дернулась, но похабная улыбочка никуда не делась. Черт! Это же резиновая кукла кузины Тейлор.

Джесси лежал на полу под задним сиденьем своей машины.

В окна просачивался свет. Плечи были зажаты, ноги сложены как перочинный нож, снизу в спину что-то больно давило.

Выходит, Суэйзи перетащила его сюда. Вот дурак! Надо было лучше за ней присматривать. Шприц и снотворное она, вероятно, нашла в аптечке Койота.

Он огляделся по сторонам, соображая, как бы сесть. Потом заметил свисавший с переднего пассажирского сиденья ремень безопасности, потянулся к нему, ухватился и принял сидячее положение.

В голове звучала барабанная дробь. Стиснув зубы и собрав силы, Джесси выбрался из-под сиденья. Спину и ноги сводили судороги. Надо было успокоиться. Он заставил себя выровнять дыхание и подождал, когда барабанная дробь в мозгу утихнет.

Через минуту он уже понял, где находится, — машина припаркована в дальнем углу подземного гаража под «Арджент-тауэр». Самый нижний, пятый уровень. Других автомобилей здесь не было.