— Я должен ответить, — извинился Майрон.

Отец кивнул — давай, мол.

— Да?

— Болитар! — рявкнул Димон. — Мне казалось, что он уже покончил с этими играми.

— Кто?

— А то сами не знаете. Где, черт возьми, этот псих Уин?

— Понятия не имею.

— Ну так найдите его.

— А в чем, собственно, дело?

— В том, что у нас большая и довольно гнусная проблема. Так что ищите, да поживее.

Через забранное решеткой окно Майрон заглянул в реанимационную палату. Рядом, слева стоял Ролан Димон. От него несло жевательным табаком и чем-то напоминавшим дешевый бренди. Родившись и проведя детство в Адской Кухне Манхэттена,[20] Димон тем не менее любил щегольнуть ковбойским видом в городском стиле; сейчас на нем была туго обтягивающая грудь блестящая рубашка на кнопках и туфли, настолько шикарные, что, казалось, он снял их непосредственно с ног лидера фанатов футбольного клуба «Сан-Диего чарджерз». Волосы у него были ярко-рыжие. Майрон чувствовал, что Димон искоса поглядывает на него.

На койке с широко открытыми, устремленными в потолок глазами и трубками, подведенными по меньшей мере с трех сторон, плашмя лежал Мускул Кайл, главный качок из клуба «Даунинг, три».

— Что это с ним? — спросил Майрон.

— Да много чего, — ответил Димон. — Но главное — разрыв почки, причиной которого, по словам врача, является — цитирую — «четко выраженная тяжелая брюшная травма». Забавно, правда?

— Что тут забавного?

— Видите ли, наш приятель какое-то время будет писать кровью. Припоминаете вчерашний вечер? Это то самое, чем угрожала вам нынешняя жертва. — Ради пущего эффекта Димон сложил на груди руки.

— Ну и, по-вашему, это моих рук дело?

— Давайте на минуту, — нахмурился Димон, — сделаем вид, что я не такой уж пустоголовый кретин. — В руках у него была пустая банка из-под кока-колы, и он сплюнул туда пережеванный табак. — Нет, я не думаю, что это ваших рук дело. Мы оба знаем чьих.

— А что сам Кайл говорит? — Майрон повел подбородком в сторону кровати.

— Что его избили. В клуб ворвались какие-то типы и напали на него. Лиц не видел, опознать не может, обвинений выдвигать не собирается.

— Может, так оно и было.

— Ну да, а одна из моих бывших жен, может, позвонит мне и скажет, что я могу больше не платить алименты.

— Что вы хотите от меня услышать, Ролли?

— Мне казалось, вы контролируете его действия.

— Но вы же не можете утверждать, что это дело рук Уина.

— Нам обоим известно, что это именно так.

— Давайте я сформулирую иначе. — Майрон отошел от окна. — У вас нет никаких доказательств.

— Еще как есть. Во-первых, камера видеонаблюдения на здании банка рядом с клубом. Она охватывает большую площадь, и на ней хорошо видно, как Уин подходит к этому нашему приятелю-силачу. Какое-то время они разговаривают, а потом оба возвращаются в клуб. — Димон замолчал и отвернулся. — Странно.

— Что странно?

— Обычно Уин ведет себя более осторожно. Наверное, с годами хватку теряет.

Вот это вряд ли, подумал Майрон, и сказал:

— А как насчет внутренних камер наблюдения?

— А что с ними?

— Вы сказали, что Уин с Кайлом вернулись в клуб. На внутренних камерах это видно?

Димон снова сплюнул в жестянку, изо всех сил стараясь не выдать своих чувств слишком откровенной жестикуляцией.

— Мы их изучаем.

— Да? А что, если на минуту сделать вид, что я не такой уж законченный кретин?

— Ну ладно, камеры исчезли, довольны? Кайл говорит, что скорее всего их забрали с собой бандиты, которые на него напали.

— Вполне разумное предположение.

— Посмотрите на него, Болитар.

Майрон снова повернулся к окну. Кайл по-прежнему смотрел в потолок. Глаза его слезились.

— Когда мы обнаружили его вчера ночью, та штуковина, тазер, которой он обрабатывал вас, валялась рядом с ним на полу. Батарейка села от слишком частого употребления. Он весь дрожал — того и гляди в ступор впадет. Весь описался. Целых двенадцать часов он не мог выговорить ни слова. Я показал ему фотографию Уина, и он начал рыдать так, что врачу пришлось дать ему успокоительное.

Майрон не сводил глаз с Кайла. Он думал о тазере, о блеске, появлявшемся в глазах Кайла, когда тот нажимал на курок, о том, что вот так же, не в силах пошевелиться, мог лежать на кровати он сам, Майрон. Он отвернулся от окна, посмотрел на Димона и, отчетливо выделяя каждое слово, проговорил:

— Ух! Я. Глубоко. Ему. Сочувствую.

Димон лишь молча покачал головой.

— Я свободен? — спросил Майрон.

— Вы сейчас куда, в «Дакоту»?

— Да.

— Мы послали туда нашего человека, за Уином. Хотелось бы немного потолковать с ним, когда появится.

— Добрый вечер, мистер Болитар.

— Добрый вечер, Владимир. — Майрон стремительно прошел мимо консьержа, охраняющего знаменитые решетчатые ворота «Дакоты». Неподалеку стояла полицейская машина, присланная Димоном. В квартире Уина, когда там появился Майрон, царил полумрак.

Уин сидел в просторном кожаном кресле, вертя в руках бокал коньяка. Майрон ничуть не удивился, увидев его. Подобно большинству старых зданий с почтенной родословной «Дакота» имела потайные подземные проходы. Уин показывал ему пару таких проходов: один вел из цокольного этажа высокого дома на Коламбас-авеню, другой начинался кварталом выше, прямо у Центрального парка. Владимир — Майрон в этом не сомневался — знал, что Уин дома, но, конечно, никому не сказал. Не полиция платит ему премиальные на Рождество.

— А я-то думал, — начал Майрон, — что ты вчера ночью пошел перепихнуться с кем-нибудь по-быстрому. И вот выясняется: тебе приспичило разобраться с Кайлом.

— А кто сказал, что одно несовместимо с другим? — улыбнулся Уин.

— В этом не было необходимости.

— В сексе? В нем никогда нет необходимости, только мужчин это не останавливает, верно?

— Очень смешно.

Уин сложил ладони домиком.

— Думаешь, ты первый, кого Кайл затащил в эту комнату с бордовыми стенами? Или просто первый, кому удалось избежать больничной койки?

— Да, он скверный тип, ну и что?

— Он не просто скверный, он очень скверный тип. Троих отправил в больницу в прошлом году — и во всех трех случаях отмазался, свидетели из клуба выручили.

— И ты решил сам с ним разобраться?

— Именно.

— Но это не твоя работа.

— Ничего, зато она мне нравится.

Углубляться в эту тему смысла не было, и Майрон просто сказал:

— С тобой хочет поговорить Димон.

— Я в курсе. Только я с ним говорить не хочу. Так что через полчаса с ним свяжется мой адвокат и скажет, что, если у него нет ордера на арест, разговора не будет. Конец цитаты.

— Если я скажу, что тебе не стоило этого делать, толк какой-нибудь будет?

— Постой, — сказал Уин, начиная обычное в таких случаях мимическое представление. — Если не возражаешь, я для начала настрою свою воздушную скрипку.

— Скажи хотя бы, что именно ты ему сделал?

— Полиция нашла тазер? — спросил Уин.

— Да.

— Где?

— То есть как это — где? Рядом с телом.

— Рядом? Ясно. Выходит, хоть на что-то он еще был способен.

Молчание. Майрон потянулся к холодильнику и достал банку своего любимого шоколадного напитка. На телевизионном экране трепетал логотип группы «Голубой луч».

— Как это Кайл выразился? — протянул Уин, согревая бокал с коньяком в ладонях. Щеки у него горели. — Ах да. Ну так вот, какое-то время он будет мочиться кровью. Может, сломано ребро или два. Впрочем, в конце концов на ноги он встанет.

— Но не скажет ни слова.

— Ни в коем случае. Никому и никогда.

— Жуткий ты тип. — Майрон опустился в кресло.

— Просто не люблю хвастать, — возразил Уин.

— И все же умным этот шаг не назовешь.

— Ответ неправильный. Шаг был очень умный.

— Почему это?