— Конечно, сир. — Пауза. Загадки никогда не были сильным местом Жуглета. — Во время своих путешествий я обнаружил самую удивительную вещь на свете. Знаете, что это такое?

Конрад не знал.

— Туника мельника, поскольку каждый день она хватает вора за шею.

Конрад поджал губы.

— Вот поэтому ты и не славишься как мастер загадывать загадки.

— Да, а еще я не блистаю в качестве акробата, фокусника и жонглера. Мои таланты, увы, весьма ограниченны.

Конрад бросил на Жуглета понимающий взгляд.

— Отнюдь нет, друг мой. Слава богу, ты показываешь фокусы и жонглируешь ловчее любого из моих врагов. Ну а теперь спой мне что-нибудь новенькое.

На лице Жуглета возникло извиняющееся выражение.

— У меня нет песни, ваше величество. Я собирался представить вашему вниманию мозаику из избранных песен провансальских трубадуров, но… ах, всегда это «но», — почти пропел менестрель и развел руками. — Всего за день до того, как отправиться сюда, я встретился с самой удивительной парой на свете. Оба мои старые друзья и стали бы блестящим дополнением к вашему двору, не будь так бедны. Они вполне заслуживают славной песни, однако я не успел ее сложить. Вас устроит описание в прозе?

Конрад кивнул, по-прежнему не открывая глаз и наслаждаясь собственной расслабленностью.

— Давай. Если только не станешь пытаться женить меня на их юной племяннице.

— У них нет племянниц никакого возраста.

— Отлично! Тогда приступай.

— Хорошо. Они из Бургундии. Он — рыцарь, прямо из романсов трубадуров или старинных преданий. Самый поразительный молодой человек, которого мне когда-либо доводилось встречать, сир… Он вырос без отца и самостоятельно, опираясь исключительно на романы о короле Артуре, выработал кодекс поведения мужчины в этом мире. Набожный христианин, которого не коснулось тлетворное влияние Рима. Человек, по природе своей не имеющий склонности к политике, он поклоняется вам издалека, хотя никогда не видел вас даже мельком. Просто потому, что вы его король и император.

Конрад, приятно удивленный, поднял взгляд на пропитанные влагой ветки деревьев на склоне холма.

— Бургундец, который любит меня? Я о нем слышал?

— Благоговеет перед вами, сир. Он известен как Виллем из Доля, хотя на самом деле он не совсем из Доля. Ну, вообще-то он оттуда, но…

Жуглет сознательно смолк, чтобы подогреть интерес Конрада.

— Вообще-то он оттуда, но что?

Король снова закрыл глаза.

Жуглет легонько откашлялся, как бы подчеркивая деликатность обсуждаемой проблемы.

— То, о чем я сейчас говорю, основано исключительно на слухах, соткано из предположений и разговоров. Даже сам Виллем не смог помочь мне до конца разобраться в этой истории, хотя он мне доверяет. Бывшие слуги и местные пьяницы перешептываются, что от своего отца Виллем с самого рождения должен был получить в ленное владение, прямо от короны, и город, и крепость Доль.

Конрад внезапно открыл глаза.

— Но Доль находится в руках Альфонса все время, пока я император.

Жуглет пожал плечами.

— Старик, который, может, знает правду, а может, просто уже выжил из ума от старости, рассказывал мне, что граф Альфонс отнял у Виллема все эти владения, когда тот даже ходить не умел.

Конрад нахмурился.

— Когда это произошло? Жуглет махнул рукой.

— Вы тогда еще не были на троне. За спиной у вашего отца происходило много скверного. Могу предположить, что вы никогда не слышали о Виллеме отчасти потому, что граф не дает ему выбиться в люди. Но это всего лишь предположение, сир; вы знаете, я никогда не объявляю фактом то, чему не могу представить доказательств. В данном случае дело обстоит именно так.

Конрад начал приподниматься, как будто собираясь немедленно потребовать у своего дяди разъяснений по этому поводу.

— Если земли были дарованы короной, то Альфонс не имел права их отбирать! Меня тошнит от этого интригана…

— Нет никаких доказательств того, о чем я вам рассказал, сир. Все это, повторяю, лишь слухи. — Жуглет дождался, пока Конрад с гримасой раздражения снова расслабился в кресле. — Как бы то ни было, дядя Виллема вмешался и оказал ему поддержку, достаточную, чтобы тот мог содержать Линор и мать. Тем не менее Виллем трагически стеснен в средствах, что достойно всяческого сожаления, поскольку он лучший воин, какого я когда-либо встречал. При его навыках он, скорее всего, мог бы победить на турнирах половину графства, но у него нет возможности сражаться так часто, как требуется. Да и людей у него совсем немного.

Этот последний пассаж, по крайней мере, относился к тому, что Жуглету было известно доподлинно.

Конрад нахмурился.

— Виллем — фламандское имя. Фландрия — союзник Франции.

— Он принадлежит к роду, который жил в Бургундии с незапамятных времен, — заверил короля Жуглет. — Его отец в молодости был известным участником турниров, и Виллем — имя одного из его ближайших сподвижников, фламандского рыцаря, соратника по турнирным сражениям.

— Мне нужен надежный человек в Бургундии, — задумчиво сказал император. — Думаю, неплохо было бы иметь там некоторое количество хорошо подготовленных солдат. Фактически я испытываю сильное искушение создать новый военный орден, состоящий из рыцарей, которые будут ответственны напрямую только передо мной, а не перед Альфонсом или его мелкими сеньорами. Что-то типа светских тамплиеров, рыцарей императора. Как по-твоему, он годится для этого?

Жуглет, приятно удивленный, широко распахнул глаза, однако тут же спохватился и убедительно изобразил сомнение.

— Не знаю, заинтересует ли его такое стремительное возвышение, сир. Граф Альфонс никогда не награждал его, как он обычно поступает с местными рыцарями, поэтому, за неимением привычки, Виллем лишен амбиций. Если не считать того, что он стремится во всем подражать сэру Галахаду. — Жуглет усмехнулся. — Теперь позвольте мне рассказать вам о Линор, о ее золотистых локонах и восхитительной груди.

Конрад улыбнулся.

— Замечательно. Расскажи мне о Линор. В образных выражениях.

— Она необыкновенно красивая дама, сир. — Обеими руками Жуглет начертал в воздухе выразительный женский силуэт. — Только представьте себе: широко расставленные изумрудные глаза с длинными темными ресницами, совершенное, безупречное лицо в форме сердечка и золотистые волосы до колен, как у дамы Агнессы, ниспадающие мягкими локонами. Волосы так приятно пахнут вплетенными в них свежими цветами, что, когда вы приближаетесь к ней, требуется все ваше рыцарское самообладание, чтобы не наброситься на нее и не попытаться испить нектар из всех укромных уголков ее роскошного тела.

Конрад одобрительно рассмеялся.

— Жуглет, ты просто неприличен.

— Поистине, сир, она восхитительна. Я и сам соблазнил бы ее, если бы не боялся, что Виллем свернет мне шею. Она чиста, как свежевыпавший снег, целомудренна и невинна…

— Не стоит портить впечатления, чересчур увлекаясь гиперболами, — прервал Жуглета Конрад. — Как замужняя женщина может быть невинной? Она что, еще ребенок? Или просто холодна, как лед… ты к этому ведешь?

Жуглет пораженно уставился на него.

— Но она не замужем, сир. — И торопливо добавил, увидев непонимающее выражение на лице Конрада: — Ох нет, простите меня. Говоря «пара», я имел в виду, что они брат и сестра. Разве я этого не пояснил? Они родственники, и ни один из них не состоит в браке.

Конрад внезапно стал весь внимание.

— Сестра в высшей степени преданного рыцаря из Бургундии, и притом девственница?

— К сожалению, да, — ответил Жуглет. — Она даже не станет разговаривать с мужчиной, если брата нет дома. Однако в компании ведет себя так умно, что все присутствующие влюбляются в нее. И не просто местные мужланы, сир… высокородные сеньоры так и вьются вокруг нее, как я слышал.

— Тогда почему она не замужем?

— У нее нет наследства, я же объяснил. Они ухаживают за ней только с целью сделать любовницей, предлагая свое сердце, но не домашний очаг.