— Что тебе надо? — спросил Николас, опуская кулак. Жуглет вскинул острый подбородок в сторону лестницы, и они начали медленно подниматься. Слева вздымалась крепостная стена, справа уходила вверх огромная главная башня, и возникало ощущение, будто узкая лестница с обеих сторон огорожена.

— Что ты скажешь Конраду? — спросил по дороге Жуглет.

— Виллем прекрасный человек… обаятельный, порядочный, скромный. Уверен, дамам он понравится.

— Не только дамам, надо полагать, — криво улыбнулся Жуглет.

Николас пожал плечами.

— Кроме того, он превосходный наездник и охотник, что выяснилось на пути сюда. Он убил медведя, который чуть не задрал наемную лошадь. Немного простодушный, пожалуй, — стоило посмотреть на его реакцию, когда мы подъехали к городу и он впервые увидел замок. Чувствуется, что он… скромного происхождения. Но все равно производит глубокое впечатление.

— Несомненно. А она?

Николас еле заметно улыбнулся.

— Прекрасная девушка и очень обаятельная. Однако должен заметить, весьма и весьма своенравная…

Предвидя подобный ответ, Жуглет уже развязывал свисающий с пояса кошелек.

— Нет, она не такая.

Замедлив шаг на узком повороте, откуда открывался вид на зеленый склон, менестрель достал из кошелька серебряную монету с отпечатанным на ней довольно смутным изображением Конрада. Николас остановился и удивленно вскинул бровь.

— Это взятка? Ты хочешь, чтобы я солгал его величеству?

— Нет, просто забудь кое о чем упомянуть. У меня найдется еще, если потребуется.

Николас недоуменно уставился на Жуглета.

— Обычно ты до таких вещей не снисходишь. Я знаю, что ты интриган, Жуглет, но, как правило, ты действуешь тоньше.

Они пропустили рыцаря, который спускался из арсенала.

— Если это комплимент, Николас, я его не принимаю. И предлагаю пари. Дай мне шанс попытаться с одного раза угадать, почему она проявила, как ты выразился, своенравие. Если я окажусь прав, ты не станешь рассказывать Конраду о том, что она вела себя… не слишком сдержанно. Если же нет, доложишь все как есть.

Вопреки собственному желанию Николас не сдержал улыбки.

— Я расскажу ему обо всем, что считаю важным, но пока еще мне самому до конца неясно, что сюда входит, а что нет. Ладно, согласен. Итак, твои предположения?

— Линор не пожелала оказаться запертой в доме на все время отсутствия брата. Она терпеть этого не может. Виллем… — Жуглет задумался, подбирая нужные слова. — Виллем больше озабочен ее целомудрием, чем ее счастьем. Хотя его и огорчает необходимость поступать с ней таким образом.

— Ладно. Ты меня убедил.

— И? — Жуглет протянул ему монету.

— И я расскажу его величеству, что ее поведение выше всяких похвал, — ответил Николас, но тем не менее монету не взял.

Менестрель нахмурился.

— Мы же заключили пари, Николас.

— Конечно, — с улыбкой превосходства сказал посланец короля. — Но я не продаюсь. — Он взял у Жуглета монету и подбросил ее вверх, предоставив падать вдоль узкой лестницы. — Я держу слово чести, и взятка тут ни при чем. Все, что его величеству нужно знать, это что Линор девушка… живая.

Жуглет снова завязал кошелек четырьмя узлами, провожая взглядом летящую вниз монету.

— Это расточительство, но я благодарен тебе. Так значит, Виллем уже здесь? — спросил он более веселым тоном. — Где он остановился?

Виллем и Эрик как раз собирались выкупаться, когда во дворе внизу послышался шум.

— Доль! — пропел чей-то голос.

Гостиница сразу за торговой площадью около южных ворот была, по счастью, расположена таким образом, что сюда почти не долетал шум — одно из самых неприятных проявлений городской жизни. Позади нее находился маленький сад, а сбоку рынок, где продавали коней, перетекавший в другой, где торговали зеленью. Поскольку день уже клонился к вечеру, рынки были закрыты. Тем не менее в воздухе ощущался сильный дух здоровой конской плоти и увядающей на солнце кочанной капусты, и этот запах опровергал все слышанные обоими молодыми людьми ужасные истории о том, какие «ароматы» витают в городе.

Мужчины раздевались в своей комнате с низким потолком. Пажи, неторопливо снимая с них доспехи — кольчугу с Рыцаря, вощеную кожу с оруженосца, — одновременно остановились и посмотрели в сторону открытой двери. Виллем, все еще в кольчуге, подошел к проему и улыбнулся, снова услышав голос Жуглета:

— Виллем из Доля, рыцарь королевства, новое увлечение Конрада! Где ты?

Послышались быстро взбегающие по деревянной лестнице шаги, и перед ними возникла стройная, худощавая фигура, облаченная в изящную желтовато-коричневую тунику, с неизменным футляром для фиделя в руке.

— Смотрите-ка, кто прибыл! Человек, о котором в империи только и говорят! Сам Виллем из Доля!

Менестрель изящно, низко поклонился и положил у двери свой футляр.

Виллем просиял.

— Жуглет! Ты, шельмец, стоишь за всем этим. Линор догадалась… и мне следовало бы.

Жуглет обнял Виллема.

— Привет, привет, привет! Я рад, что ты прибыл, целый и невредимый. Какой поворот, а? Наконец ты попал в мой мир!

Виллем тоже обнял его, а потом слегка отодвинул, чтобы видеть лицо друга.

— Жуглет, у меня нет слов, чтобы отблагодарить тебя…

Менестрель рассмеялся с довольным видом.

— Не важно. Главное, ты здесь. Господи боже, свершилось!

Последняя фраза была обращена не столько к рыцарю, сколько к небесам, но Виллем, снова просияв, с такой силой сжал менестреля в объятиях, что чуть не расплющил его, прижав к обтянутой кольчугой груди. На мгновение оба замерли со счастливыми улыбками.

— Ты что, катался среди розовых кустов? — с иронией спросил Жуглет. — От тебя пахнет почти так же хорошо, как от твоей сестры. О, ты привез сюда своего маленького племянника.

— Кузена, — холодно поправил его Эрик.

Жуглет отпустил Виллема и несколько мгновений разглядывал Эрика, расхаживающего в одних подштанниках, словно какой-нибудь крестьянин.

— Этот наряд подходит вам лучше, чем расшитый золотом костюм сеньора, в котором вы были, когда мы впервые встретились.

Виллем предостерегающе вскинул руку, останавливая Эрика.

— Ваша первая встреча прошла не блестяще, но, надеюсь, теперь вы оба окажетесь на высоте положения. Жуглет, кузен в качестве моего оруженосца будет со мной на протяжении всего визита. Эрик, именно Жуглет — причина того, что мы здесь. Прошу вас, помиритесь.

Жуглет тут же подошел к Эрику, низко поклонился и произнес быстро, негромко и угодливо:

— Прошу прощения за свой лукавый язык, сударь. Иногда он подводит меня, слишком сильно жаля жертву моих насмешек.

Эрик не был уверен, можно ли счесть эти слова за извинение, но ему понравился самоуничижительный тон, которым они были произнесены.

— Ты прощен, — заявил он с видом вынужденного великодушия и тоже слегка поклонился.

Виллем, которого позабавила эта сцена, предпочел не объяснять Эрику, что на самом деле это его только что простили, и продолжил раздеваться. Подложив под спину подушку, Жуглет уселся на сундук около окна.

— Очарованный тобой заочно, монарх послал меня сюда, чтобы пригласить отужинать вас вместе с его величеством и тем сбродом, из которого состоит его двор.

Виллем и Эрик обменялись восторженными взглядами.

— Правда? — воскликнул оруженосец и сбросил панталоны на пол, оставшись полностью обнаженным.

Жуглет с трудом поборол искушение обвинить его в том, что он гордится своей наготой.

— Правда. Так что давайте купайтесь, если хотите, но поторопитесь. Не стоит заставлять его величество ждать. Сегодня вечером он устраивает праздничный ужин специально в честь вашего прибытия.

И снова кузены обменялись удивленными, восхищенными взглядами.

— Мы быстро, — сказал Виллем, уже освободившись от кольчуги и с помощью слуги снимая тунику. — Каким образом ты сумел заставить правителя Священной Римской империи желать общества обедневшего рыцаря из нелояльного к нему уголка королевства?