Вряд ли есть сомнения насчет того, что «Записки о галльской войне» являются донесениями Цезаря в Сенат. Сейчас спор идет о том, опубликовал ли Цезарь эти донесения все сразу, в начале 51 года до P. X., или публиковал их порционно в течение нескольких лет. Я выбрала первый вариант, то есть сочла, что он опубликовал первые семь книг одним томом.
Количество деталей в «Записках о галльской войне» пугает, как и количество приводимых имен. Поэтому я решила опустить имена, встречающиеся в его труде один раз. Квинт Цицерон, например, в зимнем лагере на берегу реки Мозы имел в подчинении ряд военных трибунов, но я решила их не перечислять. То же можно сказать о Сабине и Котте. Цезарь всегда больше заботился о своих центурионах, чем о военных трибунах, и я последовала его примеру там, где избыток схожих имен может только запутать читателя.
Есть у меня и отклонения от «Записок», в некоторых местах довольно серьезные. Это относится к Квинту Цицерону, в конце 53 г. до P. X. пережившему тяжелое испытание, удивительно похожее на события в зимнем лагере в начале того же года. Снова он оказался в осаде, на этот раз в крепости Атватука, откуда убежали Сабин и Котта. В интересах краткости я поменяла этот инцидент на встречу с сигамбрами на марше. Я также переменила номер его легиона (с четырнадцатого на пятнадцатый), поскольку потом было бы трудно понять, какой легион Цезарь ведет с такой спешкой из Плаценции в Агединк. В переход Цезаря через зимний Севеннский хребет также (в интересах все той же краткости) были внесены изменения.
Другие, менее важные отступления имели место в результате неточностей, допущенных самим Цезарем. Его оценки расстояний, например, порой очень сомнительны, так же как и некоторые описания происходившего. Дуэль между центурионами Пуллоном и Вореном была мной упрощена.
Одной из больших загадок Галльской войны является небольшое количество атребатов, которых царь Коммий сумел привести к Алезии. Я не смогла найти никаких упоминаний о битве, в которой они бы в массе погибли. До провокации Лабиена Коммий и его атребаты были на стороне Цезаря. Возможно, они в большинстве своем пошли на помощь паризиям, авлеркам и белловакам — вот то единственное, что пришло мне на ум. Тит Лабиен истребил те мятежные племена, пока Цезарь занимался Герговией и Новиодуном Невирном. Вероятно, мы должны читать «атребаты» там, где начертано «белловаки», поскольку белловаки остались живы, причем в количестве вполне достаточном, чтобы опять причинять неприятности Риму.
Опять же в интересах простоты чтения я не очень старалась уточнять для читателя, какие именно племена входят в состав больших галльских конфедераций, таких как треверы (медиоматрики и т. д.), эдуи (амбарры, сегусиавы), арморики (много племен — от эзубиев до венетов и венеллов).
Несколько лет спустя после смерти Цезаря в Риме появился человек из Длинноволосой Галлии, который утверждал, что он его сын. Согласно источникам, физически он весьма походил на Цезаря, исходя из чего я сочинила историю о Рианнон, родившей Цезарю сына. Эта история служит двум целям. Первое — подкрепить мою точку зрения, что Цезарь мог иметь детей (просто он едва ли задерживался в чьей-либо постели на достаточный для зачатия срок). Второе — в какой-то мере описать жизнь и обычаи кельтских галлов. Аммиан чрезвычайно информативен, хотя это и более поздний источник.
Существует много статей, пытающихся найти ответ на вопрос, почему Тит Лабиен не пошел с Цезарем, а примкнул к Помпею Великому. Многие исходят из тех фактов, что Лабиен был клиентом Помпея, поскольку родился в Пицене, и что он являлся ручным плебейским трибуном Помпея в 63 году до P. X. Однако почему-то отметается то, что Лабиен работал на Цезаря гораздо дольше и эффективней, чем на Помпея, даже будучи плебейским трибуном. К тому же Лабиен больше выгадывал от союза с Цезарем, чем с Помпеем. Всюду считается, что это Лабиен сказал Цезарю «нет», но почему, интересно, не могло быть иначе? Почему Цезарь не мог сказать «нет» Лабиену? Последнему мнению, кстати, есть подтверждение в восьмой книге «Записок о галльской войне». Она написана не самим Цезарем, а фанатично ему преданным Авлом Гиртием. Гиртий, в частности, пеняет на то, что Цезарь в своей седьмой книге не упоминает о попытке Лабиена очернить и убить царя Коммия. Лабиен совершил подлый, бесчестный поступок, пишет Гиртий. Я думаю, что и Цезарь его не одобрил. Сам он в Укселлодуне тоже совершил нечто ужасное, но открыто, никого не обманывая, никому не пытаясь замазать глаза. А Лабиен подл и коварен. Все свидетельства говорят мне о том, что Цезарь лишь терпел Лабиена в Галлии, используя его военный талант, но не захотел видеть его в своем лагере, когда пошел на Помпея войной. Для Цезаря политический союз с Лабиеном чем-то походил на брак с коброй. Именно он сказал «нет»!
Также свидетельства говорят в пользу Плутарха, а не Светония относительно того, что именно сказал Цезарь, прежде чем перейти Рубикон. Поллион, который при этом присутствовал, утверждает, что Цезарь процитировал тогда строфу из греческого поэта и драматурга Менандра, причем на греческом, а не на латыни. Он сказал: «Пусть решит жребий!», а не: «Жребий брошен». Я считаю, этому можно верить. «Жребий брошен» — в этом есть что-то фатальное, мрачное. А «Пусть решит жребий!» — это пожимание плечами, допущение, что все может выйти и так, и этак. Цезарь не был фаталистом. Он шел на риск.
«Записки о гражданских войнах» не вызвали у меня желания что-либо переиначивать на свой лад. И только в одном случае я поменяла последовательность событий, заставив Афрания и Петрея возвратиться к Помпею раньше, чем они к нему прибыли на самом деле. Причина — чтобы читателю было удобнее следить за ходом событий.
Теперь о картах. В основном там все понятно. Только «Аварик» и «Алезия» нуждаются в некоторых пояснениях.
Наше представление об этих бессмертных событиях основано главным образом на картах XIX века и макетах, сделанных примерно в период, когда Наполеон III писал книгу «Жизнь Цезаря». Он велел полковнику Штоффелю «перерыть» всю Францию в поисках бывших лагерей Цезаря и мест сражений.
В некоторых деталях я отошла от этих карт и макетов.
Относительно Алезии, где раскопки доказали, что Цезарь ничуть не приврал, моя графическая версия отличается от версии Штоффеля в двух моментах, ничуть, кстати, не противоречащих записям Цезаря. Во-первых, это римские кавалерийские лагеря. У Штоффеля они показаны как обособленные и не привязанные к воде единицы, хотя совершенно понятно, что связь с фортификациями Цезаря у них должна была быть, а через территорию каждого лагеря должна была протекать какая-то речушка, причем такая, какую галлы не могли перекрыть. Русла рек смещаются за столетия, поэтому мы не знаем, где именно возле Алезии две тысячи лет назад пробегала вода. К тому же аэросъемки показали, что римские фортификации были стандартными и все их ребра и линии стремились к прямой. Поэтому я придала лагерям прямоугольную форму, а не расплывчато-произвольную, как это делает Штоффель. Во-вторых, я все же думаю, что лагеря Ребила и Антистия замыкали кольцо римских фортификаций, а потому и нарисовала их именно там, где сочла правильным, несмотря на то что Штоффель изображает их далеко в стороне, создавая впечатление, что кольцо вообще не было замкнуто. Я не допускаю и мысли, что Цезарь мог так сплоховать. Заткнуть брешь лагерем (пусть уязвимым) там, где нельзя протащить сплошной вал, — это имеет смысл.
Что касается Аварика, то отклонений от общепринятого макета четыре. Во-первых, я не нашла причин не поднять перемычку между фланговыми осадными стенами на высоту этих стен, чтобы войска могли драться везде. Во-вторых, я решила, что осадные башни не должны лоб в лоб упираться в защитные. У битуригов, сидящих на рудных месторождениях, железа хватало, чтобы загородиться от римских башен броней. А защитные башни полезней в других местах. В-третьих, я в два раза уменьшила количество фланговых мантелетов: убрала вспомогательные, инженерного свойства, ничуть не облегчающие работу военных. В-четвертых, я не нарисовала ни одного укрытия на штурмовой перемычке — не потому, что их там не было, а чтобы показать, какова она с виду сама.
