— Похоже, эта девица считает, что знает тебя намного лучше, чем я, — язвительно заметила Ванесса. — Как давно вы знакомы?

Лоренс тупо посмотрел на нее и только спустя мгновение понял, о чем его спрашивают.

— Она же сказала — совсем недавно, с тех пор как я узнал, что моя мать живет у нее в пансионе.

— Месяцы?

— Дни, — ответил он, чувствуя, как нелепо это звучит, поскольку ему казалось, что прошли уже годы, — столько ему пришлось пережить, с тех пор как он впервые увидел Мэй.

Брови Ванессы, подведенные черным карандашом, вновь взметнулись вверх.

— Я знаю тебя уже не первый год, но, очевидно, существует какой-то подход к тебе, о котором ей известно, а мне — нет.

Их взгляды скрестились. Ему хотелось сказать: пожалуйста, уйди, Ванесса, просто уйди и забудь о том, что мы вообще когда-то встречались. Но как сказать это вежливо? Человеческие отношения столь сложны, столь запутанны, что слова не могут адекватно их описать.

Возможно, его взгляд был красноречивее слов, так как Ванесса поджала губы, а в голубых глазах вспыхнула злоба. Она открыла рот и без обиняков заявила:

— Это конец, не так ли? Что бы ни говорила эта девушка, правда заключается в том, что между нами все кончено.

Он глубоко вздохнул, признавая убедительную, как удар молотком, правду. Не было смысла пытаться смягчить ее — это бы только еще больше запутало дело. Он должен сказать все как есть.

— Да, ты права, все кончено. Прости, Ванесса, я совершил ошибку. Мне жаль, что я вводил тебя в заблуждение, но если ты будешь честна с собой, то признаешь, что и твое сердце билось не намного быстрее моего. Мы вместе развлекались, и у нас много общего. Мы могли бы стать хорошими деловыми партнерами, но хороший брак между нами невозможен. Я не люблю тебя, а ты не любишь меня. Разве мы можем быть счастливы вместе?

— Избавь меня от этих сантиментов, Лоренс! Что всегда привлекало меня в тебе, так это здравый смысл. Вот уж не думала, что услышу от тебя подобный бред о сердцах и цветах!

— Любовь меняет взгляды человека, Ванесса. Я вовсе не тот, кого ты всегда знала. Думаю, я и сам теперь с трудом себя понимаю.

— О чем ты говоришь? В твоих словах нет никакого смысла!

— Напротив, в них больше смысла, чем во всей моей прежней жизни.

— Ты действительно думаешь, что будешь счастлив с этой скучной, ординарной девочкой?

Глаза Лоренса возмущенно вспыхнули.

— Не приплетай сюда Мэй!

Губы Ванессы цинично искривились. Она вдруг показалась ему уродливой, ее красота поверхностной — поскреби, и то, что под ней, окажется весьма далеким от привлекательности.

— Ах оставь! Не лги мне. Думаешь, я не видела, как ты на нее смотрел?

Лоренс побледнел. Неужели это так заметно?

Голос Ванессы изменился, стал слаще меда.

— Лоренс, посмотри на вещи здраво! Она не твоего круга. Начать с того, что она слишком молода, неискушенна, наивна, не умеет одеваться и вести себя. Да, она привлекательна своей вульгарной, крикливой красотой и, без сомнения, энергична и деятельна, но твои друзья будут в ужасе, они станут смеяться над тобой. Мужчин твоего возраста часто сводят с ума доступные девчонки. Это просто временное затмение. Оно пройдет бесследно, если только ты не совершишь непоправимой ошибки, женившись на ней! Неужели ты не видишь, до какой степени она не подходит тебе? Она понятия не имеет о том, как разговаривать с твоими друзьями, как вести твой дом. Тебе станет смертельно скучно через пару недель, а затем потребуется масса усилий и жертв, чтобы избавиться от нее.

Разозлившись до умопомрачения, Лоренс выпалил:

— Ты вольна думать все, что тебе угодно, но ты явно ее недооцениваешь! Она может предложить намного больше, чем тебе кажется.

— Ты имеешь в виду секс? — Ванесса опустила ресницы и из-под них оценивающе и расчетливо взглянула на него. — Ты уже спишь с ней? Может, оно и к лучшему… Ты отделаешься от этого наваждения, насытишься ею, а затем поймешь, насколько она выпадает из твоего жизненного уклада.

Лоренс взорвался:

— Как ты только что заметила, она неискушенна и невинна, и я не сплю с ней. Но даже если бы и было так, тебя это не касается!

Он повернулся, собираясь уйти, но Ванесса схватила его за руку и с пылающим лицом быстро, задыхаясь, произнесла:

— Знаю, я говорила, что лучше подождать с постелью до свадьбы. Но я не фригидна, Лоренс, если ты этого боишься. Я просто хотела, чтобы это стало чем-то особенным для нас, когда произойдет. И это еще возможно, Лоренс. Это было бы чудесно.

Он пребывал в глубоком смущении.

— Оставь, пожалуйста, Ванесса. Этот разговор ни к чему не приведет.

Она, казалось, не слышала его, твердо решив высказать все, ради чего пришла.

— Что бы ни делала для тебя в постели эта девушка, я сделаю лучше, потому что мы с тобой одного поля ягоды. У нас гораздо больше общего.

Глядя на нее, Лоренс недоумевал: как вообще ему удалось убедить себя в том, что у них с Ванессой есть что-то общее? Внешне — возможно, но не глубоко внутри. Она была не просто холодна, у нее был мелочный, расчетливый умишко. Она знала цену всему, но и понятия не имела об истинных ценностях.

Придвинувшись вплотную, она обвила руками его шею и прижалась к нему всем телом. Лоренс замер, не решаясь ее оттолкнуть, но и не желая, чтобы она прикасалась к нему. С покрасневшим лицом, избегая ее взгляда, он мучительно пытался придумать какой-нибудь вежливый способ прекратить эту ужасную сцену, не обидев ее навеки.

— Нет, Ванесса, пожалуйста, не делай этого, — пробормотал он, потянувшись к ее плечам, чтобы отстранить.

Но в следующий момент губы Ванессы прикоснулись к его губам. И вот она уже целовала его так, как никогда прежде, — ее губы раздвинулись, язык исследовал его рот с холодной чувственностью, от которой по его спине побежали мурашки.

Лоренс стоял, окаменев от шока и презрения, не отвечая на поцелуй, в котором было что-то леденящее, механическое и фальшивое. Ванесса откровенно предлагала себя, но Лоренс понимал: если она чего-то и хочет, то его денег, а не его самого.

Дверь за ними тихо приоткрылась, и Лоренс отвел голову, пытаясь посмотреть, кто там. Однако Ванесса зажала ее в ладонях, не позволив ему этого. Секунду спустя дверь снова закрылась.

Мэй! Он понял это по тому, как затрепетало его сердце. Что она должна была подумать? Вопрос был риторическим. Она увидела его в объятиях Ванессы и сделала вполне определенные выводы. Надо немедленно сказать ей, что она ошибается: то, что предстало ее взору, ровным счетом ничего не значит. В отчаянии он оттолкнул Ванессу, уже не заботясь о том, что это может расстроить или обидеть ее, и, подбежав к двери, открыл ее как раз в тот момент, когда входная дверь закрывалась.

Когда Лоренс выбежал на подъездную дорожку, Мэй уже отъезжала от дома на своей видавшей виды машине.

Для него все стало ясно намного раньше, когда он впервые увидел Мэй, хотя ему и потребовалось некоторое время, чтобы понять, что с ним произошло. Он всегда знал, что не любит Ванессу, но только встреча с Мэй показала ему, на какой ледяной ад он обрек бы себя, женившись на ней.

Ванесса была умной женщиной и должна была почувствовать перемену в нем, он не сомневался в этом. Но почему она так стремилась его вернуть, хотя — он точно знал — не была влюблена в него? Почему так упорствовала? Что означала эта отчаянная попытка соблазнить его?

Ванессу нельзя было обвинить в излишней сексуальности или чувственности, и она никогда, никогда не проявляла своих эмоций. Значит, у нее должна была быть веская причина поступать так. Это не имело ничего общего ни с ним, ни с ее чувствами к нему. В чем же тогда дело? Даже когда она его целовала, оставалось ощущение, что это намеренная, продуманная кампания, в которой ни ее сердце, ни ее тело по-настоящему не принимали участия. Какими бы ни были мотивы, они должны были быть очень важны для нее. Ни для кого другого она не стала бы так стараться. В основе каждого поступка Ванессы лежали исключительно личные интересы.