Неужели Мэй считает его настолько холодным и безразличным? Что ж, возможно, он сам дал ей для этого веские основания, без конца повторяя, что не может простить свою мать. И тем не менее Лоренс почувствовал укол обиды. Чтобы скрыть это, он сделал еще один глоток бренди и закашлялся.

— Простите, Лоренс, но я была тогда так встревожена, что ни о чем другом думать не могла. Мне хотелось одного: чтобы Эллин как можно скорее помогли.

— Но ведь вы могли позвонить, пока ее осматривал врач?

Мэй не стала этого отрицать и только вздохнула.

— Да, конечно, но мне это пришло в голову, только когда я ушла из больницы. А потом решила, что будет лучше, если я сообщу вам об этом лично, а не по телефону.

— Что ж, лучше поздно, чем никогда, — пробормотал он, понимая, что несправедлив и неблагодарен.

Лоренс поставил пустой бокал на столик и, взглянув на часы, с ужасом увидел, что уже почти семь. Он не успеет вовремя заехать за Ванессой. Нахмурившись, он встал.

— Теперь вы извините меня, я должен позвонить. Я опаздываю на встречу.

Она быстро, прищурившись, взглянула на него и тоже встала.

— Все равно мне уже пора идти.

Лоренс направился к телефону, стоявшему на маленьком столике у камина, и в то же время Мэй сделала шаг в сторону двери. Они столкнулись.

— Извините, — рассмеявшись, сказала она и уцепилась за его халат, чтобы не упасть.

Махровая ткань скользнула по его телу, и Лоренс судорожно вдохнул, увидев ее вспыхнувшее лицо. Застигнутая врасплох Мэй уставилась на его обнажившуюся грудь.

— О… извините… — снова прошептала она, не делая, однако, попытки отстраниться.

— В чем дело? Разве вы никогда не видели неодетого мужчину? — хриплым голосом спросил он, и ее лицо стало еще пунцовее.

Его опалила страсть — он склонил голову, ища ее губы, и, схватив за плечи, притянул Мэй к себе. Она крепче вцепилась в мягкую ткань, и Лоренс почувствовал, как развязался пояс, и полы халата разошлись.

— Извините меня… О-ох… — задохнулась Мэй, опустив глаза вниз.

Занималась ли она когда-нибудь любовью? Или была девственницей? Он готов был побиться об заклад, что последнее. Вряд ли она слишком близко подпускала к себе того мальчишку. Взяв ее за руки, Лоренс потянул.

— Иди ко мне.

Мэй повиновалась, неотрывно глядя на него огромными глазами, рот был приоткрыт. Она похожа на загипнотизированную, подумал Лоренс.

Он не дал ей времени прийти в себя. Опустив голову, завладел ее ртом, чувствуя, как дрожат мягкие губы. Ее пальцы теперь легли ему на грудь и двигались по коже мягко, как маленькие мышки в поисках выхода из ловушки, но в то же время она отвечала на его поцелуй.

Кровь молоточками стучала у него в висках, Лоренс чувствовал, как твердеет и поднимается его плоть. Он так хотел ее, что, казалось, умрет, если не опрокинет на ковер и не возьмет прямо здесь и сейчас!

Мэй должна понимать, что с ним происходит, — не настолько же она наивна! Они были так близко друг от друга, что она не могла не почувствовать неистового напора его тела. Однако Лоренс не хотел испугать ее. Меньше всего ему хотелось навсегда оттолкнуть ее от себя.

Внезапно она прервала поцелуй и с усилием вдохнула, словно легким не хватало воздуха. Лоренс скользнул губами от ее щеки к шее, не пропуская ни дюйма нежной кожи, его ноздри трепетали, вдыхая ее аромат. Он почувствовал, как она легонько покачнулась, словно была близка к обмороку, и кровь ударила ему в голову. Он нетерпеливо отодвинул губами шарф и прикоснулся к нежным ключицам.

Затем, робко, в любой момент готовый остановиться, Лоренс засунул руки под джемпер. Под ним оказался только шелковый лифчик. Мгновение спустя застежка была расстегнута, и Лоренс быстро накрыл ладонями ее груди. Они были плотными и гладкими, как теплые яблоки.

Он услышал, как Мэй издала судорожный вздох, который он счел возмущенным, и замер, ожидая, что она будет протестовать или разозлится. Но ни того ни другого не произошло. Лоренс поспешил вновь завладеть ее губами. Руки Мэй скользнули к его шее, и она придвинулась ближе, отвечая на поцелуй.

Лоренс чувствовал, как твердеют маленькие соски, как груди, которые он ласкает, тяжелеют, наполняя его ладони. Может, она и выглядела как девочка, но тело ее было телом женщины, и он жаждал исследовать его все. При одной мысли об этом у него бешено забилось сердце, он задышал часто и чуть заметно задрожал.

Как далеко она позволит ему зайти? Возбуждение нарастало, от него кружилась голова, и Лоренс, еще теснее прижав Мэй к себе, коленом скользнул между ее ног.

Она откинула голову и, с силой отстранившись от него, упала на диван. Лоренс, не разжавший рук, упал следом и оказался сверху. Это ощущение совсем свело его с ума. Он, застонав, потянул джемпер вверх, чтобы утопить лицо между ее грудей, нащупать губами твердый розовый сосок.

— Не надо… Нет, Лоренс… Я не позволю вам… — Ее голос прерывался и был едва слышен. Мэй уперлась руками ему в грудь и подтянула вверх колени, чтобы оттолкнуть его. — Прекратите!

Ему было очень тяжело вырваться из плена дикого возбуждения. Содрогающийся от страсти, Лоренс поднял голову, и его словно ослепил внезапный свет, когда он взглянул вниз, на нее.

— Простите, — хрипло пробормотал он. — Я зашел слишком далеко.

Он поднялся с дивана, запахнул халат и затянул пояс. Мэй тоже вскочила и, отбежав на безопасное расстояние, поспешно застегнула лифчик под его неотрывным взглядом.

— Я бы остановился в любой момент, если бы вы попросили, — попытался оправдаться он.

— Неужели? У меня такое чувство, что у вас и в мыслях этого не было.

Она улыбается? Даже хуже — смеется над ним?! Лоренс не мог отрицать, что потерял голову от желания, — он все еще ощущал жгучую потребность в ней. Очевидно, это не было взаимным. Он лишь обманывал себя, думая, что она желает близости не меньше, чем он. Его словно обдали ушатом холодной воды. Тогда почему же она позволила ему зайти так далеко?

— Я бы не сделал ничего, чего не хотели бы вы, — хмуро сказал он, уставившись в пол, чтобы Мэй не видела выражения его глаз. Он боялся, что они выдадут испытываемое им чувство обиды, и это еще больше усугубит унизительность его положения. — Простите меня, ладно? Я получил неверные импульсы.

— И какие же, по-вашему, импульсы вы получили?

Взгляд ее тоже был опущен, и за длинными ресницами он заметил какой-то блеск — были ли это слезы или просто отражение света в радужных оболочках глаз? Лоренс отдал бы все на свете, лишь узнать, что творится в этой головке, но он словно стоял перед запертой дверью, ключа от которой не имел.

— Не имеет значения, — покачал головой Лоренс.

— Для меня имеет! Так какие же импульсы вы получили?

— Забудьте об этом. Простите. Я явно ошибся. — Он оказался в дурацком положении перед единственной женщиной, в глазах которой выглядеть дураком ему совсем не хотелось.

— В чем?

Лоренс молча пожал плечами. Он не собирался признаваться в своих чувствах, не зная, что она испытывает по отношению к нему.

Тогда Мэй холодно спросила:

— Вы проделываете это со всеми девушками, которые попадаются вам на пути?

— Конечно нет! — Неужели она действительно считает его способным на такое?!

— Тогда почему попытались проделать это со мной? — Ее ресницы взметнулись, глаза стали особенно яркими, светясь то ли нетерпением, то ли каким-то другим чувством, которого распознать он не смог. — Вы решили, что я увлечена вами? Почему вы попытались заняться любовью со мной? Или вы увлечены мною, Лоренс?

Он был совершенно разбит и подавлен, ему хотелось одного — избавиться от нее и забыть о том, что недавно случилось в этой комнате. Он чувствовал себя глупцом. Вообразить, что она может желать его так же, как желает ее он?! С какой стати?

— Почему вы не отвечаете мне? — настаивала она. — Вы не кажетесь мне человеком, способным волочиться за каждой юбкой. Так почему же повели себя так со мной?

Его возмущал столь безжалостный допрос, который он объяснял простым женским любопытством. Как это типично для женщин — копаться в ваших чувствах, мыслях, словах! Он был не нужен ей, но она лезла к нему в душу, пытаясь вывернуть ее наизнанку. Нет, это ей не удастся!