Но это утешительное обстоятельство не изменило ее внутреннего самочувствия. Она безумно волновалась при мысли, что во время лекции Крис будет глядеть на нее, и она выдаст себя каким-нибудь нечаянным жестом. И тогда уже вся аудитория уставится на нее, как на идиотку.

А, глупости все это! Корки преодолела робость и последовала за общим потоком в большой лекционный зал. В дверях она вздохнула поглубже. Трудно было не стушеваться при виде амфитеатра, заполненного по меньшей мере двумя сотнями людей.

У Корки мелькнуло желание повернуться и убежать. Еще было время выйти из аудитории, навсегда уйти из жизни Криса.

Но о чем она, собственно, беспокоится? Разве он заметит ее в такой толпе?

Половину аудитории составляли представительницы слабого пола, и большинство из них пребывало в состоянии нервного возбуждения — постукивали ручками по столам, накручивали волосы на пальцы и с пристальным вниманием смотрели на кафедру.

Корки заметила двух работников телевидения. У одного на плече была камера, другой устанавливал микрофон.

Кто-то сел рядом с Корки. Она обернулась и ахнула — Берениса!

— Как интересно, правда? — Репортерша сияла. На ней было аляповатое платье, лиловое с желтым.

— Ты пришла на лекцию?

Корки не удивилась бы, если бы эта особа забрела не в ту аудиторию, и важный господин с улицы ошибся, и все собрались просто на очередной показ мод. Тогда присутствие здесь Беренисы было бы объяснимым.

— Конечно нет! — Берениса махнула рукой с такой беззаботностью, как будто вся антропология вкупе с другими науками не стоила и секунды ее внимания. — Я хочу написать статью. Разве Гарри не говорил тебе об «Апельсиновом соке»?

— Говорил, — подтвердила Корки, — но какое отношение имеет эта рубрика к Кристоферу Шмидту?

— Я собираюсь взять у него интервью. — Берениса извлекла блокнот и шариковую ручку. — Думаю, Шмидт прекрасный объект для новой серии, ты согласна?

— Что еще за серия?

— Ты что, с луны свалилась? Статья с последующим продолжением. Это же тянет на приз городского Пресс-клуба. Так что, надеюсь, в моей коллекции появится новинка.

— Не сомневаюсь.

Корки была неприятна мысль о том, что о Кристофере будет писать эта самоуверенная, взбалмошная и недалекая бабенка.

— Значит, именно поэтому ты интересуешься антропологией? Тогда тебе, вероятно, придется прослушать весь курс лекций. — И регулярно приставать, чтобы я подвезла тебя до дому, с досадой подумала Корки.

— Глупости, — беззаботно ответила Берениса. — Какое дело обывателю до первобытных племен? Послушаю лекцию, и этого будет достаточно. Меня интересует сам профессор, а не его наука! Все о нем — привычки, привязанности. А смерть его жены? Да на одном этом факте я напишу потрясающую статью!

Потрясающую статью? Корки ужаснулась. Она тут же вспомнила, как Крис замкнулся при упомянутом ею вскользь имени Элинор. Что будет с ним, когда Берениса, эта беспардонная охотница за сенсациями, станет донимать его вопросами?

Но размышления Корки были прерваны внезапно наступившей полной тишиной. Открылась боковая дверь, и в аудитории появился Кристофер Шмидт.

Вокруг зашептались. Он даже красивее, чем на фотографиях! Как только удалось уговорить его приехать к нам? Вы читали его последнюю книгу, ту, что выдвинута на соискание премии? Это же настоящий переворот в науке!

Женская часть аудитории, словно сговорившись, начала прихорашиваться. В ход пошли пудра, расчески, губная помада. Как наседки, завидевшие петуха, недовольно подумала Корки и тут же одернула себя. Какое она имеет право ревновать Кристофера Шмидта? Он ей не принадлежит!

Крис взошел на кафедру, и разговоры мигом стихли.

— Добрый вечер. — Его голос заставил Корки поежиться. — Меня зовут Кристофер Шмидт. Я прочту вам курс введения в социальную антропологию. — Он сделал паузу. — У многих антропологи почему-то ассоциируются с далекими джунглями, звуками барабанов в ночи, таинственными ритуалами в бликах пламени костров. В таком случае я вправе ожидать увидеть что-либо подобное в окрестностях вашего университета.

По аудитории прокатился смех.

— Дело в том, что нам придется иметь дело с обычными людьми, — продолжал Крис. Он сошел с кафедры, взял в руки микрофон и принялся ходить, обращаясь то к одному, то к другому студенту.

Ответная реакция последовала незамедлительно. Слушатели наклонились вперед, хотя и так было слышно каждое слово. Никто даже кашлянуть не смел. Атмосфера была словно наэлектризована.

— В действительности, если как следует подумать, то легко убедиться, что социальные структуры, о которых вы никогда не подозревали, существовали всегда, а вашими действиями руководили подсознательные желания. Так кто же мы? И почему мы такие, какие есть? Сколько в нас своего личного, а что сформировано окружением?

Время летело незаметно. Корки сидела, словно погруженная в транс. Шмидт был одновременно и чародеем, и актером, безусловно, большим ученым и блестящим оратором, способным удерживать внимание сотен людей.

Корки, заслушавшись, не делала никаких записей, но скрип ручки Беренисы напомнил ей, что она не в театре.

Крис обрисовал в общих чертах содержание курса и рассказал о своих требованиях к студентам. Каждый должен был избрать свою сферу для наблюдения.

— Это может быть что-то из повседневной жизни, — напомнил он. — Сомневаюсь, что многие из вас могут позволить себе отправиться в Перу.

Кто-то поднял руку.

— А что интересного может быть в нашем городе? — спросил молодой человек в водолазке. — Антропология в товарной лавке?

— Почему бы и нет? — подхватил Крис. — Вам никогда не приходило в голову, что люди, делая покупки, ведут себя особым образом? А каково их поведение в лифтах или в ресторанах быстрого обслуживания? Вот видите, сколько объектов исследования!

Далее он посоветовал не брать в качестве объекта собственную семью или учебную группу, так как это слишком ограниченная сфера. В остальном выбор оставался за студентом с условием, что тема будет предварительно оговорена с преподавателем.

— Надеюсь, никому не придет в голову выбрать нашу редакцию, — проворчала Берениса. — Представляешь, если за нами будут наблюдать, словно за какими-то дикарями? Хорошенькое дельце!

Действительно, усмехнулась про себя Корки. А почему бы и в самом деле не выбрать редакцию? Где еще она бывает изо дня в день?

Корки снова переключила внимание на Криса. Неужели он целовал ее? Губы Корки дрогнули при этом воспоминании. Неужели она дотрагивалась до него, ощущала запах его одеколона?

Самым невероятным казалось то, что этот вот профессор Шмидт был в ее спальне и видел ее тело, едва прикрытое легкой ночной рубашкой. Грудь Корки тут же напряглась, сердце учащенно забилось, и, к своему полному отчаянию, она залилась краской. Искоса глянув на Беренису, Корки убедилась, что та ничего не заметила. Потребовалось несколько минут, чтобы ее возбуждение улеглось.

Мощная аура Криса, захватившая аудиторию, действовала и на Корки. Она поймала себя на том, что думает о Крисе как-то отстраненно, словно о каком-нибудь киногерое, с той лишь разницей, что ее уважение к живому человеку, его уму и таланту было несравненно выше. Но ясно было одно — она никогда не сможет вписаться в его избранный круг.

Она улыбнулась своим мыслям, записывая требования Криса к оформлению курсовых работ. Интересно, провел ли кто-нибудь из присутствующих хоть один день на стоянке грузовиков? Знают ли они, каково это, часами слушать, как незнакомые люди рассказывают о своей тоске по дому и семьям?

Крису, наверное, и в голову не могло прийти, что в такой среде мог появиться человек, интересующийся проблемами антропологии.

В ее семье не привыкли сдерживать свои чувства, не умели красиво говорить. Интересно, что сказал бы профессор Шмидт, избрав объектом своих исследований ее родных и близких?

Сдержанная манера поведения в ученых кругах была чужда Корки, отчасти даже страшила ее. Правда, она несколько изменилась в журналистской среде, но не хотела расставаться с тем, что составляло ее сущность.