Но за пределами здравого смысла, на уровне подсознания… что-то шевелилось.
— И как же люди становятся «одержимыми»? — спросила она.
Данстейбл пожал плечами.
— Зло — заразная болезнь. Вирус поражает тело, когда иммунитет ослаблен. Зло ищет возможность завладеть нами в нашем сознании и нашей душе.
Эми нахмурилась.
— Вы говорите о гипнозе?
— Это никак не связано с внушением. Одержимость использует ситуации, предполагающие утрату сознания, — такие как наркоз, ночной кошмар, обострение маниакально-депрессивного психоза, наркотическое или алкогольное опьянение. — Его тик не прекращался, и казалось, будто он подмигивает ей в свете стоявшей на столе лампы. — Разумеется, легче всего человек поддается этому во время эмоциональных пиков — при вспышках гнева, приступах истерии, в разгар сексуального или религиозного возбуждения.
Эми поймала себя на том, что улыбается.
— Я знаю людей, которые сочли бы оскорбительными два последних примера.
— Я знаю многих людей, которые считают меня полным безумцем, — сказал он. — Но я воспринимаю это как издержку своей профессии.
Эми покачала головой.
— Вы сказали, что демонологи — студенты. Теперь вы утверждаете, что то, чем вы занимаетесь, — ваша профессия. Вы имеете в виду охоту за призраками или поиски ведьм?
Моргание Эрика Данстейбла превратилось в знак согласия.
— Да-да — охоту и поиски. Но только после этого начинается настоящая работа.
— И что же это?
— Экзорцизм. — В его хриплом голосе прозвучали какие-то странные нотки.
«Вот оно, начинается», — сказала про себя Эмми и бросила на него быстрый взгляд.
— Но я думала, что акт экзорцизма может осуществляться только служителями Церкви, посвященными в таинство обряда.
— Точно такие же настроения царят и в семинарии. — Данстейбл вздохнул. — Меня исключили, когда узнали, что я практикую сам. — Он пожал плечами. — И с тех пор я все делаю сам. К счастью, несколько лет назад родители оставили мне скромное наследство, поэтому я более или менее свободен жить так, как мне нравится. И поскольку мне было отказано в посвящении в духовный сан, я считаю себя вправе действовать так, как считаю нужным, без оглядки на кого бы то ни было, благочестив он или нет.
Эми подождала, когда он в очередной раз моргнет, а затем спросила:
— Когда вы пытались проникнуть в дом Бейтса и вас схватили, вы как раз и собирались действовать?
— Этот дом окружен аурой зла — я это чувствую. — Он с торжественным видом смотрел на нее из-за толстых стекол своих очков. — Там скрывается смерть.
И снова Эми ощутила какой-то импульс из глубин собственного подсознания, как будто что-то внутри нее инстинктивно откликнулось на весь этот вздор насчет смерти и демонов. Смерть, конечно, была, есть и будет реальностью, но демоны…
— Но ведь вы не за этим хотели увидеться со мной в Чикаго, — сказал она. — Ни вы, ни я не знали тогда об этом доме. Я здесь потому, что намерена написать книгу о Нормане Бейтсе.
— А я здесь потому, что хочу изгнать демона, который вселился в него.
«Почему я не прекратила этот разговор раньше?» — мысленно спросила себя Эми. Но теперь было уже слишком поздно.
— По общему мнению, Норманом периодически завладевала личность его матери. Это не вполне соответствует вашему описанию одержимости демонами. Впрочем, это и не важно. Вы не можете изгнать демона из мертвого человека, а Норман Бейтс мертв.
— А демон все еще существует. — В сочетании с этими словами его тик выглядел почти заговорщицким подмигиванием. — Когда Норман умер, он вселился в Адама Клейборна. А на прошлой неделе демон покинул его, чтобы найти другое орудие для осуществления своей цели.
— Какой еще цели?
— Конечная цель зла — разрушать, уничтожать. Нередко оно продолжает существовать лишь потому, что имеет возможность возвращаться в прежние места обитания. Вот почему демон явился той ночью в дом Бейтса и вселился в того, кто убил девочку. Потом он опять завладел Клейборном — в тот момент, когда Клейборн напал на доктора Стейнера. После того как Клейборн впал в бессознательное состояние, он, вероятно, переселился в более сильное и здоровое тело. Если это так, значит, кто-то еще в этом городе одержим им.
— Откуда вы можете это знать?
Данстейбл помолчал, поморгал, пожал плечами.
— А я не знаю. Но мне известно, что завтра ту маленькую девочку будут хоронить. Там будут все. — Хриплый голос превратился в собственное эхо: — Вот тогда-то я и узнаю.
9
Эми была вольна спать сколько ей угодно, а поскольку ее сон, к счастью, обошелся без кошмаров, то проснулась она поздно утром.
Как ни странно, продолжительный отдых, похоже, не освежил ее. Может, это из-за погоды? Когда она открыла окно, стало ясно, что день будет жарким, сырым, облачным. На улице было слишком тепло и пасмурно, и таким же пасмурным было ее настроение.
Откуда исходило тепло, было понятно, а вот причины пасмурного настроения были неясны. Даже в этот хмурый день, при неярком утреннем свете, ее впечатления от Эрика Данстейбла были исчерпывающе ясными. Ей хотелось только одного — чтобы он больше не являлся сюда и не осложнял своими теориями ее работу. Но ни его нежелательное соседство, ни столь же непрошеное предсказание не могли объяснить чувства подавленности, которое она испытывала.
Вероятнее всего, Эми тревожила мысль о том, что ей придется присутствовать на заупокойной службе по Терри Доусон. Да, все дело было в этом.
Эми всегда старалась избегать похорон и не особенно желала присутствовать на своих собственных. И хотя в последнем случае труп и гроб она не увидит, она все равно испытывала тяжелое чувство, представляя себе эту сцену.
Возможно, когда она позавтракает, ее настроение переменится? Однако, приняв душ и надев на руку часы, Эми поняла, что это уже будет не завтрак, а нечто среднее между завтраком и обедом. Она не задумываясь надела свое лучшее платье, перед тем как спуститься в кафе. Заупокойная служба не должна была начаться раньше трех часов дня, и у нее еще будет достаточно времени, чтобы облачиться во что-нибудь более строгое, перед тем как отправиться туда.
В кафе было пусто. Эми явилась в такое время, когда завтрак уже закончился, а обед еще не начинался. На мгновение она задумалась, не сделать ли ей любезный жест, пригласив Эрика Данстейбла присоединиться к ней. Но, поступи она подобным образом, он, вероятно, опять пустится рассуждать об одержимости, а Эми не была настроена разделять трапезу с демонами и, изучив меню, сразу отказалась от сандвичей с приправленной специями ветчиной. [30]
То, что она заказала, ее удовлетворило, и после второй чашки кофе она оказалась способна думать о Данстейбле менее предвзято. Могло ли что-либо из рассказанного им минувшим вечером как-то ей пригодиться, когда она засядет за книгу?
С мгновение эта мысль казалась заманчивой: подобные фантазии добавили бы пряности скучной массе собранных ею сведений. Однако сенсационность такого рода противоречила цели книги, которая должна была рассказывать об убийстве и его влиянии на небольшой городок, причем рассказать правдоподобно. Так что спасибо, мистер Данстейбл, и до свидания.
Спасибо и до свидания и официантке, а теперь наверх. Вернувшись в номер, Эми глянула в окно и отметила некоторое улучшение погоды. Она отрегулировала кондиционер, но едва ли от этого в номере могло стать прохладнее. Во время похоронной службы тоже будет душно и влажно, и не только из-за погоды.
Эми достала блокнот, присела возле маленького письменного столика на кресло, в котором накануне вечером сидел Эрик Данстейбл, и тотчас принялась записывать то, что сумела запомнить из вчерашнего разговора.
Но с какой целью? Эми нахмурилась и перестала писать. Разве она не сказала себе только что, что этот материал не подходит для ее книги? Что заставляло ее тратить время на то, чтобы набрасывать заметки о невидимых созданиях, якобы переселяющихся из одного тела в другое и вершащих дьявольские дела?