– Что именно? – Спросила Полина.

– А вот это уже вопрос по существу, – кивнул Давид. – Давайте, подумаем вместе. Авось, до чего-нибудь и додумаемся.

Однако обсудить этот вопрос "по существу" сразу не удалось, потому что в этот как раз момент в зал с улицы вошел какой-то старик, по внешнему виду типичный крестьянин из кулаков. Высокий, кряжистый, с коротко стрижеными волосами и окладистой тоже седой бородой, он был одет в аргентинские темно-серые джинсы, армейского образца ботинки и распахнутый на груди дорогой шерстяной зипун, [48]под которым видна была снежно-белая, едва ли не накрахмаленная косоворотка, тщательно застегнутая на все пуговицы. Оглядев пустой ресторан внимательными серыми глазами, прятавшимися под густыми белыми бровями, старик кивнул, как бы соглашаясь с тем, что все так и есть, как он думал, и неторопливо направился к их столику.

– Доброй ночи, господа хорошие, – сказал дед низким хрипловатым голосом, подойдя к ним вплотную. – Извиняйте за беспокойство, но не вы ли Константиновскую мызу покупать хотите?

– Мы, – осторожно ответил Вадим, с любопытством рассматривая старика. – Собирались, это правда, да только передумали.

– Вона как, – кивнул дед и, взяв от соседнего столика стул, не спрашивая разрешения, подсел к ним.

– Дела, стало быть, нехорошие, – сказал он, внимательно оглядев по очереди всех четверых. – Батьке вашему, – он чуть поклонился Полине, показывая, кого имеет в виду. – Никак теперь из миста не выбраться. Але ж беспокоиться не извольте. Он у порядке.

Продолжая говорить, старик перевел взгляд на Реутова, и теперь смотрел только на него. Создавалось впечатление, что дед его знает и как бы сравнивает нынешнего с тем, каким его помнит. Однако сам Вадим старика вроде бы не знал. Или не помнил. Или помнил, но другим…

"Другим… Другим!"

– Извините, господин вахмистр, – сказал он с довольной улыбкой, появившейся на губах как бы сама собой. – Имени отчества вашего не припомню, но…

– Шульгины мы, – качнул головой старик, никак не показывая, доволен он тем, что его узнали, или нет. – Прокопий Шульгин, господин войсковой старшина. А отчества моего вы тодась и не слыхали, поди. Это, стало быть, вам, – он достал из внутреннего кармана зипуна и положил на стол перед Реутовым толстый ненадписанный конверт. – Это вам батюшка барышни, – старик чуть повел головой в сторону Полины. – Передает.

– Спасибо, – кивнул Вадим, пододвигая конверт к себе, но пока не открывая.

– Деньги вам требуются? – Все тем же спокойным тоном спросил старик.

– Благодарю вас, – ответил Вадим. – С деньгами у нас все в порядке.

– Транспорт имеете?

– Да, – коротко ответил Вадим.

– Стрелялка нужна?

– Нет.

Старик задавал свои вопросы так, как если бы обсуждал сборы на охоту или рыбалку.

– Ну, и ладно, тодыть, – без какого либо особого выражения в голосе подвел итоги Дед. – Зараз одно дило и осталося. Трубку имеете, чи нет?

– Нет, – качнул головой Вадим, ожидая продолжения.

– Тадысь скупитесь и нумер запомните, – и старик начал медленно и отчетливо диктовать цифры.

– Повторять треба? – Спросил он, закончив.

– Нет, – ответил Вадим и посмотрел на своих спутников. Кивнули в знак согласия все трое.

– Ну, и славно, – старик отодвинул стул и встал. – Часто телефонить не надо. Лучше ночью. И слов лишних не мовити. Кто знае, кто там слухае. Ну, и бог вам в помощь, господа хорошие. Бывайте!

Он повернулся и тем же твердым шагом, каким пришел, пошел прочь. Случилось это как-то сразу и даже несколько неожиданно, так что Реутов не сразу сообразил даже попрощаться, и его "спасибо, до свиданья" прозвучало уже в спину уходящему старику.

– Н-да, – сказал Давид, отодвигая от себя документы, которые он читал вместе с Лилей и Полиной, придвинувшимися к нему вплотную. – Интересная история.

В конверте, переданном Вадиму стариком, содержались фотокопии его личного дела, в которых он, впрочем, ничего нового для себя не нашел, кроме, разве что, документального подтверждения того факта, что по данным 8-го делопроизводства, действительно погиб 17.04.62, и уточнения, неизвестно, правда, насколько важного в данном случае, что похоронен он не в окрестностях Вены, как говорилось на Казачьем сайте, а в Трнаве, где располагался тогда армейский Неврологический Госпиталь. Кроме фотокопий, в конверт был вложен, однако, еще один документ. Это была отпечатанная на пишущей машинке и не подписанная записка на трех пожелтевших и выцветших от времени страницах о случившейся 18.04.62 года встрече, участниками которой были генерал-полковник Уваров, полковники Шуг и Стеймацкий, и не названный гражданский (словесный портрет прилагался), которого, предположительно, звали Петром Григорьевичем, в чем автор записки, впрочем, не был уверен.

– Н-да, – повторил Давид. – Любопытно.

– Что именно? – Спросил Вадим, собирая бумаги в конверт. Вот, вроде бы, ничего нового не узнал, но представил себе сейчас сцену в ординаторской, описанную генералом сухим языком донесения, возможно, еще тогда, в шестьдесят втором, и опять, как в воду окунули.

– А то и любопытно, что одно к одному. – Давид отхлебнул пива и неторопливо закурил, по-видимому, не без удовольствия, игнорируя непонимающие взгляды собеседников.

– Казареев, – сказала Лилиан. – Вы старый интриган и пошляк, вы это знаете?

– Я пенсионер, – коротко улыбнулся Давид. – Мне можно.

– А по существу? – Спросил Реутов, начиная раздражаться.

– Можно, – спокойно ответил Казареев. – Перед приходом старика, мы, о чем говорили?

– О стратегии, – как лучшая ученица в классе, тут же выдала Полина.

– Именно, – усмехнулся Давид. – И обсуждали мы вопрос, что искать, если вообще искать.

– Ага, – сказал Реутов. – Понятно.

Сейчас он действительно понял, что имел в виду Давид.

– Лично я вижу пока два вопроса, – на самом деле, Вадим обо всем этом уже думал. И не раз. Хотя и времени, казалось бы, на размышления было недостаточно, и обстоятельства, что называется, не благоприятствовали. Но привычка – вторая натура, не так ли? Вот он и крутил все это в голове, и никак не мог прекратить. – Первое. Все упирается в меня. Я имнужен. Однако вопрос в том, почему именно сейчас? Что такое произошло, что я имвдруг настолько понадобился, что онина все готовы? И второе. С чем онименя связывают? То есть, что ихинтересует?

– Ну, что ж, – согласно кивнул Давид. – Я бы, конечно, сформулировал несколько иначе, но по существу заданных вопросов возражений у меня нет. Поэтому, начнем с первого.

– Лады, – согласился Вадим и достал из пачки "Константинопольских" очередную папиросу. – Первое. Появился ты.

– А что во мне такого особенного?

– Ты иностранец, – сказал Вадим. – Отставной генерал. Возможно, шпион. И еще мы друзья детства.

– Ты работаешь на Холстейна, – добавила Лили.

– ОК, – согласился Давид. – Мы с тобой работаем на Холстейна. Тебя ведь тоже хотели арестовать, как мне помнится. Но вот какое дело. Как я имел уже возможность вам сообщить, я в России в третий раз, и прежде меня никогда даже не вели.

– Но на этот раз ты встретился со мной, – напомнил Вадим.

– Возможно, – опять согласился Казареев. – Но я не вижу повода. В бинарных зарядах мне все понятно, а что за опасность для кого бы то ни было, может заключаться в нашей встрече, не понимаю. Ты ведь за границей бываешь, и я не первый иностранец, с которым тебе пришлось общаться. Ведь так?

– Так, – кивнул Вадим.

– Вы друзья детства… – Напомнила Полина.

– В Петрове еще двое наших одноклассников, и я с ними лет десять уже поддерживаю отношения, – возразил Реутов, который прекрасно понимал, что, на самом деле, никто этот пункт всерьез не рассматривает. Но что-то же говорить надо?