Например, Уильямсу известно было, как тяжело переживает Мартина разлуку с матерью…

Да, местечко необычное. Здесь, наверное, одно из двух — либо любишь, либо ненавидишь.

Денби оттолкнулся наконец от косяка и вошел в кухню, но, оказавшись с Мартиной в маленьком замкнутом пространстве, никак не мог ни устоять, ни усидеть на месте.

Лично ему было все равно где жить. Даже когда он был женат на Лайне, Уильямсу хватало четырех стен, крыши над головой да кровати, чтобы заниматься любовью. И все. Никуда его не тянуло, никуда не хотелось вернуться. И ни одно из тех мест, где приходилось жить, он не мог бы назвать своим домом. Может, потому, что в детстве мать таскала его по всему свету. Ездишь-ездишь, и в конце концов все клоповники начинают тебе казаться одинаковыми.

Но здесь всякий уголок нашептывал слово «дом». Взять хоть эту кухоньку с ее уютным столиком и кирпичным полом. Над плитой развешены начищенные кастрюли, сковородки, чайники. В гостиной, правда, повсюду разложены гигантские морские раковины, куча всяких стеклянных рыб, деревянных фигурок и прочей ерунды. На полках теснились книги самого разнообразного содержания, в сундуках — детские картинки и ребусы.

Все в этом скромном доме свидетельствовало о постоянстве, о корнях, а для посторонних были расставлены разного рода эмоциональные ловушки. Наверное, поэтому и спал он здесь так беспокойно. Или он не может найти себе места из-за этой женщины, которая и не проснулась-то еще толком?

У Мартины совершенно очаровательная манера закидывать ногу на ногу и обнимать себя за плечи, словно она хочет согреться. Нахмурившись, Денби одернул себя. Очаровываться ему нельзя. Ни этой женщиной, ни кем-либо другим. Он застрял здесь только из-за непогоды. И это Денби вовсе не должно нравиться. Не должно.

— И долго такой снег будет мести?

— Да откуда ж мне знать? — Мартина взяла свою любимую кружку и налила кофе из старого медного кофейника.

В прошлом году Пол купил электрическую кофеварку, но она так и осталась лежать в кухонном шкафу. Оба сошлись на том, что старая медяшка лучше. Мартина подула, сделала первый осторожный глоток и принялась смаковать дымящийся напиток. Да, кофе варить Денби умеет. Похоже, ему все удается, чем бы ни занялся.

Хьюз незаметно посмотрела на Денби. Ну а теперь он о чем думает? О том, что мужчина и женщина поневоле оказались взаперти, в домике, который с каждой минутой под тяжестью снегопада становится все меньше и меньше?

— А ты всегда спишь с заряженным ружьем под боком?

Мартина невольно стиснула кружку. И когда это Денби успел пробраться в ее комнату? Когда она спала? То есть в тот самый момент, когда меньше всего могла постоять за себя? Мартина резко выпрямилась. Да почему, черт возьми, она в его присутствии чувствует себя такой беззащитной? Как-никак, сейчас конец двадцатого века, а она, Мартина, наделена и силой, и уверенностью в себе.

— Я и в ход его пустить могу.

— Не сомневаюсь. Иначе зачем вообще держать ружье? Ну да ладно, что у нас сегодня на завтрак?

— Да что понравится, — беззаботно ответила Мартина. — Я иду в душ.

Мартина оторвалась от картинки-загадки, которая никак не хотела складываться, и посмотрела на Денби, растянувшегося на полу. Всем своим видом он напоминал пантеру, которую девушка как-то видела в зоопарке. Величественно-таинственная, одинокая в истинном смысле этого слова, с беспокойно горящими глазами, она, ни на секунду не останавливаясь, грациозно расхаживала взад-вперед по клетке. Мартина не могла оторвать взгляд от этой царицы.

Вот так и Денби завораживал ее одним своим видом, до поющей боли где-то внутри.

— Вы говорить вообще-то умеете? — не выдержала наконец Мартина. Ребус по-прежнему не складывался. Никак не удавалось сосредоточиться, и наверняка из-за того, что рядом Денби. Хотя признаваться в этом не хотелось.

— Долго еще мести будет?

— А почему бы вам по радио не послушать прогноз погоды?

— Да я уж пытался, но ничего не разобрать, один треск.

— А кто мешает влезть на крышу да счистить снег с антенны? — невинно спросила хозяйка.

Взгляд, которым Денби ответил, яснее ясного говорил, куда Мартина с этим предложением может отправляться. Засунув руки в карманы, Денби подошел к ней.

— И как это только ты выдерживаешь? Ведь здесь как в клетке.

Мартина сосредоточенно изучала картинку, делая вид, что наконец у нее что-то получается.

— Ну, такая метель у нас редкость. Надеюсь, скоро уляжется.

Как бы не так! На ней сейчас вчерашняя рабочая блуза в клеточку, а сверху шерстяная кофта, застегнутая на пару дюжин пуговиц, неудержимо притягивающих к себе его пальцы. Денби нервно потер шею и подошел к окну. Жарко, что ли, становится?

Да, здесь жарко, а на улице холодно. Из-за снегопада и на два фута вперед не видно. Он обернулся. Мартина по-прежнему колдовала над своим цветным ребусом. Невозмутимость женщины почему-то начала злить его.

Он неслышно подошел и встал рядом. Почувствовав на плече тяжелую ладонь, Мартина вскочила и встретилась с его застывшим взглядом.

— Почему ты не доверяешь мне, Марти?

Ничего себе вопрос! Да как можно верить человеку, одного взгляда которого достаточно, чтобы в кисель превратиться? Одного, даже самого легкого прикосновения которого достаточно, чтобы напомнить о том, какая это радость и какая это боль — быть женщиной? Как можно доверять человеку, вся суть которого противоречит тому, что он говорит о себе?

— Судя по вашим словам, можно подумать, будто это я виновата в том, что вы оказались здесь.

«Тут она права, ничего не скажешь», — подумал Денби и спросил:

— И это все?

Мартина опустила взгляд на нерешенный ребус.

— Я уже давно научилась не судить о мужчинах по внешности.

Глядя на крошечные изгибы, нарушающие ровную линию ее бровей, Денби на мгновение забыл о всех своих делах. И с чего это она поджала свои соблазнительные губки? И какому такому мужчине обязана недоверчивостью, столь явно отражающейся во взгляде Мартины, стоит ей только посмотреть на него?

— И даже к брату это относится?

— Ну, брат — дело другое.

Ах вот как! Означает ли подобное заявление, что она знала о связях Пола с «зелеными» и одобряла их? Или, может, сама из той же компании? Задумчиво обводя взглядом комнату в поисках ответа, он остановился на фотоальбомах, лежавших рядом с кипой журналов «Фотожизнь». А может, ответ все время был у него под носом? Денби как бы невзначай взял альбомы и сел на диван спиной к Мартине.

А та продолжала рассеянно складывать картинку, которая по-прежнему решительно отличалась от изображения Швейцарских Альп на коробке, и размышляла о том, почему, интересно, никому не приходит в голову вместо Альп предложить вид западного побережья. Мартина вспомнила давнюю свою мечту стать всемирно известным фотомастером и прославиться своими снимками удивительных пейзажей на западном побережье Канады.

Пол всячески эти ее стремления поощрял. Они даже вместе сконструировали в сарае нечто вроде мастерской, где проявляли, печатали и увеличивали снимки. Но брату это занятие в конце концов надоело. Ну а Мартина интереса к делу не потеряла, хотя давно примирилась с тем, что имевшихся у нее способностей явно недостаточно для того, чтобы выдержать огромную конкуренцию в мире фотоискусства.

В комнате стало неестественно тихо, только дрова в камине потрескивали. Мартина не видела Денби, но все равно остро ощущала его присутствие. Она машинально сжимала и разжимала ладони. День обещал быть долгим-долгим.

Денби перелистывал альбомы со все возрастающим интересом. Были тут старые, пожелтевшие от времени черно-белые снимки: двое детей перед рождественской елкой или праздничным пирогом. Более поздние, в основном натурные съемки. Денби неплохо разбирался в фотоделе, чтобы оценить их качество. Это была не просто праздная забава туриста.

Но самыми интересными оказались снимки, на которых изображены Мартина с братом в переходном, отроческом возрасте, а вместе с ними — какой-то веселый паренек с растрепанными волосами и россыпью веснушек на лице.