Мессарди закуривает очередную сигарету. Мистраль глядит под ноги человеку с собакой, стоящему в нескольких метрах в стороне, и насчитывает там шесть раздавленных окурков.

Мистраль благодарит капрала и здоровается с присутствующими.

Криминалисты натянули брезент, он покрывает почти всю улицу и оставляет открытой большую часть тротуара, где находится тело ребенка. Они фотографируют все вокруг, прежде чем собрать то, что можно взять на анализ. Особое внимание они уделяют месту обнаружения тела. Мистраль наблюдает, с какими предосторожностями эксперты-криминалисты делают свою работу, понимает, что ничего потенциально значимого они не найдут. И конечно, свидетель и полицейский слишком много суетятся возле тела убитого. И это тоже против их воли играет на руку преступнику.

Во внутреннем кармане пиджака Мистраля включается виброзвонок мобильного телефона.

— Господин комиссар? Капитан Клеман из оперативного отдела. Я звоню…

Мистраль в ярости не дает ему закончить фразу:

— Если вы хотите, чтобы я ввел вас в курс дела, то еще слишком рано: я всего минут пять назад приехал.

— Извините меня, господин комиссар, но вы же знаете, какое у нас начальство: они все хотят знать, и немедленно! Начальника смены уведомили о том, что нашли убитого ребенка, и он хочет знать подробности.

— Скажи ему, что он их получит: я свяжусь с вами позже. Я же не мадам Ирма. [9]Вы передали информацию заместителю прокурора и группе Кальдрона?

— Да, я им сообщил, они будут на месте через пять минут.

— Свяжитесь со всеми подразделениями полиции, несущими службу сегодня ночью: пусть дадут вам знать, если кто-нибудь заявит о пропаже ребенка. Начните с тринадцатого участка. И не забудьте про Иври, тоже относящемуся к тринадцатому округу.

— Хорошо, будет сделано. Еще я хотел проинформировать вас о следующем: из Главного управления районной полиции нам сообщили об обнаружении пожилой женщины: она была задушена у себя дома в шестнадцатом округе. Как мне поступить?

Мистраль отмечает про себя, что таков закон серийных преступлений: то за много дней ни одного убийства, то два одновременно, среди ночи.

— Позвоните Дюмону, вызовите подкрепление, и пусть он свяжется со мной, когда будет знать больше. Кстати, как имя жертвы?

Мистраль слышит, как капитан оперативного отдела на другом конце провода шуршит, роясь в записях.

— Ее имя… э-э… ее имя Соланж Детьен, ей было около девяноста лет. На данный момент это вся информация, какой я располагаю.

— Клеман, звоните мне, только если будет что-то действительно важное.

«Каждый раз одно и то же, — сетует про себя капитан оперативного отдела, повесив трубку. — Я зажат между молотом и наковальней, и мне достается с обеих сторон». Он снова снимает трубку, звонит пребывающему явно в дурном расположении духа Дюмону и начальнику группы подкрепления, тоже находящемуся в плохом настроении, а потом связывается с Центральным комиссариатом тринадцатого округа.

Мистраль убирает мобильник в карман и смотрит на ребенка, лежащего в лучах прожекторов, используемых для работы ночью. Убитый мальчик лежит на правом боку, ноги слегка согнуты, голова покоится на руке. «Как будто спит», — с невольной грустью думает Мистраль.

— Как будто спит, — своеобразным эхом раздается голос у него за спиной.

Он даже вздрагивает оттого, что кто-то так точно выразил вслух его чувства. Это Кальдрон. Он прибыл в сопровождении десятерых своих оперативников. Все они серьезны, все молчат, сознавая, что на этой улице, напоминающей туннель, царит некая атмосфера благоговейности, не звучат речи, обычные для полицейских операций, молчат рации, никто не раздает направо-налево инструкций, зачастую довольно громко выкрикиваемых в адрес младших по званию. Все ждут распоряжений Мистраля. Полицейские в форме отошли на некоторое расстояние, чтобы не мешать своим коллегам работать. Мужчина с собакой закуривает еще одну сигарету. Лабрадору хочется справить нужду и залаять, но он чувствует, что момент сейчас не самый подходящий, чтобы напоминать о себе.

Кальдрон подходит к Мистралю и шепотом спрашивает:

— Фокусник?

— Еще слишком рано делать выводы. Во всяком случае, на первый взгляд не все так очевидно. Ребенок обнаружен не в таком месте, к каким питает склонность Фокусник. Я еще не допросил нашего единственного свидетеля по поводу того, в каком именно виде был найден мальчик. Известно лишь, что он передвигал тело, как и ночной патруль.

Кальдрон задумчиво качает головой. Оба полицейских, подойдя к человеку с собакой, представляются ему. Кальдрон достает блокнот с ручкой.

— Месье Мессарди, — начинает Мистраль, — это ведь вы обнаружили ребенка?

Мессарди все еще дрожит — от холода и страха.

— Я вывел собаку попис… э-э… справить нужду. Шел дождь, поэтому я пошел по улице Ватт: там есть навес от дождя. И вот я двигался по этой улице и увидел, будто лежит кто-то. Я подошел поближе, чтобы посмотреть, все ли с ним в порядке, — и тут вдруг понял, что это ребенок.

При этом воспоминании взгляд Мессарди мутнеет от выступивших на глазах слез. Он вытирает их неловким жестом. Мистраль и Кальдрон делают вид, что ничего не замечают. Мистраль внимательно слушает свидетеля, а Кальдрон делает записи.

— Помните ли вы, в какой позе лежал мальчик, когда вы его увидели?

— Ничком. До меня вдруг дошло, что это ребенок, — он был похож на спящего ангела.

Голос Мессарди нетверд, губы его трясутся. Он еле сдерживает слезы.

— А положение головы? Постарайтесь представить себе эту сцену, — без нажима продолжает спрашивать Мистраль.

В этот момент в начале улицы останавливается машина. Кальдрон узнает в приехавшем заместителя прокурора: Бруно Делатр выходит из автомобиля. Он подходит к беседующим и останавливается за спиной Мессарди. Собака оборачивается, обнюхивает его брюки и снова садится у ног хозяина.

— Что вы имеете в виду, спрашивая о положении головы?

Мессарди растерян. Его впервые допрашивает полиция, да еще в связи с убийством! Большой любитель детективных фильмов, он помнит, как их персонажи что-то бессвязно бормочут в ответ на вопросы фликов. Ему всегда это казалось полной нелепостью. Как можно не помнить о событиях, произошедших всего час назад? Но вот теперь, в реальной жизни, он, Омар Мессарди, и сам не понимает вопроса.

— Что значит — положение головы? Если бы он был жив?

Над ними проходит поезд. Раздается характерный стук колес на стыках рельсов, скрип тормозов. В результате благодаря этому грохоту поезда у Мистраля появляется минутка, чтобы подумать, прежде чем ответить. Комиссар сразу же понимает, что перед ним человек сверхэмоциональный, но он не имеет права подсказывать свидетелю ответы, которые тот мог бы подсознательно воспринять как свои.

— Нет, просто я хочу знать, в какую сторону было повернуто его лицо, — с несколько безучастной формальностью поясняет Мистраль.

Мессарди качает головой; видно, что он делает над собой усилие, чтобы вспомнить, и наконец, потушив сигарету, отвечает:

— Лицо было повернуто налево. Да, налево, правильно!

Мистраль и Кальдрон молчат и ничем не выдают своих мыслей, но вывод у них один: это не Фокусник. Перед глазами у обоих стоят фотографии убитых детей, найденных во время первого периода активности Фокусника: у всех жертв лица были повернуты направо. Это характерная особенность почерка убийцы.

Мистраль уже собирается задать новый вопрос, но Мессарди вдруг восклицает:

— Нет, я ошибся, лицо у него было повернуто вправо. Руки лежали на уровне лица. Да, точно. Я держал поводок Васко в правой руке.

Пес лает, услышав наконец свое имя. Никто не обращает на него внимания, и он умолкает.

— Собака натянула поводок и подошла к нему со стороны лица, чтобы обнюхать. В этот момент я взглянул на лежащего и понял, что это ребенок.

Мистраль и Кальдрон по-прежнему остаются бесстрастными, но на сей раз понимают, что они все-таки имеют дело с Фокусником.