Если я расскажу Буббе Сивеллу о черепе, он до конца жизни будет считать меня злейшим врагом. Нельзя сбрасывать со счетов, что именно он был первым мужем Кэри Осланд. Вероятность того, что он способствовал исчезновению второго супруга Кэри, довольно велика.

Я вымыла кофейную чашку, поставила ее в сушилку и сокрушенно вздохнула. Итак, от мысли посоветоваться с адвокатом придется отказаться. Как всякий человек, одержимый честолюбивыми амбициями, Бубба Сивелл не заслуживает доверия. О том, заслуживает ли он чести стать представителем моего родного штата, я пока не думала. Начнется избирательная кампания, разберемся. Я еще раз вздохнула и вернулась к книгам, которые мне предстояло расставить на полки.

Во время обеденного перерыва я отправилась в дом Джейн, проведать котят и выпустить кошку на улицу. По дороге я заехала в «Макдоналдс» и, не выходя из машины, купила гамбургер и колу.

Свернув с Фейф-стрит, я увидела в дальнем конце улицы рабочих, которые возились вокруг дорожного знака «тупик», срезая с него плющ и жимолость. Дело это никак не относилось к числу легких и могло занять несколько часов. Зелень, которую не трогали годами, плотной сетью обвила дорожный знак и перебросилась на ограду ближайшего дома. На самой середине улицы, как раз напротив дома Мейсона Тернера, стоял грузовик, на котором приехали рабочие.

Мейсон, собственной персоной, как раз выходил из машины. Возможно, у редактора местной газеты тоже был обеденный перерыв. Надо сказать, после того, как я унаследовала дом Джейн, я увидела своего нового соседа впервые.

После нашей последней встречи он заметно облысел, и теперь, чтобы хоть как-то прикрыть макушку, ему приходилось отращивать остатки волос и зачесывать их от виска до виска. Тонкие поджатые губы придавали его худощавому умному лицу недовольное выражение. Костюм, по обыкновению, сидел на Мейсоне мешком и выглядел так, словно его пора отдать в чистку.

Откровенно говоря, Мейсон всегда производит впечатление человека, который не умеет заботиться о своей наружности. Щеки его неизменно кажутся плохо выбритыми, рубашки — мятыми, обувь — нечищеной. К тому же в любое время суток он выглядит усталым и вечно куда-то опаздывает.

Заметив меня, Мейсон, вынимая письма из почтового ящика, помахал рукой и улыбнулся. Несмотря на все перечисленные выше особенности его внешности, улыбка у него чрезвычайно обаятельная. Скажу честно, из всех многочисленных маминых бойфрендов Мейсон нравился мне больше всего.

Я стояла у своей машины, сжимая в руке бумажный пакет из «Макдоналдса», и ждала, пока Мейсон подойдет ко мне. Когда он приблизился, я заметила, что галстук у него завязан на редкость безобразным узлом. Свой легкий пиджак цвета хаки Мейсон нес в руках и, разумеется, подметал им тротуар. Любопытно, подумала я, почему Кэри Осланд, судя по всему чрезвычайно аккуратная особа, не оказывает на своего возлюбленного благотворного воздействия.

— Рад тебя видеть, Ро! — воскликнул Мейсон, когда нас еще разделяло значительное расстояние. — Как поживают твоя мама и ее новоиспеченный супруг?

Зычный голос Мейсона заставил рабочих, двух темнокожих юнцов, возглавляемых третьим, постарше, обернуться и с любопытством посмотреть в нашу сторону.

Это был один из тех моментов, которые врезаются в память на долгие годы. Солнце палило немилосердно, на небе не наблюдалось ни облачка. Рабочие прикрывали головы банданами, на их рубашках темнели пятна пота. Грузовик, стоявший посреди улицы, был выкрашен в ярко-оранжевый цвет. Я сжимала в потной ладони бумажные ручки пакета и опасалась, что они вот-вот порвутся. Встретиться с Мейсоном, спору нет, было приятно, но мне отчаянно хотелось поскорее оказаться в кондиционированной прохладе дома, перекусить и удостовериться, что у кошачьего семейства все в порядке.

Я чувствовала, что пот стекает не только по спине, но и по бедрам, и боялась, что мое зеленое платье в белую полоску выглядит ничуть не лучше, чем пропотевшие рубашки рабочих. Свободной рукой я подняла волосы с шеи, тщетно надеясь, что ее обдует несуществующий ветер. Нынешним утром я проспала и не успела заплести волосы в косу. Взгляд мой упал на подъездную дорожку, покрытую потрескавшимся асфальтом, в расщелинах которого пробивалась трава. Тут без ремонта не обойтись, пронеслось у меня в голове.

Потом я подумала о том, что мама поступила правильно, выйдя замуж за Джона Квинслэнда, чрезвычайно порядочного, надежного, но несколько скучного пожилого джентльмена. По крайней мере, мне такой выбор во благо. Самым привлекательным качеством в мужчине я считаю ум, а Мейсон наделен этим качеством в избытке. Стань он моим отчимом, мое бедное сердце, пожалуй, не знало бы покоя.

Вопль одного из рабочих вывел меня из задумчивости. Пронзительный звук словно повис в тяжелом раскаленном воздухе, трое темнокожих парней приросли к месту. Мейсон остановился и повернул голову. Я тоже медленно обернулась и увидела, что один из рабочих поднял что-то с земли. В его черной ладони кости скелета казались особенно белыми.

— Господи! Здесь зарыт труп! — заорал его напарник.

В следующее мгновение все вокруг завертелось с такой быстротой, что потом мне никак не удавалось припомнить последовательность событий.

В тот день я пришла к выводу, что убитый, скорее всего, не является Эдвардом, исчезнувшим сыном Мейсона Тернера. А если это все-таки Эдвард, его угробил не родной отец. По крайней мере, на лице Мейсона не отразилось ни малейшего намека на то, что жуткая находка может иметь к нему отношение. Хотя он, разумеется, был поражен и взволнован. Настолько взволнован, что едва не взломал дверь собственного дома, стремясь как можно скорее позвонить в полицию.

Когда прибыла полицейская машина, на улице показалась Линн. Вид у нее был бледный и нездоровый. Живот достиг таких впечатляющих размеров, словно Линн засунула под домашнее платье здоровенный арбуз.

— Что тут происходит? — спросила она, указав на рабочих, которые, яростно жестикулируя, рассказывали о своей находке патрульному полицейскому.

Тот тем временем рассматривал увитое плющом основание дорожного знака.

— По-моему, эти парни обнаружили скелет, — ответила я, стараясь говорить безучастно. Я лучше, чем кто-либо другой, знала, что у скелета не хватает одной важной детали. Сообщать об этом Линн я, разумеется, не стала.

На беременную леди-детектива новость не произвела сильного впечатления.

— Уверена, это кости какой-нибудь здоровенной собаки, например датского дога, — заметила она. — А может, кости коровы или оленя, которых кто-нибудь из жильцов решил разделать дома.

— Все может быть, — кивнула я, не чувствуя ни малейшей необходимости убеждать Линн в том, что найденные останки принадлежат человеку.

— Как вы себя чувствуете? — осведомилась я, глядя на ее руки, которые беспрестанно поглаживали огромный живот.

— Как я себя чувствую… — задумчиво протянула она. — Чувствую, что ребенок вот-вот вывалится. Я даже боюсь нагибаться.

— О-о, — только и могла протянуть я.

— Вам не понять, что такое беременность, — заявила Линн, не упустив случая напомнить, что я не принадлежу к сонмищу избранных. — Конечно, женщины занимаются этим уже миллионы лет. Но выносить ребенка не так просто, как это может показаться со стороны.

О скелете Линн уже успела напрочь забыть. Собственное тело интересовало ее куда больше, чем тело неизвестной жертвы неизвестного убийцы.

— Вы уже не работаете? — спросила я, не выпуская из поля зрения полицейского, который завершил осмотр и теперь что-то озабоченно передавал по рации.

Рабочие немного успокоились и присели в тени старого дерева, росшего во дворе Мейсона. Сам Мейсон выскочил из дверей с фотокамерой и блокнотом в руках.

— Доктор запретил мне работать, — донесся до меня голос Линн. — Сказал, что каждый день я должна как можно дольше лежать, задрав ноги наверх. К счастью, с разбором вещей мы уже покончили, и детская готова к встрече малыша. Конечно, пару часов в день занимают хлопоты по хозяйству. А все остальное время мне остается только ждать.