— Не знаю, не знаю, — покачала головой Лера. — Но мне как-то не по себе. Так где, говоришь, Валентин?

— Он целуется на веранде с Настей Лаврентьевой, — повторил Шелестов, пытаясь скрыть горькую иронию.

— Глупости, — возразила Лера. — Ты что-то не так понял. Настя пришла сюда с мужем. Муж у нее известный немецкий композитор Отто фон Швентке. Слышал про такого? Сейчас он как раз бродит по залу в поисках супруги. Вряд ли она стала бы так рисковать. Если бы этим двоим хотелось целоваться, им достаточно было бы просто повернуть ключ в двери приемной. И дело с концом.

— Отто фон Швентке? — повторил Шелестов напряженно. — Он здесь?

— Ну да. Выглядит, если честно, как топ-менеджер. Никогда бы не подумала, что этот человек пишет музыку. У него прагматичный взгляд и слишком правильный галстук. Ты с ним, как я понимаю, не знаком?

— Нет, но очень хочу познакомиться. Покажи мне его.

Лера долгим взглядом посмотрела в сторону веранды, потом пожала плечами.

— Ладно, покажу.

Они вышли к остальным гостям и сразу же заметили «композитора», который разгуливал по фойе, выпятив живот. Разумеется, это был Матвеев, который пришел сюда для того, чтобы помириться с Настей. Он у всех спрашивал, где его жена. Когда Лера подвела к нему Шелестова, он и у него тоже спросил:

— Не знаете, где моя жена?

— Нет, — ответил тот. — Говорят, она здесь, но найти ее не удается.

— А почему вы сверлите меня таким пронзительным взглядом? — надменно спросил Витька. Ему определенно не нравилось внимание бородатого.

И вдруг он все понял. Бородатый! Да это, наверное, тот самый тип, который спас Настю в ресторане. Господи, они же виделись раньше. Только Витька был так пьян, что толком ничего не помнил. Чтобы бородатый его случайно не выдал, он ему подмигнул. На самом деле, Шелестов совершенно не помнил Витьку. Во время знакомства в ресторане тот был красный, потный и пьяный, не похожий на себя нынешнего.

На торжество Витьку пропустили беспрепятственно. Он просто сообщил охране, что является мужем Настасьи Лаврентьевой и что зовут его Отто фон Швентке. Охранники поставили в журнале какую-то галочку и, широко улыбаясь, пожелали Витьке приятного вечера.

Каково же было их удивление, когда через некоторое время к ним подошел симпатичный блондин в прекрасно сшитом костюме и заявил, что он не кто иной, как Отто фон Швентке, муж Настасьи Лаврентьевой. Этот, второй Отто, был немного навеселе и держался гораздо раскованнее, нежели первый.

Озадаченные, охранники попросили его секундочку подождать. Один из них мухой пролетел по залу, отыскивая начальство. Колесников как раз выходил из коридора в зал.

— Валентин Валерьевич, тут такое дело… Приехал какой-то тип, он назвался мужем Настасьи Лаврентьевой…

— Где он? — спросил Колесников, раздраженный стычкой с помощницей, которая до сих пор была на его стороне и вдруг взбунтовалась. Наговорила ему гадостей.

— Вон стоит. Мы остановили его возле дверей.

Колесников вытянул шею и сощурился. Потом резко бросил:

— Пропустите. Это действительно Отто фон Швентке.

— Вы уверены?

— Вы что, мне не верите? — удивился Колесников. — Говорю вам, это Настин супруг.

Охранник трусцой вернулся обратно и дал знак пропустить новоявленного Отто в зал. Через минуту тот смешался с толпой и исчез из виду. Тогда охраннику пришло в голову разыскать первого Отто фон Швентке и выяснить, кто он такой на самом деле. К несчастью, ему это не удалось. Опасаясь, что на вечеринку проник посторонний, охранник решил доложить о случившемся Бибирчикову, который тоже считался начальником и которому всегда до всего было дело. Бибирчиков страшно заинтересовался необычной историей и пообещал все выяснить.

Тем временем Колесников пребывал в бешенстве, потому что нигде не мог отыскать Еву. По сведениям охраны, из здания она не выходила, а те двое, которым было поручено следить за ней, очень быстро потеряли объект из виду.

— Растяпы, — кипятился тот. — Я же объяснял, с кем вы имеете дело. Развесили уши!

Он носился по зданию, пытаясь найти жену и выяснить, что она задумала, но та как сквозь землю провалилась. Разумеется, это не добавляло Колесникову оптимизма. Когда на его пути возник лучший друг Шелестов, он не стал с ним церемониться.

— Что? — спросил он ехидно. — Мучаешься ревностью? Ну и дурак. Между мной и Настей ничего нет.

— Я видел вас на веранде, — коротко ответил тот. — Слившихся в страстном поцелуе.

— Это был спектакль.

— Но по телефону ты сказал…

— Ты больше меня слушай! — рассердился Колесников. — И вообще… Ты все не так понял.

— Серьезно? Разве ты не бросаешь жену?

— Бросаю. Ее вообще надо в кутузку посадить. Не представляешь, что она вытворяла. Кстати, Настю она едва не лишила зрения — брызнула ей в лицо краской. Волосы испортила, если ты, конечно, заметил… И все из ревности! Мы с Настей просто пытались заманить ее в ловушку. Поэтому и целовались.

Шелестов некоторое время молча смотрел на него, играя желваками, потом непримиримым тоном сказал:

— У меня к Насте есть и другие претензии.

— Так пойди и предъяви их! — раздраженно бросил Колесников. — Может, она что и скажет в свое оправдание. Тебе никогда не приходила в голову мысль, что со стороны события могут казаться не такими, какие они есть на самом деле?

Шелестову потребовалось для раздумий не больше минуты. Он поручил Катьку одному из своих знакомых и отправился искать Настю. Та в это время сидела на веранде, дрожа от страха: Ева могла вернуться в любую минуту. Она постоянно поглядывала в сторону охранников, прятавшихся среди зелени, и шепотом звала юриста, который курил сигарету за сигаретой, ничуть не смущаясь тем, что дым может выдать его местонахождение. Вряд ли кто из этих троих понимал, с кем реально им предстоит иметь дело.

Тем временем Ева пряталась в подсобных помещениях и постепенно закипала, как чайник. При одной мысли о Насте Лаврентьевой у нее темнело в глазах. Мерзавка ничего не боялась! И даже после того, как Ева облила ее краской, не задумываясь, покусилась на ее мужа. Нет, дудки, не получится! В конце концов, с этой Лаврентьевой может что-нибудь случиться прямо сейчас. Несчастный случай! Почему нет? Здесь столько народу, что разбираться будут целую вечность.

Ева привыкла выходить сухой из воды. С самого детства красота помогала ей ускользать от наказания. Она не знала, что такое ответственность за свои поступки. Если что шло не так, всегда можно было свалить вину на кого-то другого.

Немного успокоившись, Ева принялась придумывать план операции. Если помощница ее мужа все еще торчит на веранде, можно пробраться на второй этаж и сбросить ей на голову что-нибудь тяжелое. Этот план показался Еве простым, а оттого замечательным, и она немедленно приступила к его реализации. Выбравшись из своего укрытия, она осторожно добралась до веранды и, убедившись в том, что стриженая тварь все еще там, украдкой проскользнула на лестницу. Попав на второй этаж, она быстро отыскала нужную ей комнату, вошла в нее и включила свет. Оглядевшись по сторонам, Ева мгновенно увидела то, что ей было нужно: в углу красовалась тяжелая керамическая ваза, из которой торчал пучок сухого ковыля.

«Отлично, — удовлетворенно подумала Ева, взвешивая ее в руках. — Допустим, от порыва ветра распахнулось окно, и ваза, стоявшая на подоконнике, свалилась вниз».

Ева поставила свою находку на подоконник, набрала из стаканчика целую горсть скрепок и принялась бросать их вниз, целясь так, чтобы они задевали металлические скобы. Всякий бросок сопровождался раздражающим звуком. Ева знала, что ощипанная курица долго не выдержит и высунется посмотреть, что там. Так и получилось. Вот на перилах появились руки, а потом и голова, представлявшая собой отличную мишень. Ева снова потянулась к вазе. Легла животом на подоконник и подняла ее над головой…

И тут кто-то крепко взял ее за запястья. Ева хотела разжать пальцы и отпустить вазу, но в тот же момент вторая пара рук высунулась в окно и подхватила сосуд снизу.