— Я хочу, чтобы ты и Ральф были моими настоящими папой и мамой и жили вместе.

От ее тяжелого вздоха пушистые волосы мальчика разлетелись в стороны.

— Боюсь, это будет не так легко.

— Почему?

Ингрид задала себе тот же вопрос. Последние слова Ральфа внушили ей слабую надежду. Она поняла, что отчаянно хочет этого, но боялась дать себе волю.

— Это долгая история.

При звуке волшебного слова «история» — она же сказка — лицо Эрни засияло.

— Расскажешь? Пожалуйста!

Ну что ж, время пришло… Ингрид похлопала ладонью по дивану.

— Садись сюда и устраивайся поудобнее. Времени нам понадобится много.

Она взяла Эрни на руки и начала рассказывать сказку о маленьком мальчике примерно его возраста, который очень хотел иметь папу. Конечно, настоящий папа у мальчика был, но этот папа не знал, что у него есть сын. Его папа жил в замке, далеко-далеко отсюда.

— В таком замке, как Оберхоф? — спросил Эрни.

— Да, как Оберхоф.

— Этому маленькому мальчику было шесть лет, и его звали Эрни?

Она невольно улыбнулась, хотя боялась все испортить.

— Его звали Эрни, и у него была красивая молодая мама по имени Урсула…

Когда Ингрид закончила грустную сказку, по ее щекам текли слезы.

— Теперь ты знаешь, что у тебя есть настоящая мама, которая живет на небесах, другая мама, которая живет с тобой и заботится о тебе, и настоящий папа, который живет в другом месте. И все мы очень тебя любим.

Эрни беспокойно заворочался.

— А мне можно будет поехать в то другое место, где живет мой папа?

— Он очень хотел бы этого.

— И я смогу жить там?

Ох нет, пожалуйста! — молча взмолилась Ингрид. Вот и случилось то, чего она боялась больше всего на свете.

— Ты хочешь этого? — едва дыша, спросила она.

Ручка Эрни проникла между ее ладонями, и Ингрид вздрогнула от удовольствия.

— Только если ты будешь со мной.

— Едва ли, — мягко ответила она. — Наверное, твой папа захочет, чтобы ты приезжал без меня. Захочет, чтобы вы были только вдвоем. А я буду жить здесь и ждать твоего возвращения.

Губы мальчика снова упрямо сжались.

— Тогда я не поеду.

— Я думала, ты обрадуешься тому, что Ральф твой папа.

Эрни зарылся лицом в ее плечо. Сердце Ингрид разрывалось от любви к нему.

— Почему мы не можем жить в одном доме? Мама и папа Густава живут в одном доме.

Ингрид крепко зажмурилась, скрывая слезы, и поцеловала его в макушку.

— Густав — очень счастливый мальчик.

— Я тоже счастливый мальчик.

— Да, знаю, милый. Но Счастье у всех людей разное. Ты счастлив, потому что у тебя есть я. А я счастлива, потому что у меня есть ты.

Эрни поднял голову, крепко поцеловал Ингрид в щеку и сонно сказал:

— Мамочка, я люблю тебя.

— И я тебя. Больше всего на свете. — Она воспользовалась фразой, которой утешала малыша с самого его рождения. Утро вечера мудренее. Завтра они с Ральфом решат, как им делить ребенка. А сегодня Эрни принадлежит ей, и только ей. Ингрид покачала мальчика, а потом щекотно фыркнула ему в щеку. — Вот тебе малинка на ночь!

Эрни засмеялся, а потом протяжно зевнул.

— Я не устал.

— То-то я и вижу. Нет, пора спать.

Эрни сонно протестовал, когда Ингрид укрывала его одеялом, но тяжелые веки мальчика сомкнулись еще до того, как она успела включить его любимый ночник с бабочками. Взгляд Ингрид упал на фотографию ее и Урсулы, с которой Эрни тоже не пожелал расставаться. Урсула выглядела душераздирающе юной. Несправедливо, что она покинула этот мир и теперь никогда не узнает, что стало с ее ребенком.

— Спокойной ночи, Сула, — еле слышно промолвила Ингрид и посмотрела на спящего ребенка. — Ты могла бы гордиться Эрни. Сегодня ему было трудно понять, что произошло, но он старался. Теперь он знает, что у него есть папа. Только бы Ральф не отнял его у меня — У Ингрид сорвался голос, и она быстро вышла из спальни, оставив дверь приоткрытой.

Рано или поздно этот день должен был наступить, но она надеялась, что ребенок, который спросит ее об отце, будет старше. И никак не рассчитывала на то, что в этот момент Ральф окажется рядом.

Куда он пошел? К другой женщине? О нет. Скорее всего, отправился к себе в кабинет. Работает? Или сидит, уставившись в стену, как часто сидела она сама, когда пыталась найти решение, которое удовлетворяло бы всех?

Но кто-то должен был пострадать. Ингрид сложила руки, стиснула их и поклялась, что это будет не Эрни. Как бы осторожно Ральф и Ингрид ни пытались подготовить мальчика к мысли, что ему придется жить с ними по очереди, Эрни станет переживать. И однажды будет вынужден выбирать между ними. Ингрид видела, как сильно его тянет к Ральфу. Что ж, это правильно. Так и должно быть. Но ей казалось, что она стоит на краю пропасти, а бурные волны размывают полоску суши под ее ногами.

Ничего еще не решено, напомнила себе Ингрид. Да, она может потерять своего ребенка, но этого еще не случилось. Может быть, Эрни с радостью согласится какое-то время жить с ней, а остальную часть года проводить с Ральфом. Она верит в чудеса. Должна верить. Ничего другого ей не остается.

Что он скажет, если узнает, что Ингрид любит его? Наверное, подумает, что она говорит это, не желая расставаться с Эрни. Ральф уже обвинил ее в том, что она пытается сохранить мальчика только для себя. И наверняка решит, что она способна притворяться любящей ради того, чтобы добиться желаемого.

Но он ошибается. Ингрид хочет защитить ребенка, а не владеть им безраздельно. Нет, этого она не желала никогда. Если бы Урсула была жива, Ингрид довольствовалась бы ролью любящей тетушки. Если бы Ральф разбирался в людях и смотрел, кого берет на работу, то узнал бы о сыне гораздо раньше, сердито подумала она. Так что он виноват в случившемся не меньше ее.

Ингрид взяла роман, который начала читать три дня назад, но переживания героев не трогали ее. Мысли ее были далеко.

Прошел час, и настало время взглянуть на Эрни. Она отложила книгу, встала, потянулась и застыла как вкопанная, увидев, что дверь детской открыта нараспашку. Ингрид была уверена, что прикрыла ее, когда выходила из спальни. Кровь застыла в ее жилах. Она устремилась вперед, уже зная ответ.

Кровать была пуста.

Она приложила руку к простыне. Та уже успела остыть. Когда он ушел? Видимо, она так погрузилась в свои невеселые мысли, что не заметила, как мальчик прошмыгнул мимо. Заглянув в стенной шкаф, Ингрид увидела, что не хватает его школьной курточки и сумки. У нее сжалось сердце от ужаса. Номер Ральфа тоже был пуст.

В длинных коридорах было безлюдно, лишь портреты его предков смотрели на нее с немым осуждением. Ингрид бегом вернулась к себе и набрала номер служебного телефона Ральфа. Руки тряслись так, что это удалось только с третьей попытки.

Будь на месте! Будь на месте! Будь на месте!

— Бамберг.

Господи, какое счастье!

— Ральф, это Ингрид. Эрни у тебя?

— Нет. Что-то случилось?

— Он исчез. Я… я рассказала ему о тебе перед тем, как уложить в постель. А сейчас его там нет! Я подумала… подумала, что он мог убежать к тебе.

— Или от меня.

— Ни за что! Эрни обрадовался тому, что ты его отец, но хочет, чтобы мы были вместе. Он ужасно расстроился, когда я сказала, что это невозможно.

Ральф шумно выдохнул, а потом сказал:

— Я прикажу гвардейцам прочесать территорию. А ты проверь коттедж — вдруг он там?

Она побежала к коттеджу. Там было темно. Никаких признаков мальчика. Соседи тоже не видели его, но вызвались помочь в поисках. По ночам замок был закрыт для посетителей, у ворот стояла охрана, но маленький мальчик мог пролезть между прутьями ограды и быть где угодно. Ингрид с ужасом вспомнила про ручей, до которого отсюда рукой подать. Рихард и Кири, которым передался ее страх, сказали, что они пройдут вдоль берега.

Неожиданно зазвонил телефон. Ингрид подпрыгнула на месте. Это был Ральф.