– Да тебе же пить нельзя. Травма головы…

– Оставьте уже в покое мою голову! – раздраженно крикнула я, высвобождая от него свою руку. – С моей головой все в порядке.

– Извини…

– Ничего страшного, тема моей башки раскрыта полностью и потому будем считать ее закрытой.

– Да. Извини.

– Хватит извиняться уже.

Некоторое время мы шли молча. Мне стало жаль его. Мучительно ища тему для разговора, я нашла самую банальную. Спросила рассказать, почему ушел из ментовки и стал работать в клубе. Кажется, я уже спрашивала его об этом, но он был рад поразглагольствовать про маленькую зарплату и неоцененные его таланты еще пару вечностей. Я слушала впол-уха, иногда сочувственно поддакивала.

– А ты давно ушел оттуда? – мне в голову пришла шальная мысль.

– Ну… недели три назад уже окончательно. А потом…

– Ярик, так получается, ты в апреле еще работал?

– Сейчас у нас уже июнь почти… Да, в апреле еще служил, однозначно. Но, Лекса, твое дело через меня не проходило, это ж другой район. Я и узнал-то о том, что с тобой случилось, когда в «Променад» устраиваться ходил.

– Да я не об этом… мне не важно, кто меня по башке стукнул. Плевать… Слушай, а знаешь, тут на Семеновской есть барчик маленький, типа пристройка к дому. Заброшенный. Ну, там или ремонт еще делают, или уже закрыли… стеклянный фасад.

Ярик пожал плечами.

– Там есть пивная, «Маджестик». Но она в подвале.

– Нет, я же говорю, прилеплен к дому. Просто как стеклянный квадрат приделали к фасаду, понимаешь? Но это явно бар будет или был… там стойка барная, столик стоит.

– Леке, ну нету там. Я с патрулем ходил пару раз, я знаю Семеновскую. Там всего-то четыре дома к ней относятся. Никакого бара не было.

– Как же не было… но, может, и не было! Может, он недавно появился, говорю же! Я на днях там была, видела.

– Ну ладно, – снисходительно согласился он. – Может, я забыл. И что там?

– Ничего, – поникла я. Я подумала, если в том месте произошло какое-то преступление, Ярик, наверное, сказал бы что-то об этом, когда я упомянула это место. Но если он не помнил бара, значит, ничего и не было.

– Давай там все-таки пройдем, – решила я. – Там через дворы можно будет потом на эту улицу вернуться.

Ярик согласился без лишних слов. Похоже, он готов был хоть на край света идти, лишь бы подольше быть со мной рядом. Я ему позавидовала почему-то. Мне бы тоже хотелось быть рядом с кем-то, чтобы на край света…

До Семеновской идти было совсем недолго. Может, минут десять. Ярик вполголоса рассказывал мне о своей любви и о том, как тяжело было от воспоминаний обо мне. Обычный бред, короче. Я не слушала его, я готовилась к очередной встрече с моим кошмаром. Мне подумалось, вдруг снова захочется плакать. При Ярике – это было бы ужасно. Он станет меня обнимать и утешать. Это мерзко. Моя печаль, моя скорбь… слишком интимная вещь, чтобы пользоваться чьей-то жилеткой. Впрочем, можно было бы сказать, что я в кустики ненадолго, отойти, там немного поплакать и вернуться. Такая я рассудительная, да. На самом деле ноги дрожали, когда мы вышли на Семеновскую.

Я сразу поняла. Сначала, конечно, остановилась, не веря глазам. Потом поняла, что мозги опять сыграли со мной гадкую шутку.

Никакого бара и в помине не было. Наверное, я перепутала дом… Да нет же, я помнила совершенно точно. Вот и кусты, возле которых я рыдала в прошлый раз. Все было на месте. Кроме бара! Вместо бара был подъезд. Я смутно подозревала, что дверью этого подъезда была дверь, которую я видела, когда заглядывала через стекло в бар. Стекло… все было слишком реальным. Он здесь БЫЛ, этот чертов стеклянный дурацкий бар! Может, снесли? Так быстро и без следов… хотя что там сносить, стекла только вывезти.

– Здесь ничего нет. Я ошиблась, в прошлый раз здесь был тот бар, о котором я рассказывала, – нервно сказала я. – Послушай, Ярик, постой тут пять минут, я сбегаю за пивом в магазинчик, ладно? Не ходи со мной, я быстро. Там просто знакомая моя…

Я побежала, оставив недоумевающего Ярика возле подъезда.

Забежала за угол и сразу увидела свет в магазинчике, куда заходила накануне. За прилавком стояла другая девушка. Худенькая, лет двадцати. Никакого охранника не было.

– Привет! А где женщина, которая вчера продавала? Полная такая? – переводя дыхание, спросила я. – Или охранник?

Девица флегматично пожала плечами.

– Вы что-то спутали. Нас ревизоры закрыли, мы неделю не работали. Сегодня я первый день открылась.

Почему-то я даже не удивилась. Возможно, все мне приснилось накануне. И этот магазинчик, и тот жуткий бар.

– А вашего хозяина случайно не Ашот зовут? – на всякий случай уточнила я. Отчество я не помнила.

– Ашот Николаевич, – подтвердила девица. – А что? Девушка, у Вас какие-то претензии?

– Нет, – думая о своем, протянула я, – просто, если мне все приснилось, откуда я знаю, как его зовут?

Я развернулась, оставив девушку недоумевающе хлопать ресницами, и побрела обратно, туда, где ждал Ярик. Можно его было там бросить, но я же не такая.

Пока я шла до Ярика, в голове моей все разложилось по полочкам. Вполне возможно, что мне приснилось все. Ничего удивительного, что я перестала различать грань между сном и явью, со мной и похуже вещи случаются. Когда-то я в этих местах бывала. Поэтому узнала кусты, окрестности. Узнала, что хозяина магазина зовут Ашотом. Вот откуда во сне эти реалистичные подробности. Думаю, доктор Чехов именно так все и объяснил бы. Потому я убрала все свои сомнения на дальние антресоли сознания (ух ты, там уже столько всего скопиться успело… мне в жизни не разгрести) до поры до времени.

Ярик, верный пес, послушно ждал меня там же, где оставила. Курил и разглядывал светящиеся окна дома.

– Извини, я пиво не купила, кошелек забыла у Анжелки.

– Мелочи, я куплю сейчас, когда будем проходить, – отвлеченно бросил Ярик. – Слушай, а в этом подъезде такая фигня приключилась, я помню…

– ЧТО?! – почти заорала я, но тут же взяла себя в руки и спросила уже почти спокойно: – Что ты имеешь в виду?

– Я плохо помню… что-то очень неприятное, – он хохотнул. – Представь, я сюда выезжал со следователем, помню, все были в шоке. А вот что именно случилось – не помню. Бывает же так…

– Ну постарайся, – попросила я. – Так интересно!..

Кровь у меня в висках просто громыхала. Я была в секунде от правды, какой-то правды… Но нет!

– Не помню… – досадливо хмыкнул Ярик, отшвыривая окурок. – Ладно, пошли.

Я готова была разорвать его. Какая же я сильная, я удержала себя.

– А когда это было?

– Где-то пару лет назад. Давно, во всяком случае. Что-то мне это в память врезалось, но… бывает же так! – он опять усмехнулся. – Что-то помнишь, что-то не помнишь. Или это был мой первый выезд… да нет вроде.

– Там убийство было?

Сердце у меня замерло в ожидании ответа. Даже не знаю, откуда у меня взялся вопрос. Ведь Макс жив вроде? Или был кто-то еще… Впрочем, какая разница, если Ярик говорил о событиях двухлетней давности.

– М-м-м… знаешь, не могу сказать. Нет, кажется, не убийство. Но что-то очень плохое. Дурацкое и плохое… перепуталось уже в голове. Когда каждый день выезжаешь на всякий треш, уже не запоминаешь где, что и как.

– Ты меня заинтриговал, – улыбнулась я. Сделала вид. – Расскажешь, если вспомнишь? Только не забудь! Или может, позвони к себе в управление, спроси, может, кто-то еще помнит.

– Да ну, буду я из-за всякой фигни им еще звонить… – буркнул Ярик. – Да хватит уже об этом. Давай лучше о нас поговорим. Ты сейчас домой сбежишь, так толком и не разобравшись со мной.

Он снова начал свои заунывные песни о любви. Это было невыносимо! Мне хотелось поразмышлять немного над моими проблемами, а вместо этого приходилось слушать о проблемах его.

– Послушай, Яр, – наконец не выдержала я. Мы уже подходили к моему дому, и мне не улыбалось еще час стоять с ним под подъездом. – Ты неплохой парень, но у нас ничего не выйдет. Мы попытались, помнишь? Но все закончилось. Я же не виновата, что не люблю тебя! В конце концов, это просто жестоко… ты своими чувствами шантажируешь меня, тебе не кажется? Скажи мне прямо, в чем я перед тобой виновата, и я тебе объясню, что ты не прав.