– Максим! – я дернула его за плечо. – Пошли отсюда!

Я сказала довольно громко и тут же сжалась от страха, но, к счастью, никто не обратил на меня внимания. Один из мужиков, самый толстый и отвратительный, что-то рассказывал длинному худощавому приятелю, отчаянно жестикулируя. Похоже, они были сильно пьяны. Я почти не слушала их разговор, мое внимание привлек тот человек, который находился возле стойки.

– … все это бабло побоку…

Мужик за стойкой был одет в спортивный костюм в отличие от двух других. Он осторожно разливал в три стакана виски.

– … он так и сказал, но я-то знал, что у него очко взыграло. Но он мне не поверил, видишь ли. Я говорю – ты плохо знаешь Руднева! Руднев на ветер слов не бросает! А он мне – я тебя урою. Он – мне!.. Мне его хотелось самого там же и урыть! Но толку-то? К боженьке отправится и устроится там с комфортом. Надо человека наказывать иначе, я считаю. Надо, чтобы долго это длилось, чтобы он прочувствовал свои ошибки. Я про щенка сразу подумал…

Разлив выпивку, Спортивный достал откуда-то пакетик с белым порошком и начал высыпать содержимое в стаканы.

– … наркоман конченый! Это не трудно было, я же знал его поставщика. Прищучил урода, и тот взял у меня товар. Наркота – это и так отрава, так что я разве что ускорил. Все как по маслу! Ты прикинь? Через два дня уже сдох, прямо тут, на ступеньках. Как собака. И не подкопаться – наркоман сдох, обычное дело.

Спортивный принес стаканы и поставил перед проститутками. Они улыбнулись ему и жадно стали пить. Должно быть, вся эта публика и их тоже напрягала. Я хотела крикнуть: «Не пейте!», но испугалась. Только сжалась еще сильнее, желая одного – стать невидимой, незаметной! От трех мужчин исходило такое зло…

Толстая проститутка что-то рассказывала мне, хватая меня за плечо и брызгая слюной. Я отворачивалась, но она так настойчиво меня дергала, что мне приходилось делать вид, что я слушаю.

– …и двое детишек к тому же… – верещала она.

– … он тут же стал шелковый… – снова слышался голос одного из мужчин, пронзительный и визгливый. – … Он поспешил свалить отсюда, увез свою дочурку от греха подальше… он решил, что щенок сдох сам, но он не-е был уверен! Он мог только подозревать! Ты видишь, как делаются деньги в этом городе, видишь, как берут власть? Это подкосило его сразу… и Агробанк – оп-ля! Стал почти моим. Три года… я всегда сюда прихожу и вспоминаю мою аферку ту. На этом самом месте почти… его щенка. Твари, они твари… сдыхать должны, как твари, это ж верно? Верно, я говорю?!…

– … мне осталось еще год работать, чтобы выплатить за дом… – не унималась проститутка. – Но зачем год подставляться всем, если можно за один раз заработать, правильно я говорю?., всего-то пять тысяч надо, две я уже выплатила. В деревне дома дешевле, чем тут…

У меня перед глазами все расплывалось, этот пьяный говор со всех сторон давил на голову, как хороший пресс.

– Максим, уйдем, – взмолилась я. Но он был таким чужим, таким далеким…

– Прошу тебя, Максим!

– Мы не можем.

Он посмотрел на меня так, что мне стало совсем жутко. Мы не можем? Он посмотрел на меня так, будто мы действительно НЕ МОЖЕМ. Что случилось?! Почему?!

Спортивный костюм ушел с одной из женщин.

– …Это не страшно, они же обезболют… – прошептала мне в ухо толстая проститутка… – пальчик один всего, это и не видно будет… люди почки продают за такие деньги.

– С кем ты там болтаешь?! – заржал визгливый мужик, толкая ее в бок. – Глючит уже что ли?

Я сжалась. Мне хотелось прижаться к Максиму, спрятаться, но даже Максима я почему-то стала бояться.

В какой-то момент мне показалось, что все – сон. Кошмар, из которого я не могу вырваться. Я поняла это, когда вернулся Спортивный и бросил в пепельницу перед нами что-то бело-алое. Мужики начали возбужденно переговариваться, женщины завизжали. Я в ступоре уставилась на длинный ноготь – желтый лак и синие цветочки. Длинный ноготь на отрезанном пальце.

Одна из женщин вскочила, но ее тут же кто-то ударил, и она отлетела к барной стойке, где осталась лежать. Толстая проститутка испуганным голосом что-то заговорила насчет того, что у девчонки просто не выдержали нервы, а так они согласны, все в силе. Ее тут же схватил за запястье толстый мужик и увел в другую комнату. Спортивный двинулся за ними.

Я была опустошена, я не ощущала даже страха уже. Это был какой-то абсурд, все, что происходило здесь. Этого НЕ МОГЛО БЫТЬ!

Краем глаза я заметила движение – это третий мужчина что-то доставал из сумки, стоящей у стены. Несколько больших шприцов и упаковку ампул. На нас он совершенно не обращал внимания. Я перевела взгляд на Макса. Чего надо было накуриться, чтобы так равнодушно ВИДЕТЬ ВСЕ ЭТО!!! Я заметила, что у него быстро-быстро подрагивает веко. Нет, он все осознавал! Быть может… он просто боялся?! Боялся показать свой страх, свое возмущение?! Боялся, что внимание этих монстров будет направлено на нас?! Но почему мы здесь? Зачем? В качестве КОГО?

Вернулся Спортивный и снова что-то бросил на стол. Что-то… похожее на два куска мяса. Я сразу поняла, ЧТО ИМЕННО он принес, но тут же меня накрыло облако тошноты, и меня вырвало рядом со стулом. Какая-то вода, смешанная с кровью, потоком вырвалась из моего горла, залив пол. Я смотрела на эту лужу и не решалась подняться. Лишь бы не видеть СТОЛ. Не видеть этих ужасных людей!

Когда я осторожно поднялась, в комнате не было никого, кроме меня и Макса. И той женщины, которая все еще лежала возле стойки. Мне показалось, что Максим без сознания. Он лежал на столе, и глаза его, распахнутые и застывшие, смотрели на кусок мяса, который валялся в нескольких сантиметрах от его лица.

– Мы должны бежать! – я вскочила и, схватив Максима за локоть, потянула к себе. Он был в сознании, послушно сел. – Пока есть время, Максим!

Он отстранился и покачал головой.

– Они убивают их! – шепотом закричала я. – Они заплатили им, чтобы отрезать от них по кусочку, но они убьют их все равно! А потом убьют нас!

– Мы не можем уйти отсюда, – упрямо повторил он.

Я подбежала к двери и попыталась ее открыть, но это было бесполезно. Недолго думая, я схватила пластиковый стул, но удары о стеклянные стены лишь сгибали его ножки. Бутылка с виски разбилась вдребезги, даже не царапнув стекло двери. Сейчас на этот шум прибегут ОНИ – и тогда нам конец! Я стала метаться в поисках того, чем можно было бы ударить по стеклу, но движения мои стали хаотичны, меня накрывала паника. Паника! Ничего не сделать с ней, не спастись, если голова перестает работать… но выход должен быть!

Я рыдала, что-то кричала, я давно уже перестала надеяться на Макса. Я слышала его голос, но не разбирала слов.

МНЕ НУЖНО БЫЛО ВЫРВАТЬСЯ ИЗ ЭТОЙ КЛЕТКИ!!!

Но я уже знала… Макс был прав, нам не спастись. Было нечто выше нас, быть может, судьба или рок. Такой же рок, который накрывает скот на бойне. НЕ СПАСТИСЬ.

Я схожу с ума, мой мозг распадается на тысячи белых бесполезных личинок. У меня есть минуты. Несколько минут, пока монстры там, за стеной, отрезают кусочки плоти от живых женщин. Чем дольше они будут резать, тем больше минут у меня будет. МНЕ НАДО ВЫРВАТЬСЯ ИЗ КЛЕТКИИИИИ!!! Всегда есть выход. ВСЕГДА! ВСЕГДА! ВСЕГДААААА!!! Всегда есть дверь, через которую можно уйти из кошмара, через которую можно улизнуть от самых изощренных чудовищ. Мы неуязвимы! Если мы мертвы…

Размахиваясь, я бьюсь головой о непробиваемое стекло. Еще и еще. Боли нет, есть только стремление, страсть – УМЕРЕТЬ! Я должна умереть за те несколько минут, пока монстры отрезают кусочки от живых женщин. Я должна умереть, чтобы они не смогли добраться до меня… Я должна улизнуть из клетки… Прости, Максим, я не хочу оставлять тебя им, но Я НЕ МОГУ ОСТАТЬСЯ…

Оглушенная мгновенным видением прошлого, я долго, бесконечно долго сидела, переваривая эту картину, сживаясь с новым для меня знанием. В какой-то момент мне стало даже легче. Ведь когда ты ВИДИШЬ, наконец, свой кошмар, ты почти уже знаешь, как с ним справиться. Неизвестность в любом случае хуже. Что-то изменилось во мне за эти недели. Я стала сильной. Быть может, пережив хоть раз что-то по-настоящему жесткое, плохое, мы становимся тверже. Или ломаемся… Я не сломалась, верно же? Ведь я не сломалась?!