Чего только не писали в прессе и не показывали по телевидению о Найджеле Хиггинсе. Славословили и злословили. Публике нравятся кумиры, но еще больше — скандалы вокруг них, разжигаемые бульварной прессой…

А Мэгги Редфорд тайно хранила свою… ну, скажем так: приязнь к этому мужчине. А может, сдерживала более глубокое чувство к нему?

В последний раз она видела Найджела много лет назад, еще девчонкой. Тогда Мэгги страшно завидовала старшей сестре, которая дружила с Найджелом, они вместе учились в университете. Потом Ванесса стала жить отдельно, и Мэгги редко виделась с сестрой, а уж ее друзей и вовсе потеряла из виду. Всех, но не Найджела. О его жизни она знала благодаря неутомимым журналистам. Мэгги радовалась успехам Найджела, переживала неудачи, восторгалась им и… ненавидела. За что? Она и сама точно не знала. Может, за свою навечно безответную любовь?

Мэгги окончила университет, стала врачом. Она работала в отделении «скорой помощи», часто дежурила на вызовах. В белом фургоне с красным крестом ей приходилось носиться по городским улицам на такой скорости, что дух захватывало. Только ее скорость спасала людям жизнь, а скорость, которую развивал Найджел, спускаясь по трассе, приносила лично ему славу, всеобщее обожание и деньги.

Мэгги часто казалось, что она и Найджел несутся по параллельным дорогам жизни. Жаль, что параллель — это бесконечная равноотдаленность линий. А вдруг, вопреки законам геометрии, они пересекутся? Ну и что дальше? — размышляла Мэгги. Ведь место пересечения двух прямых — это лишь некая абстрактная точка, место, не имеющее никакого измерения.

И вдруг оказалось, что эта самая точка — многомерное пространство, в котором может уместиться целая жизнь.

Мэгги накрыла голову подушкой и постаралась не обращать внимания на назойливое жужжание дверного звонка.

Кто бы это ни был, уходить он не собирался. Вздохнув, она признала свое поражение и отбросила подушку. По «удачному» стечению обстоятельств этот наполненный перьями предмет отскочил от стены и сбил с захламленного всякой всячиной туалетного столика сестры фарфоровую свинку.

Мэгги уставилась на обломки и с оптимизмом решила, что при помощи клея статуэтка будет не хуже новой — тем более что в действительности она не являлась антикварной и ценности никакой не представляла. У Ванессы всегда так, в ее расположенной в заоблачных высотах квартире полным-полно всяческих выглядевших аляповато, но зато модных и бешено дорогих безделушек.

В поисках халата Мэгги огляделась. Она хотя и жила здесь уже неделю, но до сих пор не удосужилась распаковать свои вещи. Поразмыслив, Мэгги решила, что ее пижама отвечает многим — если не всем — требованиям скромности и данный наряд вряд ли вызовет у стоящего на лестничной площадке вожделение.

— Да! — рявкнула она, приоткрывая дверь ровно настолько, насколько позволяла цепочка.

— Мне нужно поговорить с Ванессой.

Тебе и всем остальным мужчинам Ванкувера в возрасте от восемнадцати до девяноста лет, если судить по записям на автоответчике сестры, с кислой улыбкой подумала Мэгги.

— Видите ли, ее нет… — нетерпеливо начала она, щурясь от яркого света, заливающего лестничную клетку. — О, это вы!

Всем своим видом, от головы с непричесанной копной белокурых волос до кончиков пальцев ног, Мэгги выражала недоверие.

Тень раздражения пробежала по ее лицу: вовсе не так она представляла исполнение своей мечты!

Без долгих размышлений она сняла цепочку. Найджел Хиггинс — не тот мужчина, которого можно держать на пороге, подумала она, и не тот, которого на этом пороге можно часто встретить. Красивые мужчины — а именно это определение Найджел полностью заслуживал — в смокингах, как правило, не заходят к ней в восемь часов утра.

— Мы знакомы? — Взгляд его красивых голубых с металлическим блеском глаз быстро скользнул по ее субтильной фигуре, а затем в глубине этих глаз мелькнуло нечто похожее на проблеск воспоминания. — О… Мэри, кажется?.. — Длинноногий и элегантный до кончиков пальцев, он прошел мимо Мэгги в просторную комнату.

Я всегда знала, что произведу на него глубокое впечатление! И подтверждение этому тешит мое девичье самолюбие, с кривой ухмылкой решила Мэгги. Она с нарастающим раздражением наблюдала за впечатляющим видом — широкая в плечах и узкая в бедрах мужская фигура на фоне широкого окна, полностью занимающего одну из стен.

— Мэгги, — холодно поправила она.

Гость слабо улыбнулся и с плохо скрываемым нетерпением огляделся.

— С тобой произошел несчастный случай или что-то в этом роде?

Она совершенно забыла! Рука Мэгги автоматически взметнулась к лицу. Моргнув, Мэгги бросилась к зеркалу, которых в квартире ее сестры было несколько.

— Что-то в этом роде, — сухо подтвердила Мэгги, рассматривая синяк.

Могло быть и хуже, с упорным оптимизмом заключила она. А так ничего драматического, косметика способна скрыть травмы и похуже.

— Когда вернется Ванесса? — Найджел озабоченно взглянул на свои часы на металлическом браслете.

Возможно, кто-то в первую очередь отметил бы дорогую марку этого аксессуара, но Мэгги обратила внимание на шелковистые темные волоски на запястье. Ее сердце пропустило один удар, и она с досадой подумала, что ведет себя словно влюбчивый подросток. Мэгги вдруг вспомнила пылкую юношескую клятву, данную ею после того, как она в последний раз видела Найджела во плоти — и этой плоти было слишком много, с избытком для того, чтобы нарушить ее хрупкий душевный покой.

Тогда она поклялась, что, когда в следующий раз увидит Найджела Хиггинса, уже избавится от юношеских прыщей, от шины на зубах, а волосы перестанут торчать в разные стороны и будут лежать красивыми волнами. Все три пункта были выполнены. Впрочем, сейчас третий пункт можно было считать выполненным с натяжкой, поскольку, встав с кровати, Мэгги не успела причесаться.

Она смутно вспоминала, что тогда ей казалось, будто Найджел онемеет от ее потрясающей красоты. Сейчас же синяк под глазом и пижама, которая делала ее похожей на карлика, мало способствовали соблазнению мужчины. Мэгги понимала, что приложила бы все усилия, лишь бы встретить героя своих юношеских грёз во всеоружии красоты, если бы, разумеется, знала о его визите. А что это означает? — подумала она. Только то, что подростковое желание произвести впечатление именно на этого мужчину полностью не исчезло.

— Я спросил, когда вернется Ванесса.

Мэгги не торопилась отвечать, продолжая разглядывать Найджела. Никакие проклятия, злобно посылаемые ею на его голову, не возымели действия. Он не уменьшился в росте и не растолстел, а тщательно уложенные блестящие черные волосы были по-прежнему густыми — в них так и тянуло запустить пальцы. Нарисованная воображением картина обстоятельств, при которых она могла бы погрузить пальцы в волосы Найджела, заставила Мэгги густо покраснеть. Определенно, ей необходимо унять свою буйную фантазию!

— Через шесть месяцев.

— Что?! — гаркнул он, и брови его раздраженно поползли вверх.

— Не смотри на меня так, — фыркнула Мэгги. — Я не виновата, что она тебе этого не, сказала.