Дитлев встал и по коридорам, обшитым черным деревом, проследовал мимо стационарных и операционных помещений. На ходу он приветливо и доброжелательно кивал всем встречным, которые считали его принадлежащим к сливкам общества, а затем через вращающуюся дверь вошел в хозяйственное отделение. Оно располагалось в крайнем крыле с великолепным видом на сияющий холодной синевой морской простор Эресунна.

Пожав руку дежурному повару и осыпав его такими похвалами, что тот даже смутился, Дитлев потрепал по плечу его помощников и скрылся в прачечной. Путем тщательных подсчетов он установил, что предприятие Берендсена «Текстиль сервис» могло производить стирку быстрее и дешевле, но завел собственную прачечную совсем из других соображений: она предоставляла в его распоряжение не только чистое белье, но и шесть филиппинок. Кто же станет на этом экономить какие-то жалкие кроны?

При появлении хозяина смуглокожие женщины вздрогнули. Дитлева это всегда забавляло. Схватив за плечо первую попавшуюся, он тут же потащил ее в бельевую. У нее был испуганный вид, но дело свое она знала. Имея самые узкие бедра и самые маленькие груди из всех, она тем не менее была из них самой опытной. После всего того, через что она прошла в борделях Манилы, эту девушку не могли устрашить никакие прихоти, до которых сумел бы додуматься Дитлев.

Встав на колени, она стянула с него брюки и занялась своим делом, а он только равномерно бил ее по плечам. Но несмотря на все ее старания, он не получал с ней разрядки. Оргазма он достигал иным путем, а тут только накачивался адреналином в такт ударам, которыми осыпал ее плечи. Затем он поднял ее за волосы и, стянув с нее трусы, запустил туда руку, в то же время языком глубоко проникнув ей в рот.

Когда он оттолкнул ее от себя и бросил на пол, оба уже получили все по полной программе и даже больше.

Он привел в порядок одежду, засунул женщине в рот бумажку в тысячу крон и удалился, приветливо кивнув на прощание остальным прачкам. Они с облегчением проводили его глазами. Напрасно они радуются! Всю следующую неделю он был намерен посещать клинику «Каракас» и получать все, что следовало. Чтобы девицы почувствовали, кто тут хозяин.

Частный сыщик выглядел препаршиво, и его пребывание в вылизанном до блеска кабинете Дитлева казалось совершенно неуместным. Сразу становилось ясно, что этот долговязый и худосочный тип всю ночь провел на улицах Копенгагена. Ну и что с того? Разве не за это ему платят деньги?

– Ну что там, Ольбек? – буркнул Ульрик. Он сидел рядом с Дитлевом, вытянув ноги так, что они торчали из-под стола. – Есть какие-нибудь новости об исчезнувшей Кирстен-Марии Лассен?

«Он каждый раз так начинает разговор с Ольбеком», – подумал Дитлев, устремив досадливый взгляд в даль за панорамным окном. По морю ходили свинцовые волны.

Черт побери! Когда это кончится! Мысль о Кимми ни на минуту не выходит из головы, сколько же можно терпеть! Когда они ее наконец поймают, она исчезнет по-настоящему. Уж он придумает, что тут сделать.

Частный сыщик повертел шеей и подавил зевок:

– Ее несколько раз видел сапожник из будки на Центральном вокзале. Она все время таскает за собой чемодан на колесиках. В последний раз на ней была клетчатая юбка из шотландки. В основном все та же одежда, которую описывала женщина в Тиволи. Но, по моим сведениям, Кимми появляется на вокзале нерегулярно. В ее жизни вообще нет никакого порядка. Я опросил там всех: железнодорожных служащих, полицейских, пьяниц, торговцев. Некоторые знают о ней, но никто не может сказать ни где она бывает, ни кто она вообще такая.

– Направь на вокзал целую группу, чтобы наблюдали днем и ночью. Ведь когда-нибудь она опять появится.

Ульрик встал со стула. Он был крупный мужчина, но словно бы становился меньше ростом, когда разговор заходил о Кимми. Возможно, он, единственный из них, был в нее когда-то по-настоящему влюблен. «Интересно, он все еще не может успокоиться, что так и остался единственным, кто ее не поимел?» – в тысячный раз подумал Дитлев, посмеявшись про себя своим мыслям.

– Круглосуточное наблюдение? Это влетит вам в копеечку. – Ольбек потянулся к своему дурацкому рюкзачку за калькулятором.

– Сейчас же прекрати! – рявкнул Дитлев, подавив желание запустить чем-нибудь Ольбеку в голову, и продолжил, откинувшись в кресле: – Брось болтать о деньгах, ты все равно ничего в этом не смыслишь! Сколько, по-твоему, это может стоить? Пару сотен тысяч? Как ты думаешь, сколько мы с Ульриком и Торстеном заработали за то время, что болтали тут о твоих дурацких почасовых расценках?

После этой тирады он все же взял ручку и кинул ее через стол – метил Ольбеку в глаз, но промахнулся.

Когда тощая фигура сыщика исчезла за дверью, Ульрик подобрал ручку «Монблан» и засунул в карман.

– Что упало, то пропало! – со смехом сказал он.

Дитлев не отреагировал, но пусть только Ульрик попробует проделать такое еще раз!

– От Торстена были сегодня какие-нибудь известия? – спросил он.

Ульрик резко помрачнел:

– Да, сегодня утром он поехал в загородное имение в Грибсков.

– Его разве не интересует, что тут делается?

Ульрик пожал плечами. За последнее время он растолстел: вот что значит нанять повара, который особенно славится умением готовить foi gras![3]

– Он сейчас немного не в форме.

– Понятно. Придется нам управляться без него, – процедил Дитлев сквозь зубы.

В один прекрасный день у Торстена окончательно сдадут нервы. Об этом надо помнить, потому что тогда он станет не меньшей угрозой, чем Кимми.

– Ты же не сделаешь ничего Торстену? – Ульрик пристально взглянул на него. – А, Дитлев?

– Ну разумеется, нет, старина. Это же Торстен!

Секунду они сверлили друг друга взглядами исподлобья, как два хищника. Дитлев знал, что в упрямстве ему с Ульриком не тягаться. Фирму биржевого анализа создавал его отец, но только благодаря Ульрику она завоевала свою нынешнюю главенствующую позицию. Если уж он ставил себе какую-то цель, то всегда добивался своего, не гнушаясь никакими средствами.

– Ладно, Ульрик, – прервал Дитлев молчание. – Подождем, пока Ольбек не сделает свою работу, а там посмотрим, как дальше.

Ульрик сразу расслабился.

– Фазанья охота состоится? – спросил он с детским интересом.

– Да. Бент Крум собрал всю команду. В четверг к шести утра в гостинице «Транекер». Пришлось пригласить местную шушеру, но это в последний раз.

Ульрик засмеялся:

– Думаю, вы припасли нечто особенное?

– Да, – кивнул Дитлев. – Сюрприз уже ждет.

На щеках Ульрика заходили желваки. Одна мысль о такой перспективе его заметно возбуждала. На лице было написано нетерпеливое волнение, взыграло его истинное «я».

– Ну, Ульрик? Не хочешь пойти и посмотреть, как поживают в прачечной мои филиппинки?

Ульрик вскинул голову, глаза его были прищурены. Иногда это означало да, иногда – нет. Угадать было невозможно. Слишком уж много в нем жило самых разных наклонностей.

– Лиза, когда это дело попало ко мне на стол? Можешь сказать?

Поправляя свою новенькую беспорядочную прическу, Лиза посмотрела на папку в руке Карла и опустила уголки губ: вероятно, это означало, что она не знает.

Карл протянул папку фру Сёренсен:

– А вы? Может быть, вы знаете?

– Очень сожалею, – заявила та, за пять секунд пробежав глазами первую страницу.

Во взгляде фру Сёренсен промелькнуло торжество, как всегда, когда у Карла возникали проблемы. Ее это радовало. Ни начальник отдела по расследованию убийств, ни его заместитель Ларс Бьёрн, ни кто-то из следователей не смог ничего прояснить. Создавалось впечатление, что дело легло к нему на стол само собой, без посторонней помощи.

– Карл, я позвонил в полицию Хольбека! – крикнул из своего закутка Асад. – Они считают, что эта папка стоит на месте у них в архиве. Но они проверят, когда выберут время.