Но я здорово растерялась. Я привыкла проводить вечера с миссус, и мне почему-то никогда не приходило в голову, что она может ужинать в гостях.

— Закрой рот, любезная! — сказал хозяин. — Муха залетит.

Я посмотрела на него. Потом снова взглянула на миссус.

— Я просто подумала, мэм, — говорю. — А как же наш урок пунктуации?

— Не сегодня, Бесси, — отвечает она. — Мы продолжим завтра.

Господин Джеймс визгливо хохотнул.

— Батюшки мои! Да ей это не нравится!

Я натянуто улыбнулась и сделала реверанс, чтобы показать что он ошибается. Хозяин выставил вперед подбородок и говорит:

— Последний вопрос, Бесси. Насчет твоего отца.

Я с интересом стала ждать, действительно ли он задаст вопрос, но он сказал:

— Мне желательно знать, каким ремеслом он занимался.

— Он служил моряком, сэр.

Насколько я знала, скорее всего так оно и было.

Но я не хотела дальнейших допыток на эту тему, в форме вопросов или нет, а потому быстренько отреверансила и вышла прочь.

О, я могла бы кой-чего рассказать хозяину про своих родителей. И с удовольствием посмотрела бы, как у него вытянулась бы физиономия. Если подумать, наверно мне следовало рассказать. Скорее всего он тотчас уволил бы меня за непригодностью.

И тогда не произошло бы всего остального.

О дальнейших событиях мне немного совестно рассказывать. Но поскольку они имеют прямое отношение к моей истории — собственно, с них-то все и началось, — рассказать придется. Оглядываясь на прошлое, я нахожу себе оправдание единственно в том, что юности присуще любопытство.

Миссус и хозяин разошлись по своим комнатам до вечера. Гектора послали к Бисквиту с приказом подать экипаж к семи, а я в половине седьмого явилась к миссус узнать, не требуется ли помочь с одеванием. Но она уже сама нарядилась и в моих услугах не нуждалась. Она была страшно возбуждена по поводу предстоящего ужина, ведь они отправлялись в гости к какому-то малому, который писал песни и стихи.

— Я сочиняю песни, — говорю я.

— Знаю, — отвечает миссус. Но на самом деле она меня не слушала, а рассматривала свое отражение в зеркале при свете свечи. — Это ожерелье не слишком вычурное?

— Нет, мэм, оно очень красивое, — говорю. — Мне бы хотелось иметь такое. Вам нравятся мои песни?

— Ну конечно. А где же мои перчатки?

— Вот они, мэм. У вас будут какие-нибудь распоряжения на время вашего отсутствия?

— Нет.

— А знаете что… я могу поделать «сесть-встать», если хотите.

Миссус перестала натягивать перчатки и воззрилась на меня.

— Что?

— Ну, я поделаю «сесть-встать» и скажу вам, сколько всего раз у меня получилось, когда вы вернетесь.

Она нахмурилась.

— Нет, Бесси. Так оно не имеет смысла. И ты же помнишь про нашу маленькую договоренность, правда?

Я вопросительно взглянула на нее.

— Насчет «ни гу-гу», — пояснила она.

— О, конечно, мэм.

— Вот и умница, — сказала миссус, а после чмокнула меня в щеку.

Я зарделась от удовольствия и в смятении чувств шагнула вперед, чтобы вернуть поцелуй, но она уже отошла прочь, натягивая перчатки. От нее на моей щеке остался розовый аромат, который я слышала даже после того, как они с мужем уселись в экипаж и укатили в темноту. До чего же мне хотелось быть на месте господина Джеймса!

Представьте, я и миссус, две дамы в лучших своих нарядах, выезжаем в гости развлекаться и играть в карты. Вот это была бы картина, помереть и не встать.

После отъезда хозяев дом внезапно показался страшно большим и пустынным. Я немного побродила со свечой по нижним комнатам, осознав вдруг, что еще ни разу не оставалась там совсем одна. Было очень холодно и одиноко, половицы гулко поскрипывали под моими ногами. Обыкновенно миссус всегда находилась где-нибудь на расстоянии крика, правда я никогда не кричала, она не любила крика, говорила мол глотку рвут только в кабаках. Если вы хотели что-нибудь спросить, вам обязательно следовало подойти к ней и обратиться тихим и милым голосом, а не орать из окна или через весь двор, будто прачка или еще кто. В общем, вскорости мне стало жутко неуютно, и я решила подняться наверх и посмотреть платья миссус, пока она в отлучке. Не знаю, может у меня просто возникло обычное девчачье желание примерить еще парочку. Открыть-то шкаф я открыла, но только скользнула взглядом по платьям, не стала ни примерять их, ни нюхать, ничего такого. А потом надумала одним глазком заглянуть в письменный стол. Ясное дело, ящик оказался запертым, но мне пришло на ум, что до возвращения хозяев у меня довольно времени, чтоб попробовать найти ключ. Я долго шарила повсюду и уже собиралась прекратить поиски, когда вдруг скумекала, что миссус могла оставить ключ в платье, в котором ходила с утра. И точно: запустив руку в карман, я нащупала там маленький ключик. Я вставила его в замок и повернула, а потом выдвинула ящик.

Там оказался мертвый младенец! И банка варенья! И жестяной свисток!

Нет, конечно.

Всего лишь куча потрепанных конторских журналов навроде моего и старая толстая бухгалтерская книга в красном кожаном переплете. Я вытащила красную книгу и раскрыла без особого интереса. На обложке изнутри была наклеена знакомая черно-белая картинка с надписью «Библиотека „Замка Хайверс“». Я видела такие во всех книжках из хозяйской библиотеки и теперь знала, что под деревом сидят не две дамы, а дама и служанка в фартуке и чепце. Здесь картинка была наклеена не шибко аккуратно, миссус наляпала столько клея, что бумага вздулась волдырем и покоробилась. Я открыла первую страницу и с удивлением увидела, что она сплошь исписана почерком миссус, фиолетовыми чернилами. Ниже я приведу часть текста, содержавшегося там.

Располагай мы общим описанием характера, нравов, умственного развития современной домашней прислуги, сопровожденным примерами частных случаев, мы извлекли бы из него пользу поистине бесценную, но меня поражает, что подобные материи не вызывают должного интереса и что все наши знания здесь ограничиваются сферой личного опыта. Хорошо бы какой-нибудь толковый автор записал свои наблюдения на сей счет, дабы передать свои знания грядущим поколениям, хотя успешно справиться с такой задачей в силах только человек незаурядного ума и здравомыслия.

За отсутствием такового автора я смиренно предлагаю вашему вниманию нижеследующие теоретические рассуждения, подкрепленные жизненными примерами. Для собственной своей пользы и для просвещения других я намереваюсь изобразить на этих страницах всех слуг, каких узнаю на своем веку. Я прекрасно понимаю, что покамест, на двадцатом году моей жизни, опыт общения с прислугой у меня еще невелик. Однако по ходу времени я буду пополнять свое сочинение все новыми и новыми обстоятельными рассказами обо всех слугах, которые будут работать здесь.

Следует заметить, что мне придется ограничиться только домашними слугами, ибо у меня нет возможности внимательно и постоянно наблюдать за фермерскими работниками, проживающими в другом месте, и в любом случае, насколько я знаю, они в большинстве своем люди тупые и неразвитые, склонные к грубым развлечениям и непристойным разговорам, часто пьянствующие с приятелями в своих хижинах и «обезображивающие ночь шумными кутежами». Собираюсь ли я заявить, что всякий слуга должен трудиться не разгибая спины, без минуты отдыха? Ничто не может быть дальше от моих намерений. Человек не машина, и когда с ним обращаются как с машиной, он наименее полезен. Однако я посмею утверждать, что отсутствие пищи для ума в свободное от трудов время является прискорбной причиной тоски и внутренней опустошенности представителей домашней прислуги. Мы должны учить наших слуг чтению и письму, а еще лучше — стараться нанимать в у служение людей, уже владеющих начальными навыками грамоты, которые можно развивать входе необременительных регулярных занятий. Особливое внимание следует уделять чтению и прежде всего надобно обучать беглому чтению девиц. Всякая госпожа должна обеспечить служанке свободный доступ к таким книгам, как Библия, романы Вальтера Скотта, мистера Диккенса, Ричардсона и прочая.