Однако я полагаю своей целью не только высказаться в пользу просвещения наших слуг, но также исследовать другие способы добиться от них наивысших достижений, на какие они способны. Не могу не признать еще раз, что за недостатком жизненного опыта я не в состоянии глубоко обсуждать многие важные стороны интересующего меня предмета, но я чрезвычайно рада, что данная книга станет моим вкладом в общее знание, и если хотя бы одно мое наблюдение или хотя бы один мой совет прояснят для кого-то трудный вопрос или принесут практическую пользу, то большей награды мне и не надо. Свою книгу, со всеми недостатками, каковых у нее наверняка немало, я представляю на суд снисходительной публики…
И так далее. Вот оно что. Вот почему пальцы миссус иногда испачканы чернилами. Она пишет свою собственную книгу! И работает над ней многие годы, с самого своего приезда в «Замок Хайверс». «Наблюдения».
У меня глаза на лоб лезли от изумления.
Я пролистнула еще несколько страниц, там продолжалось вступительное слово в прежнем духе, про талантливых авторов и про то, как сама миссус недостойна и смотреть-то на перо, не то что взять его в руку — здесь я ужасно огорчилась, поскольку по моему разумению она писала страшно здорово, такими красивыми предложениями, а уж пунктуация вообще закачаешься. На самом деле две-три фразы показались мне самыми изящными из всех, какие мне доводилось читать в книжках.
Следующая часть, озаглавленная «Мой личный опыт общения с прислугой на сей день», начиналась с рассказа миссус о некой Фреде. Эта Фреда работала на отца миссус в Уимблдоне. Несмотря на свое иностранное происхождение, она удостоилась всего лишь двух страниц наблюдений, после чего была отправлена обратно в Германию. Очевидно она держалась недостаточно скромно с одним джентльменом, который зашел на чай, потом откланялся, но после наступления темноты был застукан крадущимся к комнате Фреды в цокольном этаже. Сам джентльмен, призванный к ответу, рассыпался в извинениях и так мило сокрушался по поводу этой истории, что быстро получил прощение. А вот со смелой Фредой вышло иначе, она подняла страшный хай и позволила себе ряд грубых выражений, прежде чем с треском вылетела на улицу.
Миссус закончила весьма ловко и складно.
Описанный пример, однако, вовсе не означает, что иностранным слугам нельзя доверять. Во многих случаях дело обстоит ровно наоборот. Например, я слышала об одном французе, добросовестнейше исполняющем обязанности камердинера у одной очень важной персоны, знакомого моего батюшки; и всем в свете известно, что миссис Б*** из М*** никуда не выезжает без своей угольно — черной негритянки…
Далее миссус подробно рассказывала про Нэнни П. — судя по описанию, обладательнице столь многочисленных добродетелей, что мне удивительно, почему она не причислена к лику святых. Смерть Нэнни П. стала страшным ударом для миссус, и чернильные строчки местами расплылись, словно на страницу там пролились слезы.
Затем шла длинная череда коротких записей, озаглавленных разными женскими именами. У меня сложилось впечатление, что в них шла речь о девушках, служивших в «Замке Хайверс» задолго до меня, и я приведу здесь несколько выдержек, чтобы передать суть.
Маргарет… дерзкая особа… отказывается писать… нахалка… скатертью дорога… Вари… из горцев… всего пять дней… среди ночи… пропали ложки… Шона… тоже из горцев… всего три недели… несколько расточительна… Джеймс недоволен… ожесточенный спор… от ворот поворот… Пегги… непочтительна… тупой бараний взгляд… отвратительно готовит… пускай убирается, откуда пришла…
И так далее, страница за страницей про девушек и проступки. Потом несколько чистых страниц и следующий заголовок.
Заметки по поводу физиогномики и прочих вопросов
В последние годы я постепенно прихожу к мнению, что между внешним обликом слуги и его характером существует известная связь. От моего внимания не ускользнуло, что костлявая, сварливая на вид девица чаще всего окажется именно сварливицей, а толстое создание с добродушной физиономией предсказуемо станет вести себя в полном соответствии со своей наружностью. Если взять пример из личного опыта, моя Нэнни П. была прекраснейшим человеком, и ее добрый нрав в совершенной мере выражался в ее румяных круглых щеках и полной уютной фигуре. Не без связи с вышеизложенным замечу также, что я нахожу интересной точку зрения, что наравне с «типом личности», от природы непокорным и своевольным, существуют люди с врожденным желанием услужать и угождать — послушные по своей натуре. Если бы выяснилось, что такие послушные по своей натуре люди обладают сходными физическими чертами (например, одинаковым овалом лица или низко посаженными ушами), насколько легче стало бы нам находить хороших слуг, ибо мы с первого взгляда понимали бы, кто будет служить исправно, а кто — нет!
Посему отныне, в порядке предварительной меры, я буду записывать физические данные каждой девушки, включая мерки с фигуры и головы. По ходу наблюдений я буду также делать записи касательно общего склада характера каждой девушки и особенно ее предрасположенности к послушанию. Все эти сведения, объединенные и упорядоченные, впоследствии можно использовать как материал для глубокого изучения…
Отдельного интереса и исследования заслуживает мнение, что поведение слуги обусловливается не только жизненными и финансовыми обстоятельствами, но также обхождением господина или госпожи с ним или с нею. Полагаю, все стало бы ясно, умей мы читать мысли наших слуг. Если бы знали, о чем они думают, тогда бы мы, несомненно, поняли, как добиться от них наилучшего поведения…
…Конечно, иные читатели найдут странным, что мы держим в доме всего лишь одну девушку. Однако мой муж считает, что лучше постоянно занимать работой одну усердную служанку, чем тратить деньги на жалованье нескольким ленивым. Он также видит большую пользу в моем деятельном участии в ведении хозяйства, и я с ним совершенно согласна, ибо жизнь невыносимо скучна, когда человеку нечем заняться!..
Дальше записи становились подробнее, с указанием возраста девушек и краткого описания внешности. Везде приводился перечень мерок с фигуры и лица, такие же миссус и с меня снимала. А после рассказывалось, как служанки вели себя, пока служили в доме, какие книжки миссус им давала, если они умели читать, когда и какие проступки они совершали и так далее. Мне все это было не очень интересно, и я бегло листала страницы, пока не наткнулась на более любопытную запись.
Трагическая потеря слуги
Если все хорошо, слуга остается в доме до времени, пока не складываются обстоятельства для его или ее полюбовного расставания с хозяевами. К великому сожалению, порой в дело вмешивается Смерть и забирает у нас слуг прежде, чем мы готовы их отпустить, — как же нам пережить утрату? Разумеется, я вовсе не хочу сказать, что смерть слуги для нас трагедия такого же масштаба, как смерть близкого родственника, друга или даже знакомого одного с нами общественного положения. Слуга есть слуга, и порой бывший хозяин с трудом вспоминает их имена уже через несколько дней после их увольнения (если только он не ведет записи, как я). Однако иные слуги — скажем, особо искусные в работе, или обладающие приятной наружностью, или во всем нам послушные — находят уголок в нашем сердце. Стрясись с одним из них несчастье, пережить утрату гораздо труднее.
Например, случилось так, что одна наша служанка — ирландка Нора, ранее упоминавшаяся на сих страницах, — недавно пропала. В первый день ее отсутствия ходили толки, что она сбежала. Конечно, любой человек, знавший девушку, без тени сомнения понял бы, что она никогда не сделала бы подобного. Она была надежной, достойной доверия, преданной и почтительной служанкой. Я вообще пришла к заключению, что у ирландок характер гораздо покладистей, чему шотландских горянок, да и трудностей с языком у многих из них поменьше. Нора была одной из лучших в своем роде, чрезвычайно милой девушкой, чей привлекательный вид явственно свидетельствовал о достоинствах нрава.
