КАЛЛАХАН(Callahan) Дэниел (род. 19 июля 1930, Вашингтон) — американский философ, один из ведущих специалистов в области биоэтики. Доктор философии Гарвардского университета (1965). В теоретических исследованиях сочетает основные идеи этики Аристотеля и традиции американской аналитической философии. Совместно с американским психиатром У. Гейлином в 1969 основал Институт социальной этики и наук о жизни (Гастингский центр), ставший ведущим исследовательским центром в области биоэтики (до 1996 — президент, затем директор международных программ Центра). Ему принадлежат исследования во многих областях биоэтики (особенно по проблемам абортов, генетики, распределения дефицитных ресурсов здравоохранения, отношения к умирающим). Разрабатывает проблему дистрибутивной справедливости в здравоохранении и этические проблемы старения. Автор концепции «пределов» биомедицинских вмешательств в процессы жизнедеятельности человека. Каллахан выступает как критик идей неограниченного технологического прогресса в медицине и доктрин, рассматривающих продление индивидуальной человеческой жизни в качестве центральной моральной ценности. Один из наиболее влиятельных светских противников легализации права на эвтаназию. Соч.: The Tiranny of Survival, 1973; Setting Limits: Medical Goals in an Aging Society, 1987; What Kind of Life: The Limits of Medical Progress, 1990; The Troubled Dream of Life: Living With Mortality, 1993. П.Д. Тищенко
КАЛОКАГАТИЯ(греч. каХокауаОга, то Kafav KriyaOov) — термин античной этики (приблизительный перевод «нравственная красота»), составленный из двух прилагательных: каХос, (прекрасный) и dyaOoc (добрый). Более всего значим для философии классического периода (Сократ, Платон и Аристотель), однако имеет свою историю и в ранней традиции: как понятие засвидетельствовано для Бианта и Солона. Калокагатия стала одним из важнейших терминов нравственного учения Сократа, о чем можно судить по сократическим сочинениям Ксенофонта и Платона. В «Меморабилиях» Ксенофонт изображает «разговор Сократа с Аристиппом о ка- локагатии» (Mem. Ill 8), в ходе которого Сократ отождествляет понятия «прекрасное», «хорошее» и «полезное» (для души); соответственно, благом и красотой нетелесной души, если она существует правильно, оказывается добродетель. В другой беседе он противопоставляет калокагатию «постыдному», делая это в ходе характерного отождествления «мудрости» ^рациональное мышление) и «благоразумия» (=нравственное сознание), сближая т. о. калокагатию с последним. В платоновской «Апологии» 21d4 термин «калокагатия» появляется в знаменитой формуле Сократа о незнании: в пер. Вл. С. Соловьева «оба ничего в совершенстве не знаем» (букв, «не знаем ничего прекрасного» - koAov KocyaOov), — подчеркнуто этическое содержание философии Сократа. И в платоновском «Пире» 222а6 говорится, что речи Сократа касаются всех вопросов, которыми занимается тот, «кто хочет достичь калока- гатии». Для Платона калокагатия была термином важным, но не центральным, ибо и философия его не исчерпывается этикой, в отличие от сократовской. Термин редко встречается у него в
199
КАЛЬВЕН ТАВР значении внешней красоты (Euthyd. 27IM; Rarm. 127b3), в основном же — в значении красоты нравственной, выступая как синоним понятия «добродетель»: Gorg. 515a6 («человек достойный», противопоставлен дурному, т. е. несправедливому, распущенному и безрассудному); 527d2 («поистине достойный человек и предан добродетели»; koAjov KdyaGov, ciaKcbv apernv); Symp. 204а5 («тем-то и скверно невежество, что человек и не калокагатийный, и не умный вполне доволен собой») и во многих других местах. Исключением из этического толкования выглядит пассаж из «Тимея» 88с6, в котором ксАос, обозначает красоту тела, а ayaOoc—души; здесь Платон имеет в виду гармонично развитого человека, прекрасного и душой и телом. В платоновской Академии калокагатию определяли как «умение избирать наилучшее нравственное решение» (Ps.- Plat. Definitiones 412e8). Аристотель продолжает разрабатывать этот термин, причем делает это не в «Никомаховой», а в «Евдемовой этике» VII 3, 1248Ь8—1249а 16 и «Большой этике» II 9. По Аристотелю, калокагатия — совершенная добродетель (такая же, как справедливость «в широком смысле»): «О нравственной красоте (калокагатии) говорят по поводу добродетели: нравственно прекрасным зовут справедливого, мужественного, благоразумного и вообще обладающего всеми добродетелями» (Magna тог. II 9, 1207Ь23—26). В «Евдемовой этике» калокагатийным называется тот, кто «обладает прекрасными благами как таковыми и практически действует ради прекрасного как такового» (1248Б34—36), т. е. кто стремится жить добродетельно (=согласно благу как таковому) не ради внешнего «природного» блага (здоровья или силы, как граждане Спарты). По существу, калокагатия, определяемая как «полнота добродетели» (dperr| теХеюс, 1249а 16), является содержательным ответом на формулу счастья («полнота жизни в полноте добродетели», 1219а38—39). Аристотель также подчеркивает, что для совершенного в моральном отношении человека внешние блага (богатство, слава, почет) не несут никакой опасности в смысле повреждения нрава, и более того, без внешних благ тоже не может быть полноты и совершенства. Но все это относится к достаточно небольшой части граждан (собственно, истинным философам), ибо «многие не способны обратиться к калокагатии, поскольку они привыкли повиноваться не стыду, но страху» («Никомахова этика» X10,1179b 10-11). После Аристотеля термин еще встречается у ранних стоиков (Хрисипп учил, что равносильны выражения «жить по природе», «жить прекрасно» и «жить хорошо» и, в свою очередь, «калокагатия» и «добродетель», см. SVFII16), но постепенно исчезает из разговорного философского языка. Византийский словарь Суда фиксирует память о главном содержании термина: «калокагатия — это доброта» (К, 244). Лит.: Лосев А. Ф. История античной эстетики: Итоги тысячелетнего развития, кн. 2. М., 1994, с. 386-439. М. А. Солопова
КАЛЬВЕН ТАВР— см. Тавр Кальвен.
КАЛЬВИН(Calvin, латинизированное Calvinus) Жан (10 июля 1509, Нуайон, Франция — 27 мая 1564, Женева) — деятель Реформации, основатель кальвинизма, или реформатства. Изучал богословие в университете Парижа (1523—28), право — в юридических школах Орлеана и Бурже (1528—31), увлекался древними языками, античной философией и христианским гуманизмом Эразма Роттердамского. Под влиянием идей М. Лютера в 1534 порвал с католицизмом и, опасаясь преследовании, переселился в Базель (Швейцария), где интенсивно занимался богословием. В тот же год написал предисловие к французскому переводу Библии, а в 1536 издал «Наставление в христианской вере» (Institutio religionis christianae), вскоре признанное «энциклопедией протестантизма». Кальвин постоянно совершенствовал и дополнял свой главный труд, последнее (6-е), значительно расширенное издание которого вышло в 1559. Кальвин воспроизводит основные положения Лютера, но в более систематической, а часто и категорической форме. Он рассматривает первородный грех как сознательный отказ человека от подчинения Создателю, в корне извративший его богоподобную природу. В результате сам человек не способен познать ни себя, ни Бога, равно как и найти путь к спасению. Для этого необходимы дары сверхъестественные, которые вызывают чувство полного подчинения и беспредельной благодарности Творцу. Наибольшую известность приобрела доктрина Кальвина об абсолютном божественном предопределении. Развивая доводы Лютера в полемике с Эразмом Роттердамским (1524—25), он формулирует ее предельно жестко: еще до сотворения мира Бог одних грешников избрал к спасению (проявление его высшего милосердия), а других обрек на вечные муки (проявление высшей справедливости), и ничто — ни добрые дела, ни подвиги благочестия — не может изменить этого предначертания. Отсюда категорическая формула: своей жертвеннической смертью Иисус Христос искупил грехи не всех людей, но лишь «избранных». Человек неспособен проникнуть в тайну предопределения: его окончательная судьба известна только Богу, но ему следует до конца надеяться на свое «избранничество», подтверждаемое им личной верой. Кальвин конкретизирует Лютерово понимание земного призвания христианина, подчеркивая существование косвенного свидетельства принадлежности к «сыновьям света»: успехи в предписанной свыше профессиональной деятельности, которая должна быть подчинена не стяжанию мирских благ и удовольствий, но высшей духовной цели — прославлению величия Бога. Решительно осуждаются роскошь, леность, паразитизм, но собственный труд и накопленное богатство считаются наилучшим способом служения Богу. Идеал мирского аскетизма, положенный в основу пуританской этики, как убедительно показал М. Вебер, стал эффективным стимулом развития частного предпринимательства и становления капиталистического строя, особенно в США. На политическом развитии Запада сказалось учение Кальвина о церкви и ее взаимоотношении со светской властью. Идеальным политическим строем он считал республику с выборной властью. Церковь и государство — социальные институты, имеющие различные функции. Забота церкви — сфера духовного, вечного, «внутренний человек»; дело же государства — управление обществом, утверждение справедливости и закона. При этом церковь и государство должны дополнять друг друга в обеспечении процветания общества и его граждан. Однако точка зрения Кальвина на их взаимоотношение существенно отличается от позиции Лютера, четко разграничивавшего сферы компетенции церкви и светской власти. Авторитет последней, говорит Кальвин, идет от Бога, ее должностные лица — слуга Творца, обязанные в решении практических вопросов защищать высшую небесную справедливость, руководствуясь законом Бога, выраженным в Библии. Напр., расценивать и пресекать религиозное диссидентство не только как церковное, но и как гражданское преступление.
