Она поглядела на него устало и вновь отвела взгляд.

— Эта неделя была тяжелой.

— Ты меня наказываешь?

Она изумленно посмотрела на него.

— Конечно, нет.

Просто ей нужно было подумать обо всем, и без него. В его присутствии она не могла сосредоточиться. Джас наградил ее задумчивым угрюмым взглядом.

— Хорошо, — сказал он и крепко поцеловал ее в губы.

Она скованно ответила. Блайт боялась, что захлестнувшие ее эмоции заглушат голос здравого смысла. Уходя, Джас обернулся, бросив раздраженно:

— Увидимся завтра.

Блайт была даже рада тому, что на следующий день у нее были запланированы деловые поездки и появился прекрасный повод забыться и не думать об отношениях с Джасом. Возвратившись, она поставила фургон в гараж, глубоко вздохнула и пошла по долине к старому дому, чтобы постучать в знакомую дверь.

Как и в первый раз, Джас Траверн выглядел заспанным и был небрит. Волосы растрепались, глаза покраснели. Пытаясь кое-как пригладить волосы рукой, он пригласил:

— Заходи.

— Господи, что ты делал?

— А что?

— Ты ужасно выглядишь. — Но, взглянув на него вновь, Блайт увидела, что в его покрасневших глазах прячутся искорки еле скрываемой радости.

— Прошлой ночью я не ложился спать, так что решил немного прикорнуть. — Он прошел в комнату и неопределенно махнул рукой в сторону кушетки.

— Ты работал всю ночь? — Блайт предпочла не садиться.

— Это того стоило. — Джас моргнул. — А сколько времени?

— Около пяти.

— Уже вечер. — Он потер глаза. — Мне надо принять душ. Подожди меня.

Он исчез, и Блайт стала осматривать комнату. Она подошла к клавиатуре у стены и слегка коснулась ее пальцами. Джас вошел свежевыбритый, с мокрыми волосами.

Блайт повернулась и, повинуясь внезапному желанию, попросила:

— Сыграй для меня.

— Что, сейчас?

— Пожалуйста, — проговорила она настойчиво.

Джас немного поколебался.

— Ну, хорошо.

Он сел перед клавиатурой и начал с вольной обработки мелодий старых песен, закончив песней «Отвези меня на луну». Потом последовала симфония «К радости» Бетховена. Блайт тихо отошла к окну, чувствуя, как музыка обтекает ее, наполняя комнату прекрасными насыщенными аккордами. Она чувствовала, как музыка проходит вибрацией через все ее тело. Не спеша она переводила взгляд от мужчины за инструментом к далеким белым волнам, катившимся к пенному прибою.

Последние прекрасные ноты замерли, Джас повернулся на стуле и посмотрел на девушку.

— Спасибо тебе, — тихо произнесла она, — это было чудесно. — «У человека, который так играет, не может не быть глубоких чувств. Или может?» — пронеслась в ее голове смутная мысль.

— Тебе спасибо. — Джас наклонил голову.

Чувствуя наступление момента истины, Блайт спросила:

— Что сегодня произошло?

— Сегодня?

— Прошлой ночью. Ты нашел решение?

Джас уставился на нее, его губы тронула улыбка.

— Ты просто колдунья.

— Я всегда могу сказать, в каком ты настроении, по тому, как ты играешь. И что ты играешь.

— Будь я проклят, — пробормотал он, — вообще-то ты права. — Он пытался говорить спокойно и уравновешенно. Но Блайт видела в его глазах сверкающий огонек и напряжение, с каким он сдерживал себя. — Если мои коллеги примут мое доказательство, то мне удалось то, ради чего я сюда приехал.

— Это просто здорово, Джас, — как бы со стороны она услышала свой голос.

Он подошел и встал рядом с ней у окна. Его руки обняли ее за плечи, но тут же между бровями над сияющими глазами появилась морщинка.

— Что случилось?

— Ничего. — Блайт облизнула пересохшие губы. Она не могла заставить себя радоваться его успеху. Но на некоторое время ей удалось притвориться. — Я просто счастлива за тебя. Ты должен быть очень доволен.

Желая поздравить его, она выдавила радостную улыбку. Джас наклонился к ней. Как только их губы встретились, его руки обвились вокруг ее талии. Он прижал ее к себе с пылом нарастающей страсти, заставил ее губы раскрыться и подавил всякое сопротивление ее мягкого рта.

Блайт крепко закрыла глаза, сдерживая подступающие слезы, судорожно вздохнула, обнимая его руками за шею. Ее дрожащее тело пылало и пело, хотя сердце рвалось на части. И когда он поднял ее на руки и понес в спальню, она сказала себе, что еще один раз не причинит ей особого вреда, и она сможет подарить ему свою любовь последний раз в час его триумфа.

Сегодня он любил ее как торжествующий герой. Его любовь наполняла ее замечательными ощущениями, переполнявшими и душу и тело. Наслаждение волнами прокатывалось по их телам, окутывая, охватывая, завладевая ими. Блайт возвращала Джасу любовь в полной мере, желая, чтобы эта ночь навсегда осталась в его памяти. Пусть это будет их последняя ночь.

Было уже поздно, когда она освободилась из его объятий. Джас спал. Блайт стала собирать свою разбросанную одежду. Луна стояла высоко в небе, ее окружали застывшие в холодном сиянии облака, и Блайт шла назад, к своему дому, по тропинке, укрытой призрачными черными тенями деревьев.

Она даже и не пыталась уснуть, проведя остаток ночи на крыльце, глядя, как бледнеют звезды и луна покрывает серебристой патиной беспокойное море. Блайт старалась убедить себя, что одно разбитое сердце — это еще не конец света. Звезды все так же будут сиять и завтра, и луна будет такой же бледной и круглой. А когда утром появится солнце, ряды подсолнухов в саду повернут к нему свои головки и будут следовать за его движением по небосклону весь день до самого заката. А потом свернут свои лепестки в ожидании нового рассвета.

У каждой вещи есть свое время… и время любить… и время оплакивать. Ее глаза были сухими, но ее душа обливалась слезами, а сердце разрывалось от боли.

На рассвете она поднялась с кресла-качалки, в котором провела все эти часы, и спустилась на пляж.

Джас нашел ее там на мягком холодном песке. Она сидела, обхватив руками голые колени. Блайт чувствовала его приближение и, когда он сел напротив нее, продолжала следить за волнами, накатывающимися на берег. Она считала их, пытаясь найти хоть какой-то порядок в их бесконечном хаосе.

Она где-то прочитала, что любовь — это теория хаоса в человеческих эмоциях, так что должна быть какая-то логика и в их отношениях. Их встреча не может быть простой случайностью, что-то свыше направляло их до этого мгновения.

— Я соскучился по тебе, — сказал Джас. Он коснулся ее головы и накрутил завиток пушистых волос себе на палец. — О чем ты думаешь?

— Я думаю о нас… и о теории хаоса. И о том, почему наука не придумала способа измерить человеческие чувства.

— И что?

Завиток соскользнул с его пальца. Блайт тяжело вздохнула.

— Ты как-то сказал, что все удовольствия преходящи. Ты никогда не думал, что это надолго, да?

— Не думал, — проговорил он, помолчав мгновение, показавшееся ей целой вечностью.

«Ну что ж, ты сама об этом просила», — сказала она себе, сжимая зубы, чтобы удержаться от крика. До этого момента она не отдавала себе отчета в том, как ей хочется, чтобы он разубедил ее, пообещал, что не покинет ее, что будет любить вечно.

«Так проще. Это решает хотя бы одну проблему, — усмехнулась она про себя с горькой иронией. — Вопрос о детях больше не стоит».

Она коротко и твердо кивнула.

— Да, хорошо, все… было… — Она хотела сказать «мило», но передумала и закончила: — Забавно.

Это была последняя попытка сохранить гордость.

— Забавно… — эхом откликнулся Джас. — Да уж.

Блайт нервно сглотнула, почувствовав боль в горле.

— Так когда ты… уезжаешь?

Джас снова ответил только после паузы. Его тон был насмешливым, но в нем слышалась затаенная горечь.

— Не терпится меня спровадить?

Она вскинулась, глядя на него с неожиданной злостью. Не раздумывая больше, вскочила на ноги, прежде чем он сумел подняться, отбежала на несколько шагов и, повернувшись, выкрикнула: