Делом номер три было убийство Артура Мерфи. Он был убит в тюрьме Эймоном Красиником, возможно не имеющим никакого отношения к Идрису, хотя и тот и другой были нелегальными иммигрантами. Эймон находился в тюрьме и был в состоянии ступора, вызванного так называемой магией вуду.

Анна подчеркнула и это упоминание вуду. Было всего пятнадцать минут одиннадцатого, но она уже порядком устала, стараясь хоть как-то объединить такое нагромождение фактов. На ум ей приходило только одно неприятное, но, увы, очевидное объяснение: Ленгтон очень хотел бы все связать и, таким образом, под видом расследования убийства Гейл Сикерт, выяснить, кто и почему на него напал.

В половине одиннадцатого она закончила свои разыскания — пора было ехать в полицейский участок Хаунслоу, где Анна рассчитывала встретиться с детективом-инспектором, который вел дело об обнаруженной в мусорном контейнере ноге. К ее сожалению, оказалось, что его нет на месте, но тут вошел Баролли, и она подумала, что приехала все-таки не напрасно.

— Я услышал твой голос, — приветствовал он ее.

— Глазам не верю! А почему ты здесь?

— За мои грехи.

— Ну, давай выкладывай все, — радостно сказала Анна, она действительно была рада этой встрече.

Баролли провел ее в пустую комнату для бесед и поставил перед ней на стол кружку кофе.

— Слушай, мне, в общем, все равно, кто об этом знает, только то, что меня сюда перевели, — это шаг назад, ха-ха! А кроме шуток, я был немного удивлен, когда Джимми даже не попросил меня поработать с ним.

— Как я слышала, это потому, что ты занимался другим делом.

— Ну, занимался, только я его уже заканчивал, так что мог бы и поработать. Но знаешь, таскаться в Нью-Форест каждый день — тоже удовольствие небольшое.

— Конечно.

Баролли уплетал бутерброд с колбасой. Анна заметила, что он и правда сильно поправился, о чем Ленгтон записал в своей книжке.

— Продвинулись вы с розыском, чья это нога? — спросила она.

— Да. Установили к тому же, что он был наркоманом со стажем — сидел на крэке. Мы думаем, что он мог быть и дилером, но почему его кокнули, все же непонятно. Анализ ДНК тоже ничего не прояснил. Молодой парень пошел выбрасывать бутылки и увидел эту ногу. Это было в половине девятого, а мусор из контейнеров забирают без пятнадцати девять, так что нам крупно повезло. Других частей тела не нашли, опросили всех известных торговцев наркотиками, а потом позвонила женщина и заявила, что у нее пропал друг. Бедняге пришлось идти в морг и опознавать его носки! — Баролли фыркнул. — Но она тут же заметила шрам на колене, потому что ему недавно сделали операцию.

— Так вы узнали, как его зовут?

— Да, Марри Уайт. Пока еще мы проверяем, но вот уже пару дней, как его никто не видел, а то, думаю, все бы заметили, как он без правой ноги скачет.

— А его контакты среди наркоманов?

— Контакты? Здесь мы вряд ли добьемся чего-нибудь путного. М-да, тело его наверняка расчленили, раскидали по мусорным контейнерам, и сейчас все это валяется, наверное, где-нибудь на свалке…

Вдруг Баролли тихо спросил:

— Как там у Ленгтона дела?

Анна, поколебавшись, ответила:

— Боли пока что не прекращаются.

Баролли покачал головой:

— Честно говоря, я думал, он не выкарабкается. После того случая мне две недели отпуска дали, ты знаешь. Меня как будто самого по голове стукнули. Все произошло так быстро, глядь — а он уже весь в крови… — Баролли шмыгнул носом. — Вот я все думаю: может, я мало ему помог? Но я стоял прямо за ним, когда его ударили ножом, он навалился на меня, я и сам чуть с лестницы не упал.

— Майк Льюис тоже переживает, я знаю, — сказала она.

— Да, только вот мне кажется, может, он думает, что я мало тогда сделал, понимаешь? Вот поэтому он больше и не хочет, чтобы я с ним работал.

— Вряд ли.

— Когда я с ним разговаривал, голос у него был… ну просто совсем другой.

— Когда это было?

— Вчера вечером. Я ему рассказал все, что нам удалось разузнать. — Баролли склонил голову набок. — Так ты поэтому сюда приехала?

— Да, надо все проверить, сопоставить…

— Вообще-то, я не понимаю, какая тут связь с твоим делом.

— А Ленгтон думает, что есть?

— Похоже, да, поэтому он и звонил.

— Тебе не кажется, что это как-то связано с нападением на него?

Баролли покачал головой:

— Нет… ну, разве что парень тоже был черный… Только пока у нас нет причины считать, что он имеет отношение к убийству Карли Энн Норт.

Анна пила кофе и думала, что говорить надо очень осторожно. Больше всего она боялась, что Баролли что-то заподозрит и позвонит Ленгтону.

— А тот парень, убийца Карли Энн Норт, которого ты задержал?.. — осторожно начала она.

— Идрис Красиник? Он что, имеет отношение к этой нашей отрубленной ноге? Вряд ли, мы не ищем среди нелегальных иммигрантов. Наш-то родился в Брэдфорде — если только это он, а мы все думаем, что так и есть.

— А что он за человек?

— Кто?

— Красиник.

Баролли глубоко вздохнул:

— Да чокнутый сукин сын, вообще-то. Мы не знаем, настоящее это его имя или нет, потому что у него все документы поддельные, но в убийстве он признался. Да и как тут не признаешься? Его же взяли прямо с ножом в руке, когда он голову этой девке отпиливал. Я тебе точно говорю — весь мир с ума сходит.

— Он ведь в Уэйкфилде, правильно?

— Да, получил пятнадцать, но его, скорее всего, депортируют, стоит только взглянуть на его липовые документы — просто смех один. Мы о нем только и знаем, что он предположительно сомалиец, но даже и это под вопросом. Он взял все на себя, но с ним были еще два человека. Сначала он называл нам их имена, потом отказался, сказал, что все наврал. Мы, правда, пошли по его наводке — чем это закончилось, ты и сама знаешь. Так что если даже имена липовые, то адрес верный, иначе с Джимми ничего бы не случилось. Значит, кто-то связался с Красиником, уже когда его повязали. Как это — он ничего не знает? Врет, подлец!

— А ты знаешь, что в тюрьме убили заключенного?

— Да, знаю, и сделал это еще один Красиник, может, они взяли чью-то фамилию и теперь оба ею пользуются.

— А Каморра? Знаешь что-нибудь о Каморре?

Баролли покачал головой:

— Нет. Джимми спрашивал меня, но я никогда о нем не слышал. — Он вздохнул. — Я знаю, ему сейчас хочется рвать и метать. Он чуть не умер, а эти сволочи, как крысы, шмыг куда-то в нору и сидят себе. Я попробовал их разыскать, только у меня ничего не вышло, зашел в тупик.

Анна видела перед собой его полное круглое лицо с бусинками пота на лбу.

— Худо тебе, да?

— Ну, не так, как ему, конечно, но я же тебе говорил — после того случая я ушел в отпуск на две недели, так мне было хреново. Он отличный человек, таких поискать. Мне и правда было не по себе оттого, что он не стал со мной работать. — Баролли снова вздохнул и сменил тему: — А двое детей… Вы нашли ее сожителя?

— Нет.

— Писали об этом много, только, я же говорил, у них должно быть что-то вроде сети, чтобы быстро прятаться по норам, если что.

— С двумя детьми особо не попрячешься.

Баролли кивнул:

— В свинарнике тела еще ищут?

— Надеюсь, ищут. Там все разрушено, но вокруг куча всяких сараев, так что, может, они еще и не закончили.

— Свиньи все съедят.

Анна взяла свой портфель, радостного и так было мало, и Баролли только добавил тоски этим разговором.

— Ну, спасибо, что нашел время поговорить.

— Это тебе спасибо. Слушай, помоги мне. Замолви там за меня словечко, а? Здесь все скоро закончится, и если… В общем, на твое усмотрение.

Она похлопала его по руке:

— Хорошо, помогу. Но ты никому не говори, что я здесь была, — ты ведь знаешь Ленгтона. Подумает еще, что я держу его под контролем.

Баролли склонил голову набок:

— А может, и правда держишь?

— Просто пытаюсь связать все воедино.

Он пристально смотрел на нее своими темными глазами:

— У него все в порядке?