— Кто был у вас капитаном? — спросил Скэнлон, чтобы наладить добрые отношения со стариком.

— Фитцпатрик.

— Старый Фитц, Неустрашимый? Я работал с ним во время бунтов в Гарлеме.

Лицо старика приобрело отсутствующее выражение.

— Наверное, Служба с тех пор изрядно изменилась.

— Служба никогда не меняется, меняются люди.

— Да, наверное, вы правы, — сказал старик. — Подождите здесь, я проверю, есть ли для вас новости.

Скэнлон видел, как он подошел к регистратуре и покопался в формулярах. Вытащив один, прочел его и поманил Скэнлона за собой.

Они прошли через две большие двери, обитые по краям толстой резиной, и попали в коридор.

— Девятая палата, за углом направо, — сказал старик, пожимая Скэнлону руку.

— Спасибо, — ответил Скэнлон, глядя вслед уходящему отставнику и думая, что и ему тоже придется жить без Службы.

Линда Циммерман, ссутулившись, подпирала стену возле девятой палаты. Облик ее утратил изысканность, предметы туалета были подобраны как попало, волосы растрепаны. Она казалась глубоко потрясенной.

— Как Андреа? — мягко и заботливо спросил Скэнлон.

— Моя племянница в шоке, — слабым голосом ответила она, глядя на сверкающий пол.

— Жаль, что я не могу найти слов утешения. Я очень, очень сожалею.

Линда покачивалась на каблуках и билась лбом о стену.

— Сначала мама, потом брат и Рэчел. Я потеряла всю семью. Осталась одна с девочкой, которую надо растить. — Она устремила на Скэнлона полный боли взгляд. — Вы обязаны были защитить нас. Почему вы не выполнили свой долг? Почему? — закричала она и принялась биться о стену затылком.

— Линда! — Он схватил ее за плечи.

Она пыталась вырваться, крича и продолжая резко запрокидывать голову.

— Почему? Почему?

Он прижал ее к себе, пытаясь успокоить. Затылок Линды был в крови.

— Вы убили мою семью! — кричала она, дубася его кулаками. — Убийца! Убийца!

Она упала в обморок прямо ему на руки. Он подхватил ее. Подбежали несколько медсестер. Одна из них привезла каталку. Скэнлон уложил Линду на нее.

— Вы ее муж? — спросила одна из медсестер.

— Приятель.

— Подождите, пожалуйста, в приемной.

Скэнлон сидел на скамейке вместе с другими встревоженными людьми. Прошел час. Полицейский предложил ему подождать в кабинете врача. Скэнлон отказался: он хотел ждать вместе с другими. Он все время уговаривал себя, что, по сути дела, никак не мог предотвратить гибель доктора и его жены. И все же его не покидало тошнотворное чувство сомнения.

— Циммерман? — спросил врач, открывая двери.

— Как они? — спросил Скэнлон, подходя к нему.

— Обе получили успокоительное.

— Выкарабкаются?

Врач посмотрел на его встревоженное лицо.

— Когда девочка придет в себя, ее осмотрит детский психиатр. Что касается тетки, мы оставим ее здесь на обследование. У нее травма головы, и мы хотим проверить, не проломлен ли череп. — Врач глубоко вздохнул. — Я наслышан о Стэнли Циммермане. Он был замечательным врачом. Вот уж потеря так потеря.

Детективы вошли в здание 93-го полицейского участка, поднялись в дежурку и позвонили домашним, чтобы сообщить, что задерживаются до вечера, если не дольше.

Скэнлон заглянул на вахту и снял нужный ключ с доски на стене. Он вошел в комнату и включил свет. Конверты с описью содержимого были разбросаны по полкам. Тут же лежала груда автомобильных номеров, каждый из них был обмотан веревкой с сопроводительной запиской. Они ждали отправки в отдел, который занимается экспертизой машин.

Документ, который он искал, лежал сверху в сейфе отдела наркотиков, в ящике с надписью оранжевыми буквами: «Секретно — UF-10, документы на офицеров полиции».

Он вытащил ящик из сейфа и, перебирая пальцами алфавитный указатель, дошел до буквы «Г». Достал карточку Ораса Гудмэна и вышел из комнаты. Набирая номер домашнего телефона, Скэнлон проверил, правильно ли запомнил его. Он повернулся к полицейскому, дежурившему на коммутаторе, и спросил, как коллеги называют Гудмэна.

— Хэнк, — ответил полицейский.

Дома полицейские не отвечают на телефонные звонки. Жены и дети приучены делать это за них. «Мой муж на охоте» или «Мой папа на рыбалке и поэтому не может подойти». До следующего дежурства.

Веселый женский голос ответил:

— Алло?

Таким же веселым голосом Скэнлон сказал:

— Привет. Хэнк дома? Это Тони.

— Хэнк, — нараспев произнесла она, — это тебя. Какой-то Тони.

Приятный мужской голос ответил:

— Привет, Тони.

— Хэнк, это лейтенант Скэнлон из Девяносто третьего.

Гудмэн попал в ловушку.

Скэнлон представил себе, как начальник канцелярии с гримасой смотрит на жену.

— Да, Лу?

— Нам надо войти в комнату, где хранятся старые дела, а на вахте нет ключей.

— Вы что, не можете подождать до утра? Сегодня воскресенье.

— Нет, мы не можем подождать до утра, — раздраженно ответил Скэнлон. — Если ключа тотчас не будет здесь, я прикажу взломать двери. А если это произойдет, я подам рапорт по начальству. И кто-нибудь сверху поинтересуется, почему ключей не было на вахте, как предписывает «Устав патрульной службы». И чья-то задница пострадает.

— Я привезу их через пару минут.

Детективы сидели вокруг стола Скэнлона и изучали старые уголовные дела.

Первое заявление было датировано 5 августа 1978 года. Шестьдесят первый формуляр подробно рассказывал, как без трех минут восемь Уолтер Тикорнелли направился к своей машине, стоявшей на юго-восточном углу Энгерт-авеню между улицами Даймонд и Ньюэл, и увидел, что у нее спущено левое заднее колесо.

Тикорнелли уже отходил от машины, когда внезапно раздались выстрелы. Потерпевший сообщил полиции, что он бросился на землю и откатился под машину.

Ведший это дело детектив Джек Вейнберг приписал под заявлением, что никаких свидетелей стрельбы не обнаружено, не было даже анонимных звонков в полицию. Осмотр места преступления, которое провел сержант патруля, выявил четыре пулевые пробоины в машине потерпевшего. Полицейские поискали поблизости возможных жертв остальных пуль, но тщетно. В покрышке было четыре прокола недалеко друг от друга.

Допрос потерпевшего не помог выяснить мотивы покушения на его жизнь, осталось только предположить, что это было баловство подростков. Формуляр номер 5 сообщал о результатах дополнительных расследований и баллистической экспертизы найденных пуль. Ничего нового обнаружить не удалось.

Скэнлон отложил толстую папку с документами и посмотрел на своих детективов, потом разделил между ними все шестидесятые формуляры за последние шесть лет и приказал сопоставить даты заявлений Уолтера Тикорнелли и докладов о предумышленных убийствах или нанесении тяжких телесных повреждений.

Детективам понадобилось чуть больше часа, чтобы закончить эту работу, не давшую никаких результатов.

— Выходит, было только одно покушение на Тикорнелли, — сказала Хиггинс.

— Если другие и были, — предположил Кристофер, — то о них не заявляли, или документы где-то затерялись.

— Или не было других покушений, — сказал Скэнлон. — Эта ссора между Тикорнелли и Хэмилом может оказаться простой сплетней. — Он обратился к Лью Броуди: — Что ты нашел о Хэмиле?

Броуди заглянул в свой блокнот.

— Я позвонил в отдел идентификации и заставил их прочитать мне досье Хэмила по телефону. Его «Б-номер» — 435897-2. Мужчина, белый, сорок три года. Дело ведется с шестидесятых годов. Мошенничество, угон машины. Осужден по этому делу как малолетний преступник…

Броуди коротко рассказал об остальных одиннадцати арестах Хэмила.

— Наш Эдди был нехорошим мальчиком, — закончил он.

— Да уж, — хмыкнул Скэнлон. — Лью, пожалуйста, сходи в управление и сними копию с досье Хэмила. Потом возьми все девятнадцатые формуляры и выпиши соучастников Хэмила по каждому делу.

— Понял, Лу, — произнес Броуди, медленно поднимаясь со стула.