— Нелл говорит… — начал было Деккер.

— Кстати, знаете, как его зовут на самом деле? — спросил Маутон, вдруг отталкиваясь от стены и направляясь к выходу. — Сакки Нелл, то есть Исак. Мы сохранили только первую букву, «И». — Маутон открыл дверь. — Пойду принесу себе стул.

— Иван Нелл говорит, что сравнил гонорары, которые получал от вас, с теми, что он получил от независимых фирм за участие в сборниках.

Все возмущенно заголосили, даже адвокат присоединился к негодующему хору. Стенкамп подался вперед, собираясь что-то сказать, но его перебил Маутон:

— Подождите, меня, Ваутер, только не забудьте, что хотели сказать, я не хочу пропустить, — и вышел в коридор.

Бенни Гриссел стоял в прихожей, сжигаемый нетерпением. Сейчас нельзя рассеивать внимание. Он должен сосредоточиться на Рейчел и на том, как вернуть ее.

Натянув на руки резиновые перчатки, он наскоро оглядел лужу крови на красивом сине-серебристом ковре. Здесь стоял старик, когда его ранили. Повсюду валяются осколки стекла.

Придется звонить ее отцу.

Как они ее нашли? Откуда узнали, что она здесь? Она звонила отсюда. «Меня зовут Рейчел Андерсон. Папа велел мне вам перезвонить».Значит, она позвонила ему после того, как поговорила с отцом. Сколько времени они сюда добирались? Десять минут? Девять, восемь? Самое большее — двенадцать. Как они успели за двенадцать минут приехать, застрелить Мбали и старика и куда-то увезти Рейчел? Как ему объясняться с отцом Рейчел? С человеком, который спросил: «Капитан, я могу вам верить?»

А он еще тогда ответил: «Да, мистер Андерсон, вы можете мне верить».

«Значит, я буду вам верить. Доверяю вам жизнь моей дочери».

Как они ее разыскали? Вот в чем вопрос, вот что самое главное, потому что, найдя ответ на вопрос «как», они поймут, кто ее преследует, а именно это ему и нужно выяснить. Причем немедленно. Звонила ли она еще кому-нибудь? Вот с чего надо начинать. Придется навести справки. Гриссел вытащил из кармана мобильник. Сначала позвонить в телефонную компанию.

Нет, сначала известить Джона Африку. Черт! Гриссел заранее знал, как отреагирует начальник уголовного розыска. Он как будто уже слышал его суровый голос: «Как, Бенни? Как ты допустил?»

Гриссел вздохнул, быстро и неглубоко. Не зря он утром чувствовал: быть беде…

А ведь день еще только начинается.

Маутон подкатил поближе к Груневалду роскошное кожаное кресло на колесиках, сел и сказал:

— Начнем наши игры!

— Позвольте для начала рассказать вам, что такое сборники. — Стенкамп наклонился вперед, схватил со стола карандаш и принялся крутить его между пальцами. — Какой-нибудь придурок решает наварить побольше денег по случаю Дня святого Валентина, Рождества или любого другого события. Он обзванивает нескольких человек и спрашивает: «У тебя есть для меня песня?» На сведение звука не нужно тратить ни гроша, потому что запись-то уже сделана. Вот в чем громадная разница, потому что ловкачу только и нужно хорошо прорекламировать диск да запустить по телевизору рекламный клип, который за несколько часов смонтирует, что называется, «на коленке» любой владелец компьютера и нескольких нужных программ. Итак, независимый ловкач тратится только на оплату эфирного времени. Его клипы разбивают какой-нибудь популярный сериал для домохозяек — и готово. Аудитория охотно заглатывает наживку.

— Тут не нужно быть математиком, — раздраженно вставил Маутон. — Все арифметические подсчеты ловкач делает на сигаретной пачке.

— Он не несет никаких накладных расходов! У нас есть плановый отдел, финансовый отдел, отдел маркетинга и рекламы. Мы берем себе сорок процентов от потиражных, потому что предоставляем клиенту полный комплекс услуг. Мы «ведем» артиста, причем «ведем» не один месяц! Мы выстраиваем бренд, а не просто по-быстрому загоняем несколько дисков, — продолжал Стенкамп.

— Расскажи ему о ЗИЮА и НОРМ, — напомнил Маутон.

Стенкамп вынул из стоящего рядом с ним принтера лист бумаги формата А4 и нарисовал на нем звезду. Внутри он написал крупными буквами: «ЗИЮА». А ниже — расшифровал: «Звукозаписывающая индустрия Южной Африки».

— Мафиози поганые, — высказался Маутон.

— Но они хотя бы присуждают награды, — сказал Груневалд.

Маутон презрительно фыркнул.

— Они берут себе двадцать пять центов с каждого продаваемого нами диска, потому что они… — Стенкамп покрутил в воздухе пальцами, — как бы защищают нас от пиратов!

— Ха! — воскликнул Маутон.

— По-вашему, независимому продюсеру, который выпускает сборник, выгодно делать все по-честному? Разве ему нужно платить за каждый диск? Скорее всего, нет, потому что он получает огромную прибыль, быстро и без особых хлопот. — Стенкамп нарисовал еще одну звезду, на которой написал: «НОРМ». — Ребята из НОРМ следят за тем, чтобы соблюдались авторские права, то есть, например, композитору платили за созданную им песню. Они берут за свои услуги шесть целых семь десятых процента. Но так бывает только в теории, а на практике авторские права покупаем только мы, крупные студии. Владельцы независимых студий обязаны после выхода диска перевести отчисления на счет НОРМ. Но обойти закон легче легкого. Вы, допустим, выпускаете пять тысяч дисков здесь и еще пять тысяч в другом месте, а НОРМ говорите, что выпустили всего пять тысяч, вы показываете им накладные и платите только половину. НОРМ страдает, композитор страдает, а независимый ловкач хихикает в рукав и считает прибыль.

— Мы обязаны платить НОРМ от объема с продаж, — пояснил Маутон. — Все цифры проверяются независимыми аудиторами. Но тут сами артисты начинают возникать: «Почему моя доля такая маленькая?» — Маутон снова передразнил Нелла. — И вот что еще я вам скажу. Половина хитов в нашей стране — это песни, переведенные с немецкого. Или с нидерландского, или с фламандского — с какого угодно. А теперь я расскажу вам, что придумал Адам — кстати, ему это блестяще удавалось. У него в Европе имелись свои люди. Как только там появлялась песенка, которая пользовалась спросом, знакомые пересылали Адаму файл в формате МР3, а Адам садился и сочинял к мелодии текст на африкаансе. Сорок минут — и готово! А потом он звонил Нерине Сталь, и…

— До того, как она ушла.

— Все ее так называемые хиты — немецкого происхождения. Как вы думаете, кто подбирает их ей сейчас? В общем, мы занимаемся сразу целой кучей проблем. В том числе переводим деньги в Германию, чтобы композитор и правообладатель тоже получили свою долю. А как поступает владелец неизвестного лейбла? Он нанимает какого-нибудь певца или группу и записывает кавер-версию немецкой песни, переведенной Адамом… понимаете?

— Кажется, да, — вздохнул Деккер.

— В принципе нужно платить Адаму, немцу-композитору и правообладателю, но независимый ловкач говорит: нет, мы выпустили всего пять тысяч дисков, мы работаем себе в убыток. Разумеется, ловкач лжет, потому что объем продаж никто не контролирует. В наши дни мелкие независимые студии творят что хотят, и за ними не уследишь.

— Вот почему они так щедро платят исполнителям!

— А потом эти сволочные исполнители являются к нам, обзывают нас мерзавцами и обвиняют в том, что мы их обкрадываем.

— Пусть сначала выпустят диск сами, а потом посмотрим. Пусть из собственного кармана выложат двести тысяч за студию, пусть отслюнят еще четыреста тысяч за телерекламу!

— Аминь, — подытожил Груневалд. — Не забудь рассказать ему о паролях и pdf-файлах.

— Да, — кивнул Маутон. — Спросите-ка у Сакки Нелла, высылает ли ему независимая студия защищенный паролем pdf-файл.

Стенкамп нарисовал еще одну звезду и написал в ней: «pdf».

— В ЮАР всего три или четыре фирмы, которые занимаются оптовым распространением дисков. Они развозят диски по всем крупнейшим торговым сетям: в магазины «Музыка», «Слушай и смотри», «Чеккерс» и сеть гипермаркетов «Пик энд Пэй». Адам держал в «Африсаунде» отдел распространения, но сейчас они выделились и стали независимой компанией АМД, «Африкан мьюзик дистрибьюшн». Мы владеем пакетом в сорок процентов их акций. Они, как и все крупные игроки, ведут учет продаж по каждому наименованию и ежеквартально присылают мне защищенные паролем pdf-файлы с данными по продажам. Мы переводим деньги исполнителям…