«Улучшитель» человека

Следующий, логически возникающий вопрос: если пересадкой генов можно восстановить физиологическую норму, то нельзя ли тем же путем ее улучшить? Скажем, увеличить рост, изменить пропорции фигуры, купировать склонность к полноте, прибавить, наконец, ума человеку? Говорят, можно. Вот, скажем, биофизик Грегори Сток из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе несколько лет назад торжественно провозгласил: «Начинается новая фаза жизни, в которой мы будем контролировать собственную эволюцию».

Естественно, идея улучшения человеческой породы не нова. В первой половине прошлого века она даже оформилась в особую научную дисциплину, пресловутую евгенику, которая предлагала вести «отбор» людей так же, как домашних животных: тиражировать удачные экземпляры, исключать из размножения неудачные… В большинстве стран дело не пошло дальше теоретических размышлений, но в нацистской Германии не преминули перейти к практике (каждый эсэсовец обязывался иметь детей, больные стерилизовались, и тому подобное). Естественно, после Второй мировой войны о «запятнавшем себя» научном направлении старались не вспоминать.

На самом деле евгенику погубило не увлечение ею нацистов, а простой вопрос: что значит применительно к человеку «улучшение»? Улучшить породу, скажем, коров, значит, сделать так, чтобы они давали больше молока и мяса, лучше отвечали нуждам человека. А чьим нуждам должен отвечать «улучшенный» человек?

Сегодняшние энтузиасты надеются, что генетические манипуляции позволят каждому переделать свое тело так, как это нравится ему самому. Но это не всегда возможно. Например, рост, безусловно, в высокой мере определяется генами (правда, очень многими), но работают они в основном в детском и подростковом возрасте. «Будить» же их (свои или чужие) у взрослого слишком опасно. То же самое касается многих психических способностей: нужные молекулы ДНК активно действуют, пока идет формирование мозга, — с третьей недели внутриутробного развития и примерно до шести лет. Дальше пересаживай их, не пересаживай — ничего уже не изменится. Выходит, если мы и сможем на кого-то воздействовать, так это не на себя, а на своих детей. А скажут ли они нам за это спасибо?

В качестве ответа на этот щекотливый вопрос ученые придумали разного рода дополнительные приспособления, позволяющие обладателю «улучшенного» генотипа в случае чего отказаться от его «услуг». Можно, например, снабдить введенный ген молекулярным «тумблером», активирующим его только при поступлении некоего лекарства. Тогда обладатель гена, став взрослым, получит выбор: принимать это лекарство или отказаться от него, устранив тем самым последствия вмешательства в свой организм. Правда, опять-таки, когда речь идет о генах, работающих в раннем возрасте, это уже мало что меняет: они и так уже пассивны, а изменить возникшие под их влиянием особенности (например, высокий рост) вряд ли получится. Но можно, во всяком случае, не передавать их потомкам — снабдить вставляемую цепочку генов разрывателем, который активируется специфическими ферментами яйцеклеток и сперматозоидов и автоматически вырезает вставленный фрагмент. Такие приспособления уже созданы и испытаны на животных.

Пока ни один из этих человеколюбивых проектов не дошел до реального применения. Зато все активнее идут опыты по выявлению генов с предрасположенностью (или, наоборот, устойчивостью) к тем или иным болезням. «На сегодня уже известно около 1 200 генов, связанных с тем или иным заболеванием, — говорит заведующий лабораторией анализа генома Института общей генетики РАН Николай Янковский. — Идет усиленное «прочесывание» всего генома человека, сопоставление разных вариантов генов с разными заболеваниями. Американские ученые рассчитывают в ближайшие 5—10 лет выявить генетическую основу примерно 10 000 наиболее распространенных недугов. К сожалению, только 5—10% болезней человека, имеющих наследственную основу, определяются работой одного гена. Остальные связаны уже с несколькими генами, и их намного сложнее обнаружить. Скажем, открытый в 2004 году «ген диабета» является причиной сахарного диабета только в 20 процентах случаев. Мутация гена проказы делает его носителя в пять раз более восприимчивым к болезни, но сама по себе ее не вызывает…»

Фундаментальные достижения в генетике поставили человечество перед нравственным выбором — стоит ли ограничить вторжение в геном человека для устранения наследственных заболеваний или можно пойти дальше и «делать» детей по спецзаказу родителей

Красота и здоровье — по вашему желанию

Работы, о которых говорит российский академик, тоже вызывают некоторую тревогу у общества: не станут ли «болезненные» гены причиной дискриминации их обладателя при заключении договора медицинского страхования или приеме на работу? А некоторые критики идут еще дальше. По их мнению, генная инженерия вполне может реализовать извечное желание «сильных мира сего» — легитимировать врожденное превосходство над представителями «низших классов». В самом деле, никто не сомневается, что поиск и исправление генетических дефектов в человеке будут доступны, по крайней мере, на первых порах, лишь весьма состоятельным людям и только в развитых странах. В результате дети богачей станут рождаться гарантированно красивыми и умными, отнимая тем самым у детей бедняков последние шансы пробиться наверх. Наиболее мрачные пророчества живописуют разделение человечества на генетические касты: в зависимости от полученного еще до зачатия набора ДНК каждому младенцу будет на роду написано, кем он станет: рабочим, солдатом, спортсменом или менеджером...

…Вряд ли стоит принимать подобные фантазии всерьез: человеческие гены со всеми их бесчисленными вариантами сформировались задолго до появления профессий и социальных ролей. Связь личных способностей с генами весьма опосредована, и никакой их набор не приговорит человека к определенному занятию (хотя некоторые может исключить! Например, согласитесь, что ген дальтонизма закроет перед своим обладателем карьеру шофера). Что же касается «общих» достоинств, то общество в целом только выиграет, если в определенном социальном слое будут рождаться сплошь здоровые, красивые и умные люди, при том что в других слоях их доля не уменьшится. К тому же, мы знаем, что очень многие методы современной медицины, являющиеся ныне стандартными и широкоиспользуемыми, когда-то были доступны исключительно для богатых.

Скорее, стоит опасаться прямо противоположного: того, что стремление выбрать для будущего ребенка «лучшие гены» приведет к стандартизации человечества и утрате изрядной доли его важнейшего преимущества — генетического разнообразия. Ведь «идеального генотипа» не существует: даже повышенная уязвимость перед тем или иным недугом может оказаться просто генетической платой за какие-то иные плюсы. Известна и статистически доказана связь между гениальностью и склонностью к душевным болезням — над этой загадкой ученые задумались очень давно. Известный советский генетик Владимир Эфроимсон еще в 60-е годы прошлого века выдвинул и довольно убедительно обосновал гипотезу о связи одаренности с предрасположенностью к подагре. В таких случаях за обезвреживание некоторых генетических «мин» их носитель, а вместе с ним и общество могут заплатить утратой редкого дара.

Все это, конечно, не заставит нас отказаться от изучения нашей наследственности и даже вмешательства в нее. Вопрос только в том, какую цену мы заплатим за новые «чудные открытия».

Читайте также на сайте «Вокруг Cвета»:

Великая тайна жизни  

Природные каверзы на уровне клетки

Модифицированная трапеза

Мифы о генах  

Выключатель для генов  

Как живется белым воронам?  

Кто быстрее?

Борис Жуков