Саму же стратегическую ракету Х-55 подвергли глубокой модернизации в России, выполнив на ее основе неядерную Х-555 с повышенной точностью наведения и меньшей радиолокационной заметностью. Инерциально-доплеровская система наведения получила многоканальный приемник спутниковой навигационной системы ГЛОНАСС и оптико-электронную головку самонаведения. «В форточку» ракета, конечно, не попадает, но все же круговое вероятное отклонение уменьшилось до 20 м, так что ракета может донести боевую часть до малоразмерной цели. Сама боевая часть может быть проникающей или кассетной. Хотя и тут обычная боевая часть сократила дальность пуска до 2 000 км. Х-555 могут положить предел американской «монополии» на применение неядерных КР большой дальности. Недаром за пуском четырех таких ракет в августе 2005 года лично наблюдал президент В.В. Путин с борта бомбардировщика Ту-160. У модификации Х-101 той же ракеты заявленная дальность пуска увеличилась до 5 000 км.

Интересным дополнением к стратегическим КР морского базирования становится российская 3М-14 «тактической» дальности (300 км), разработанная НПО «Новатор» в рамках комплекса управляемого ракетного морского оружия. КР способна поражать с моря наземные цели, расположенные на удалении от берега, полет над морем совершает на высоте 20 м, над сушей — 50— 150 м, с огибанием рельефа и коррекцией траектории по сигналам системы ГЛОНАСС.

Идет поиск и в области совершенствования боевых частей. Автономно наводимые суббоеприпасы позволяют придать черты ударной крылатой ракеты беспилотному разведчику — распознав и выбрав цели, он может сбросить боевые блоки и вернуться. В плане радиоэлектронной борьбы вызывают интерес боевые части, генерирующие мощный электромагнитный импульс — они не заменят другие поражающие средства, но существенно помогут их применению.

Выход на гиперзвук

С 1930-х годов идут исследования гиперзвукового полета, то есть полета на скоростях, превышающих скорость звука в 5 и более раз. Не менее четырех десятилетий идут работы над гиперзвуковыми управляемыми ракетами. Резкое сокращение времени полета способствует преодолению современной и даже существующей пока только в разработках ПВО/ПРО, поражению маневренных целей в глубине обороны противника. Гиперзвуковые ракеты преодолевают «высотобоязнь» — высоты полета возвращаются к 10—30 км.

В 1997 году НПО «Радуга» представило гиперзвуковой экспериментальный летательный аппарат Х-90 со складным треугольным крылом дальностью полета до 3 000 км, маршевым гиперзвуковым прямоточным воздушно-реактивным двигателем. Для выхода на сверхзвуковой режим и запуска маршевого двигателя используется твердотопливный ускоритель. А ведь это старая уже разработка, едва не похороненная «постперестроечным» периодом. Неудивительны признания зарубежных специалистов, что в работах над гиперзвуковыми аппаратами они используют ряд советских разработок.

Гиперзвуковой «экспериментальный летательный аппарат» Х-90, Россия. Длина — 12 м. Дальность пуска — 3 000 км, скорость полета — 4—5М

В США с 1998 года реализуется программа ARRDM по созданию гиперзвуковых ракет класса «воздух-земля» и «корабль-земля». Согласно расчетам, ракета со скоростью 8М тех же размеров, что и AGM-86, пролетит 1 400 км всего за 12 минут, а при столкновении с целью обеспечит большие глубину проникновения и разрушительное действие.

«Крыла» в строгом значении этого слова у такой ракеты уже может и не быть. На этих скоростях хватает подъемной силы, действующей на корпус, которому придается соответствующий профиль. Так, корпус прототипа ракеты фирмы «Боинг» выполнен по схеме «волнолет» — для создания подъемной силы используется поток за ударной волной, порождаемой при гиперзвуковом полете. Рассматриваются комбинированные двигательные установки (в СССР ракету Х-31 с комбинированным прямоточным двигателем создали уже в 1980-е годы), установки изменяемого цикла — ракетно-прямоточные, турбопрямоточные. Высокие скорости способствуют реализации и такой идеи, как ионизация обтекающего ракету потока воздуха, электромагнитное управление потоком и создание плазменного шлейфа, снижающего заметность ракеты.

Займут ли гиперзвуковые аппараты место в ряду стратегических крылатых ракет или станут маневрирующими боеголовками баллистических ракет — вопрос недалекого будущего. В любом случае поиски нового облика крылатых ракет большой дальности идут весьма активно.

Семен Федосеев Иллюстрации Михаила Дмитриева

Человеку дано довольно много способов обессмертить свое имя. К одному из них прибег Его Высочество Альберт I, владетельный принц — или князь, если вам больше нравится русское слово, — Монакский, который в самом начале прошлого столетия воздвиг себе памятник посреди собственных владений. Вполне рукотворный. Скажете, что это обычное дело? Что подобное доступно любому тщеславному правителю, вздумавшему прославиться в веках?

Тут вопрос в том, какой памятник. Страстный любитель науки о море, путешественник и меценат, Альберт оставил после себя не статуи и мемориалы в свою честь, не дворцы и поместья (хотя, разумеется, и этого добра у его потомков хватает), а общедоступный замок на вершине скалы — Монакский океанографический музей. Первый в Европе и доныне один из самых популярных, он открывает богатства и парадоксы нептуновой стихии всем, кто пожелает.

Теперь многие из приезжающих на лучший курорт Французской Ривьеры — поваляться ли на пляже Lavrotto, сыграть ли партию в Гольф-клубе или попытать удачи в Казино — заходят в MOM. Только зрители местного этапа «Формулы-1» лишены этого удовольствия: в течение тех дней — единственных в году, — пока он длится, музей отчего-то не работает. А в остальное время — приглашает на увлекательную прогулку по залам и подземельям — по оригинальным лабиринтам его выставочной политики и стратегии...

Фасад музея, обращенный к Лигурийскому морю, считается основным, но через него попасть в здание нельзя

Даже сугубо композиционно — господствующее положение в панораме города занимает «замок», архитектурный шедевр, словно бы врезанный в крайний Монакский мыс (или, наоборот, вырастающий из него, как человеческий торс из лошадиного крупа кентавра). «Океанографический музей Монако выглядит словно величественный фрегат на вечном приколе — фрегат, хранящий в своих трюмах все сокровища всех глубин. И построил я его как залог союза и сотрудничества всех ученых всех стран мира», — не без гордости говорил Альберт I (1848—1922).

Тогда, в «докустовскую», «доакваланговую» эпоху, океанографическая наука находилась на стадии активного сбора первичного материала. Из портов Европы — впервые в истории мореплавания — выходили десятки экспедиционных судов, чьи капитаны стремились не вперед (в бой, на поиски новых земель…), а вглубь. Настала пора вырвать у третьей стихии планеты Земли ее волнующие (и, несомненно, полезные для человека!) тайны, так же как вырывались они уже в те годы у джунглей Африки и Южной Америки. Изобретались диковинные приборы для глубоководной рыбной ловли (не продажи ради, а научного интереса для), измерения давления и иных параметров, препарирования биологических образцов, замеров состава воды и прочее, прочее. Все эти приборы можно видеть теперь в музее.

Памятник Альберту I расположен в парке справа от МОМа (со стороны суши)