Чужак так же сидел под деревом. Завтра приезжал обоз и Илия надеялась все-таки его отсюда отправить. С того дня, когда чужак ночевал во время грозы у нее в доме, они не разговаривали — она молча приносила еду, он так же молча ел, благодарил одними глазами и оставался сидеть на месте, как приклеенный.

Убедившись, что вокруг дома ничего не изменилась, Илия вошла внутрь, проверила природную защиту и легла спать.

Сегодня ей снилась бесконечная каменная равнина. И сердце тоскливо сжималось при виде хищных кристальных цветов, неторопливо раскрывающих лепестки навстречу раскаленному солнцу.

Утренний обход пришлось отложить, чтобы дождаться телегу. Приехавший мужичок, даже имени своего не называвший, неторопливо вытащил коробки угля и продуктов, а после из кармана полотняной куртки вынул письмо, которое Илия неожиданно крепко сжала и не смогла отпустить. Мужичек тем временем уселся на облучок телеги, собираясь ехать дальше.

— А этого не заберешь? — тяжело дыша, оттого что бумага в руках жгла пальцы, кивнула Илия в сторону яблони.

— А кто это? — натурально удивился мужичок.

— Так ты ж его привез… неделю назад.

— Не-е-е, — он покачал головой, — я не привозил. Сам, наверное, дошел.

Щелкнул кнутом и телега медленно стала разворачиваться на узком пространстве возле дома.

Он еще и взялся неизвестно откуда! — буркнула Илия, но письмо было важнее, так что она метнулась в дом, громко хлопнув дверью, уселась на кровать и так нетерпеливо вскрыла конверт, что местами даже бумагу разорвала.

Мама писала ей так редко! И никогда не обращалась по имени, писала, будто вела дневник, где говорила сама с собой. Чаще всего она жалела, что не может помочь деньгами. Но клятва есть клятва, ведь даже такие простые письма стоили маме немного жизненной силы.

Каждый раз Илия сдерживалась до последнего, но все равно срывалась и рыдала над письмом, как маленькая, часами. Но каждый раз также убеждалась, что сделала в тот день единственно правильный выбор — без нее у родных все еще был шанс жить достойно.

Все новости касались только семьи, в которую после свадьбы вошел Патрик с родителями. Мама надеялась вскоре стать бабушкой и эта вера вызывала у Илии такую редкую за последнее время, такую искреннюю и почти счастливую улыбку. Это было бы справедливо — чтобы они были счастливы, иначе то, что она делает сейчас, будет совсем напрасным.

Через час Илия вырвалась из дома, быстро направляясь на ежедневный обход территории. Точнее, просто пройтись и проветриться, прикрываясь делами. Как делала каждый день. Тщательно следовала всем инструкциям, только чтобы не зависнуть в одной точке и не сойти с ума.

— Эй, — неожиданно крикнул незнакомец. Он с трудом стоял, тяжело опираясь на ствол дерева.

— Не сейчас, — бросила в его сторону Илия и быстро свернула на тропинку между ближайших деревьев.

Дубы — основное дерево сектора, поэтому их вокруг было больше, чем всех остальных, вместе взятых. Потому и диких кабанов в секторе развелось великое множество. Прошлой весной, когда появилось кабанье потомство, лес наполнился таким плотным похрюкиванием и визгом, что Илии хотелось купить ружье и всех их перестрелять. Дальше желания, правда, дело не пошло. Хорошо еще, что сторожу Сот животные не опасны — природная защита делает их в глазах животных своими или (при надобности) легко отпугивает даже самых агрессивных. О появлении в окрестностях человека с дурными намерениями защитник сектора тоже способен предупредить, а уж главное дерево и дом, окруженные природной силой леса, вообще самые безопасные места в Сотах.

Илия шла по тропинке вдоль ручейка, который сейчас больше напоминал небольшую бурную речку, по холму, поросшему прошлогодними почерневшими колючками, мимо лесной проплешины, где вообще ничего не росло.

Дошла и до полянки с деревом. Дуб важно покачивался на ветру, ухая ветками, как рассерженный филин.

Близко подходить Илия не собиралась, но неожиданно уловила вокруг что-то чужое. Или знакомое? В общем, что-то необычное. Она спросила у охранного дерева, что изменилось? Дуб раскачался, разволновался, но толком ничего пояснить не смог. Что-то изменилось вчера, а что — непонятно. Но граница, однако, была не нарушена, сообщил природный защитник. Значит, чужих быть не должно…

Следовало посоветоваться с соседями, нахмурившаяся Илия быстро отправилась домой, уже не любуясь окружающими красотами, а как можно быстрее перебирая ногами. Местами она почти бежала.

Чужак сидел, свесив голову на грудь и говорить желания уже не изъявлял. Илия прошла мимо, сразу в дом, к зеркалу, и стала вызывать соседей. Первой отозвалась Телька. Сонная и растрепанная, она была похожа на извалявшуюся в куриных перьях откормленную лису.

— Илька… ты чего в такую рань?

— Уже обед, — коротко сообщила Илия. — Я нашла что-то странное в секторе возле защитника, какое-то напряжение… У тебя как дела? Что лес говорит?

— Не знаю… я еще не ходила.

— Сходи. Побыстрее, — строго наказала Илия и переключилась дальше. Выводы были неутешительными — поговорив со всеми, Илия выяснила, что никто ничего не уловил, хотя двое уже делали обходы. Паруччи даже намекнул на разболтанные нервы и выразил намерение помочь в их успокоении. Способ, который он собирался предложить, давно был Илии известен, потому она даже слушать до конца не стала, а просто отключилась. Смотря на свое отражение, подумала, может и правда, просто показалось?

Есть не хотелось и сегодня Илия готовила только из-за чужака, которого нужно было покормить. Он ел с каждым днем все больше и больше, если так пойдет дальше, придется покупать еду дополнительно, а это лишние траты… Но не прогонять же? Голодом не морить?

Когда Илия забирала тарелку, он неожиданно опустил холодные пальцы на ее руку и сказал.

— Меня зовут Гариэль.

Она рассеяно кивнула.

— Илия.

— Илия… ты не боишься гулять здесь по лесу совершенно одна? — неожиданно продолжил разговор чужак.

— Это часть моей работы.

— Ясно…

Дальнейших вопросов не последовало и она со спокойной совестью ушла изучать книгу безумного Трофима.

Почти в конце вечера, уже потеряв всякую надежду найти среди словесного извержения что-нибудь полезное, или хотя бы связное, Илия наткнулась на малопонятные описания демонической иерархии.

'Высшие демоны делаться по принадлежности на три круга, над которыми стоит только руководящая династия, возглавляемая главным демоном — Патриархом. Первый круг состоит из одних военных командующих, редко — ученых, которых нынешний Патриарх всячески привечает. Получив власть с помощью самой грубой силы, как это обычно и делается в мире демонов, он, тем не менее, потратил массу усилий на развитие особой касты исследователей, впрочем, не очень успешно. В данное время его личные войска все больше увеличиваются в количестве и качестве, чтобы сдержать натиск желающих вырвать из рук Патриарха власть. Тем не менее, власть нынешний властелин держит очень крепко и давно, намного дольше прежних патриархов.

Второй и третий круги включают магов и воинов. Сюда можно попасть не только по праву рождения (которое кстати придется еще доказать) но и по личной заслуге'.

Может, это все было и интересным, однако к делам Илии никакого отношения не имело и она вскоре задремала прямо за книгой, так ничего важного и не отыскав.

Телька, зевая, брела к защитнику своего сектора — Пихте.

В состоянии похмелья голос леса слышался гораздо тише и неразборчивей, но Телька терпеливо старалась уловить, что он пытается сказать.

Граница сектора как всегда высилась спокойной полупрозрачной стеной. Да и защитники волновались не так сильно, как пугала Илька. Ничего опасного или даже просто незнакомого не встречалось. Хотелось развернуться домой, но уж раз начала…

Дойдя до поляны защитника, спросила у главной Пихты, что происходит и, не получив внятного ответа, долго зевала. Как хочется сесть и отдохнуть, а до дому еще идти невесть сколько! Нужно было не слушать Ильку, а просто сказать, что все хорошо да дома сидеть! Впрочем, зато можно завтра не ходить, раз все равно обход сделала. И послезавтра. Успокоив таким образом свою совесть, Телька повернула домой. Тут же ухо резанул незнакомый свистящий звук и она резко обернулась.