Но мечты — они и есть мечты. Реальность обычно гораздо прозаичнее. Мечты редко сбываются.

     Или, может, если и сбываются, поправилась она, глядя, как Ланс нежно обнял Мелани, то не для нее.

     — Да, — сказала она, со вздохом возвращаясь к словам Брюса. — Конечно. Я обдумаю, какое выбрать.

     Глаза ее затуманились при виде дочери. Мелани так счастлива. Слава Богу, что ей встретился такой человек, как Ланс.

     Заметив, как блестят ее глаза, Брюс подал ей свой носовой платок.

     Но Марго небрежно отмахнулась от него.

     — Знаете, с тех пор, как я была здесь последний раз, воздух Южной Калифорнии качественно изменился, — сказала она, словно делая доклад на научной конференции. — В нем содержится нечто, от чего у меня глаза слезятся.

     Брюс обхватил Марго за плечи.

     — Это называется счастье.

     — Это называется аллергия, — не согласилась она и деликатно высвободилась. — Ты сиди, — сказала она дочери. — Давай я разрежу торт.

     Мелани важно кивнула.

     — Разумное предложение, мам. Нож может весить все три унции.

     Марго осадила ее взглядом.

     — Надеюсь все же, что ребенок не наследует твой острый язык.

     Мелани притворилась испуганной, съежилась и прикрыла голову руками.

     — Видали? — Марго посмотрела на остальных, ища поддержки. Подавая Мелани первый кусок, она поцеловала ее в макушку. — Мальчик или девочка, надеюсь, Ланс, что новый маленький Рид будет твоей копией, — с чувством сказала она.

     Ланс расхохотался.

     — Главное правило выживания, — сказала ему Марго, — никогда не смейся над женщиной с ножом в руке.

     — Да, мэм, — кротко согласился он.

     — Так-то лучше. — Марго кивнула, бросая взгляд на дочь. — Он обучаем, думаю, что ты сможешь с ним управиться.

     Все, включая Ланса, рассмеялись. Получив свой кусок торта, Брюс подумал, что ему показалось, будто бы Марго слегка отстранилась от него, когда он обнял ее. Сейчас она определенно в форме.

     Молчание, неизменно сопутствующее ему с тех пор, как умерла Элен, всегда такое привычное, внезапно завладело всем пространством в салоне машины, расположившись тут, как нежеланный гость.

     Сначала они завезли домой Бесс, потом поехали к Марго.

     Брюс наконец позволил себе наслаждаться ее обществом, действительно наслаждаться. И он не хотел, чтобы сегодня что-то испортило ему удовольствие.

     Но именно потому, что он позволил себе раскрепоститься, настроиться с нею на одну волну, он понимал, что сегодня что-то не в порядке. Что-то изменилось. В ее обычной жизнерадостности затаилось нечто, звучащее диссонансом в общей мелодии.

     Почему?

     Может быть, ему просто показалось. Так бывает, когда погаснет и вновь зажжется свет в комнате. Этого мгновения достаточно, чтобы оставить сомнение — было или не было темно?

     Ему надо знать.

     Брюс подъехал к обочине рядом с магазином. С момента, когда они высадили Бесс, Марго не проронила ни слова. Всего несколько минут, но даже это внушало подозрения.

     Он повернулся, чтобы посмотреть на нее.

     — Что-нибудь не так, Марго?

     Весь остаток вечера ее била нервная дрожь, самообладание ускользало, она теряла контроль над ситуацией.

     Марго принужденно улыбнулась.

     — Что может быть не так? Моя дочь и ваш сын только что вступили на путь, в конце которого совершается великое таинство жизни, главное ее чудо.

     Улыбка ее ширилась, а глаза ускользали от его глаз.

     — А вы проявляете удивительные способности в итальянском, хотя меньше месяца назад посчитали бы это невозможным чудом.

     Он потянулся к ней.

     — Нет, чудо здесь, в вас.

     Это не воображение. Она вздрогнула и отпрянула. Эта ее реакция расстроила его и огорчила.

     Но он продолжал, притворившись, что ничего не заметил:

     — И вы не правы.

     Яростно сопротивляясь поднимавшемуся в ней смятению, она пыталась быть спокойной.

     — Иногда можно себе это позволить.

     Голос не выдал ее, веселый и насмешливый. Может, актерские способности выручат ее и на этот раз?

     — Так в чем я не права?

     «Я хочу ее, — подумал он. — Хочу так сильно, что себя не узнаю. Не вижу, не слышу и не ощущаю ничего, кроме нее».

     — В том, что ребенок — величайшее чудо жизни.

     — А что тогда? — От его взгляда она таяла и леденела одновременно.

     — Любовь. — Очень медленно он провел пальцами по такой мягкой, шелковистой ее щеке. — Чудо в том, чтобы найти свою любовь. Марго, я...

     Тревога в ее душе теперь разрасталась, возвещая об опасности слишком близкой, слишком страшной. Она не желает это слушать.

     Надо уходить, пока она в состоянии.

     — Уже поздно, Брюс. Я устала, вы ведь не будете возражать, если мы отменим урок? Вы так хорошо продвинулись вперед, что вряд ли вам нужны дополнительные занятия.

     Она говорила так быстро, словно от чего-то спасаясь. От кого-то. Он поймал ее за руку, не давая ускользнуть. Бледность на ее лице никак не связана с лунным светом.

     — Марго, что случилось?

     Она бы просто оттолкнула его руку, сбежала, но уж слишком похоже бы было на мелодраму. И трусливо. Она не хочет быть трусихой, она может решать все сама. Без ее разрешения ничего происходить не должно. Вот и вся проблема.

     — Ничего не случилось, — сказала она. — Брюс, перестаньте задавать вопросы, позвольте мне уйти. Я просто...

     С отчаянным усилием он пытался понять, что происходит с ней. Ему до сих пор это давалось с трудом.

     — Что-то в связи с тем, что вы станете бабушкой?

     Она начала было отрицать, но внезапно увидела выход. Если она согласится с его предположением, то он будет удовлетворен и перестанет расспрашивать.

     — Возможно. — Она помедлила, прислушиваясь к своему сердцу. — Известие сильно меня поразило. Мелани — это один из самых замечательных фактов моей жизни. Просто... — она перевела дыхание, — жизнь кажется такой длинной, но так быстро проходит. Никогда не думала, что мне суждено выступать в таком качестве.

     Он мог это понять. Новость и в нем задела струны, о существовании которых он не подозревал. Не предвидел своей реакции. После многих лет, в течение которых он ощущал свою старость, он неожиданно почувствовал себя молодым. Благодаря ей.

     — Но это естественный ход жизни, — Брюс улыбнулся, — и любви.

     Марго удалось взять себя в руки. Ее чувства опять надежно запакованы и скрыты от посторонних глаз. Опасное мгновение миновало, причина для паники оказалась ложной. Подтверждать истинность своих переживаний, похоже, не придется. Брюс все равно скоро уедет во Флоренцию, а ей надо бы переговорить в фирме «Даталинк» относительно новой работы в Ницце, со следующего месяца.

     Все уладилось.

     Глубоко вдохнув, она улыбнулась ему.

     — Да, конечно. Это все моя глупость и тщеславие.

     — Тщеславие ни при чем, — сказал он. — Никому не хочется стареть.

     — Моя тетя Элайна, будучи уже в возрасте, говорила, что люди прощают ей то, что никогда не позволили бы более молодым.

     Он удивленно приподнял брови.

     — Что именно?

     Она вспомнила, какой Элайна была веселой, живой. Всегда служила примером для нее, показывая, как надо жить, радуясь жизни.

     — Флирт, романы. — Интересно, не шокировало ли его признание такого рода? Знал бы он ее тетю, наверняка принял бы это как должное. И Элайне он бы понравился. — Тетя Элайна любила мужчин до своего последнего часа. Наверное, это помогало ей выглядеть молодой. Ни морщинки. А ведь ей было за семьдесят.

     Он не мог удержаться от вопроса. Так же, как и от ревности, прокравшейся в сердце.

     — Вы тоже поэтому так молодо выглядите?

     Прежде чем ответить, Марго заглянула ему в глаза.