— Я ведь уже говорил тебе, что, когда буду обладать тобой в следующий раз, тебе будет приятно. Я тебе это обещаю.
Она явно не верила ни единому его слову, и едва ли можно было ее в этом винить, ведь он только что утратил над собой всякий контроль и взял ее второй раз, хотя и знал, что это причинит ей боль.
— Прости, — произнес он в третий раз. — Вот увидишь, я все заглажу.
Он встал и, стоя у кровати, посмотрел на нее. Она лежала на спине, ее бедра и белая простыня вокруг них были испачканы его семенем и ее кровью. Он наклонился над ней, и Синджен, вне себя от страха, завопила во все горло.
В следующее мгновение дверь спальни затряслась под мощными ударами кулаков и послышался гневный голос Дугласа:
— Что здесь происходит? Синджен, что он с тобой сделал?
— Посторонись, Дуглас, этот ублюдок убивает ее! Райдер распахнул дверь спальни и ворвался внутрь. Следом за ним тут же ввалился Дуглас.
Наступило растерянное молчание. Сквозняк колыхал полы халатов братьев, в то время как сами они застыли как изваяния, уставясь на своего голого шурина, стоявшего возле кровати, на которой была распростерта обнаженная Синджен. Но безмолвной эта сцена оставалась недолго; мгновение — и Синджен схватила одеяло и укрылась им до самого подбородка.
— Вон отсюда! — закричала она своим братьям, чувствуя, что сейчас умрет от стыда и унижения. — Как вы посмели?! Черт бы побрал вас обоих — вон отсюда! Убирайтесь!
— Но, Синджен, мы слышали, как ты кричала, вопила от боли…
Синджен удалось взять себя в руки. Она думала, это у нее не получится, однако получилось.
Она даже сумела улыбнуться, но улыбка получилась неубедительной: смущенной и очень жалкой.
— Послушай, Дуглас, я столько раз слышала вопли Алике, доносящиеся из вашей спальни. Почему же я не могу кричать?
— Ты кричала не от наслаждения, — сказал Райдер, и голос его стал таким ледяным, что Синджен невольно вздрогнула. — Ты вопила от боли. Отвечай: что этот ублюдок с тобой сделал?
— Какого черта! — взревел разъяренный Колин и, схватив свой собственный халат, снятый было за ненадобностью, натянул его на себя. — Это просто возмутительно! Я что, не имею права побыть наедине с женой в своем собственном доме?! Да, она кричала, чтобы вас обоих черти взяли! А чего еще вы ожидали, позвольте узнать? Ведь она была девственницей, и мне надо было лишить ее этой проклятой штуки — невинности.
Дуглас посмотрел сначала на Райдера, потом снова на Колина. Затем он издал нечто напоминающее львиный рык и во весь голос заорал:
— Ах ты прохвост, ублюдок, подлый дикарь! На этот раз я уж точно тебя убью, лживый негодяй!
— Как, опять? — перебила его Синджен.
— Да, опять, чтоб ему пропасть! — вступил в перепалку Райдер.
На его скулах играли желваки — признак крайнего гнева.
— Стало быть, ты все еще была девственницей, Синджен? После того как пробыла замужем за этим проклятым варваром столько дней? Не ты ли заявила нам, что вы женаты во всех смыслах этого слова? Так как же, черт возьми, ты могла остаться девственницей до этой ночи? Ведь этот похотливый жеребец явно не из тех, кто готов ждать.
Синджен завернулась в одеяло и перекинула ноги через край кровати. Колин был похож на пса, приготовившегося к схватке: он слегка наклонился вперед, сжал руки в кулаки, и взгляд у него был злобный, как у ядовитой змеи. Дуглас и Райдер подходили к нему все ближе, и по их лицам было ясно видно, что они так же, как и он, готовы к кровопролитию.
— Немедленно прекратите! — завопила Синджен. О Господи, где же Энгус со своим проклятым мушкетом? Она бросилась наперерез своим братьям. — Хватит драк, слышите? Хватит с меня ваших драк!
Но они не обращали на нее ни малейшего внимания и продолжали приближаться к Колину, явно намереваясь наброситься на него с кулаками. Тогда Синджен заговорила по-другому — такого спокойного, холодного тона ее братья до сих пор ни разу от нее не слышали.
— Вы оба сейчас же оставите мою спальню, — сказала она, — не то клянусь вам, Дуглас и Райдер, что с этой минуты я перестану с вами знаться и разговаривать. Я даю вам в этом мое честное слово.
— Я тебе не верю, — проговорил Дуглас, бледнея.
— Ты сама не понимаешь, что говоришь! — воскликнул Райдер, делая шаг назад. — Мы же твои братья, мы любим тебя, мы…
— Я говорю вполне серьезно. Сей же час убирайтесь из моей спальни. Я поговорю с вами утром. Вы поставили меня в такое неловкое положение, что я вся горю от стыда, и если вы… если вы… — Тут голос ее пресекся, и она горько зарыдала.
Эти рыдания были настолько неожиданными, что Дуглас и Райдер тотчас бросились к сестре, чтобы осушить ее слезы. Но Колин поднял руку, как бы прося внимания, и невозмутимо сказал:
— Нет, джентльмены. Я сам ее утешу. Мы поговорим утром. А сейчас оставьте нас.
— Но она же плачет, — ошеломленно произнес Райдер. — А Синджен никогда не плачет, никогда!
— Если она заплакала из-за тебя, проклятый ублюдок… — закричал Дуглас.
— Дуглас, оставь нас. — И Колин крепко обнял жену, повернувшись спиной к ее братьям.
Райдер и Дуглас попятились к двери. Им очень не хотелось этого делать, но выбора у них не было. Выходя из спальни, оба тихо ругались.
Колин не ответил им. Он молча прижимал к себе жену и смотрел, как за ними закрывается дверь.
— Мне следовало запереть эту чертову дверь, — сказал он со злостью на самого себя. — Это научит меня быть более осторожным и не забывать, что у моей жены есть два брата, которые так ее обожают, что готовы убить всякого, кто повредит ноготь на ее руке.
— Если бы ты запер дверь, они бы ее высадили, и все окончилось бы точно так же. И, между прочим, ты повредил кое-что более значительное, чем ноготь на моей руке.
— Ого, да она еще и разговаривает, — зло проговорил он. — Как мне повезло: моя новобрачная женушка умеет в два счета переходить от горького плача к полному спокойствию. Только что рыдала и вдруг болтает как ни в чем не бывало.
Он оттолкнул ее от себя. В глазах Синджен стояли слезы, но ни одна слезинка не пролилась. Внезапно Колин схватил ее за плечи и, с силой сжав их, начал ее трясти.
— Усвой раз и навсегда, Джоан, потому что повторять я не намерен. Это мой дом. Ты моя жена. И я мужчина, черт тебя побери, мужчина, а не скулящий щенок, которого ты защищаешь, прикрывая своей юбкой. Вы поняли меня, мадам?
Она попыталась высвободиться, но он держал ее слишком крепко. Теперь ей хотелось самой ударить его, и притом изо всех сил. В бешенстве она зарычала:
— Тысяча чертей, ведь они бы убили тебя! Они бы избили тебя до смерти. И если б ты открыл глаза пошире, то увидел бы, что на мне нет юбки.
— Не смей уводить разговор в сторону, слышишь? Не заговаривай мне зубы! Ты больше никогда, ни при каких обстоятельствах не станешь выскакивать впереди меня, это тебе понятно?! Господи помилуй, ведь это может быть опасно, по-настоящему опасно, и тебя могут ранить или убить! Это же Шотландия, и здешние края сильно отличаются от того рая для джентльменов, который располагается к югу от границы. Здесь неспокойно, здесь тебя на каждом шагу может подстерегать опасность. И я больше не потерплю твоих глупых, безрассудных выходок. Ты поняла?
— Ты не скулящий щенок, ты просто набитый дурак! Ты рвешь и мечешь по совершенно нелепому поводу! Я сделала вид, что плачу, чтобы остановить своих братьев, вот и все. Что в этом плохого?
— Довольно! — Он хлопнул себя ладонью по лбу. — Хватит, черт возьми, я больше не могу этого терпеть! Ложись в кровать, Джоан, ты вся дрожишь.
— Не лягу! Ты опять начнешь делать со мной эти ужасные вещи. Колин, я не хочу, чтобы ты опять это делал. Я тебе не верю.
Он стоял как дурак посреди кое-как освещенной, полутемной спальни с ее обшарпанной мебелью и ветхими занавесками. И его жена заявляла ему, чтобы он больше не ложился с ней в постель. Это было невыносимо! И в довершение всего она еще имела наглость встрять между ним и ее братьями. Он был взбешен и утратил всякую способность мыслить спокойно и логично. В следующее мгновение он накинулся на жену и сдернул с нее одеяло. Потом схватил ее, поднял и бросил на кровать.
